Читаем без скачивания Запретные мечты - Дженнифер Блейк

Он медленно кивнул, увидев реакцию Сирены.

– Ты догадалась. Я пригласил сюда священника и сказал ему, что ты дала согласие на брак, но из-за болезни ничего не помнишь. Он, кажется, поверил, когда я, отбросив всякий стыд, напрямую предложил ему взятку. Церемония прошла в этой комнате. Миссис Энсон и ее дочь были свидетелями. Мне очень жаль, Сирена, но ты теперь миссис Бенедикт. Хотя я, пожалуй, возьму свои слова обратно. Я сожалею только, что это произошло так, как я тебе рассказал.

– Но… но это невозможно, – прошептала она.

– Миссис Энсон помогла тебе расписаться, ты сама не в состоянии была это сделать. Все документы оформлены как положено в суде графства.

– Значит, ты женился на мне, Натан? Ты уверен, что сделал это не по какой-то другой причине?

– У меня было достаточно причин. Если я принял твоего ребенка как своего собственного, я могу рассчитывать на твою благодарность, а также на то, что она когда-нибудь перерастет в нечто большее.

– Но если это все правда, что же нам теперь делать?

– Не знаю. Мои чувства нисколько не изменились. Я хочу сейчас, чтобы мы начали все сначала. Мне не нужна твоя благодарность, я не желаю, чтобы ты принадлежала мне лишь по закону. Я хочу тебя, хочу взять от тебя все, что ты можешь мне дать. Я не стану тебя торопить, не буду требовать невозможного. И я клянусь, что дам тебе не больше, чем ты способна от меня принять.

За такое замечательное предложение любая женщина ухватилась бы обеими руками. Натан выглядел очень привлекательно, отличался хорошими манерами, в общем, был настоящим джентльменом – добрым, способным к состраданию, щедрым. Любой другой на его месте посчитал бы, что он оказал Сирене честь, взяв ее в жены, не говоря уже о том, что Натан давно стал предметом вожделений всех свах в округе, если не в целом штате. Что же тогда ее так волновало, почему ей все время казалось, что он сказал ей не все, что он что-то скрывает от нее?

Может быть, это происходило из-за того, каким образом она оказалась замужем? Наверное, всякая женщина почувствует себя неловко, а то и просто возмутится, окажись она в ее положении.

Сирена посмотрела на свои руки, нервно теребящие край простыни.

– Как бы там ни было, поступив так, ты дал моему сыну имя, которым каждый может гордиться, и я бесконечно признательна тебе за это.

Натан слегка покачал головой, как бы отказываясь принять благодарность.

– Я и тебе кое-что дал. Помнишь?

– Нет, не помню.

– Еще бы! Раз ты ничего не знала о церемонии, где тебе об этом вспомнить?

Лукаво улыбнувшись, Натан выпрямился, сунул руку в карман и достал маленькую коробочку, обтянутую алым бархатом. Потом он не торопясь подошел к кровати, присел на край и открыл ее.

На белой атласной подушечке покоился огромный восьмигранный сапфир в обрамлении бриллиантов. Драгоценные камни окружала блестящая золотая оправа.

– Какая прелесть, – чуть слышно выдохнула Сирена.

– Я решил, тебе это очень пойдет, – Натан вынул перстень из коробочки, взял Сирену за левую руку и надел его на безымянный палец.

– О, Натан, я не могу это принять, – Сирена попыталась вырвать палец из его рук. Но он не отпускал его.

– Ты уже приняла его. Сейчас я только возвращаю его тебе. Я вручил тебе этот перстень, когда мы обменялись обетами, я уже давно его купил на случай, если со мной произойдет нечто вроде нашей истории. Он лежал у меня все это время только потому, что за последние две недели ты сильно похудела, и я боялся, что ты его потеряешь. Миссис Энсон нашла его у тебя в постели и принесла мне.

– Но это ничего не меняет, – проговорила Сирена и опять закашлялась.

Натан поднялся с кровати.

– Я напрасно позволил тебе много разговаривать. Пожалуй, я уйду, чтобы не мешать тебе отдыхать. Надеюсь, через несколько дней ты окрепнешь настолько, что станешь со мной обедать.

В ответ Сирена кивнула, с трудом изобразив на лице улыбку. Когда Натан уже повернулся, направляясь к двери, она приподнялась на локте.

– Натан, подожди.

– Да, Сирена? – Он опять обернулся к ней.

– Мои вещи в «Эльдорадо» – Перли сказала, я могу послать за ними кого-нибудь, только она… Она обещала сжечь их через два дня. Может, ты попросишь, чтобы кто-то съездил туда и посмотрел, не осталось ли у нее что-нибудь?

– Я сам поеду.

– Нет, не надо, отправь туда записку.

– Я хочу съездить туда сам, – твердо повторил он.

Голова у нее закружилась, и Сирена снова опустилась на подушки.

– Мне очень жаль, что я доставляю тебе столько хлопот, – хрипло сказала она. Затем осведомилась, слабо улыбнувшись: – Я… Надеюсь, я не заняла твою комнату?

– Нет, нет. Не волнуйся. Это комната моей жены, точнее, теперь уже моей первой жены.

Лукаво подмигнув ей, Натан ушел.

Сирена лежала неподвижно, глядя в расписной потолок. Миссис Натан Бенедикт. Это звучало так непривычно, казалось просто невозможным, но эго было правдой. Она взглянула на перстень, символ таинственного, удивительного единства, означавший, что всем ее тревогам наступил, конец. Боже милостивый, неужели ее молитвы не остались без ответа? Но почему же тогда она не чувствовала себя счастливой? Она вышла замуж. Сделалась женой Натана Бенедикта. «А что же сталось с его любовницей, с Конни?» – спрашивала Сирена сама себя.

Ответ на этот вопрос она узнала не сразу. Натан часто заходил проведать ее, но никогда не задерживался слишком долго. Он, казалось, нарочно разговаривал только на общие темы, проявляя особый интерес к ее здоровью. Еще они говорили о ребенке, о том, как он рос, кому начал улыбаться.

Натан принес Сирене все, что осталось из ее вещей, – драгоценности, книги и пистолет, который он ей подарил. Все остальное Перли бросила в огонь, в том числе платье матери Сирены и туфли с золотыми каблуками. Натан сообщил, что Перли отдала ему вещи без особых возражений.

Отдыхая в обществе Сирены, Натан делался более откровенным, более разговорчивым. Он, как ей казалось, не хотел, чтобы она переутомлялась от лишних разговоров, и поэтому большей частью говорил сам. Он рассказывал о происшествиях в городе, иногда о событиях на приисках. Сирену всегда интересовало, как обстоят дела у шахтеров из Федерации профсоюзов горняков. Победив в прошлом году, когда им удалось добиться, чтобы им платили по три доллара за восьмичасовой рабочий день, они теперь требовали других льгот – пенсий для стариков и новых законов о детском труде. Аварии в шахтах случались довольно редко; иногда взрывался динамит, с помощью которого гранитные глыбы дробили на более мелкие куски, которые надо было вывозить из шахты. Время от времени кто-нибудь натыкался пневматическим отбойным молотком на золотую жилу и выдалбливал ее из пласта: чаще это происходило от жадности или по пьяному недосмотру. Эти золотоносные жилы представляли собою главный источник всевозможных проблем. Они вели себя очень капризно, неожиданно исчезая, словно их не существовало вовсе. Новые взрывы приходилось устраивать с большой осторожностью, и они зачастую не приносили желаемых результатов. Но, пожалуй, больше всего неприятностей доставляла вода в тоннелях. По этой причине владельцам шахт приходилось не раз собираться вместе. Шахтеры не могли работать, стоя по горло в воде. Некоторые предлагали пробить водоотводные штреки во всех шахтах, но выполнить это на деле никто не брался.