Читаем без скачивания Наша фантастика, №3, 2001 - Андрей Дашков

Слышу, как кто-то приближается. Звук шагов все ближе и ближе. Соперник на мгновение открывается для удара. Меч легко входит в его грудь, кровавое острие выскальзывает между лопатками. Отталкиваю соперника ногой. Тело, высвобождая клинок, медленно оседает на землю.

Не тратя времени попусту, оборачиваюсь в сторону приближающихся шагов. Меч валится из моих рук. Это женщина. Геката. Строгие, благородные черты лица — часть ее второго тела. Она молча глядит на первое, лежащее у моих ног. Потом переводит взгляд на меня. Не могу сражаться с женщиной. Тем более с такой красивой, как эта.

Опять беру гитару и начинаю играть.

Откликаясь на мою мелодию, над рекой шевелится туман. В нем вдруг возникают цветные, почти живые картины. Геката смотрит туда. В тумане — мраморная набережная узкой речки. Там, под сенью величественного каштана, сидят двое — парень и девушка. Парень высокого роста, темноволос, его лицо… Я вам уже говорил: не смотрите на это лицо. Девушка светловолосая, ее серые глаза горят любовью и радостью. Эхо звучного смеха переплетается с аккордами гитары и возносится к сводам пещеры. Мелодия звучит грустнее, а в тумане над рекой — другая картина.

Знакомая набережная, но теперь там — осень. Тот самый парень, укутавшись в черный плащ, одиноко шагает по набережной. Моросит противный осенний дождь. Капли дождя на его лице перемешиваются со слезами и кровью, текущей из раны на лице. Ветер срывает мокрые листья каштана, сбрасывает их в реку. Река медленно уносит листья прочь.

Одна, совсем неприметная слезинка бежит по щеке Гекаты. Женщина на мгновение отворачивается. Когда поворачивается обратно, лицо ее — другое. То, что я видел в тумане возле домика Радаманта. Мелодия обрывается. Туман. Опять только туман. Вместе с картинами в тумане пропадает и Геката. Я остаюсь один. Нету тела у моих ног, только в двадцати шагах от меня сцепились в схватке Орт и его брат. Две головы Цербера безжизненно свисают, но змеи с шеи безжалостно жалят Орта в бока. Делаю шаг в их сторону, но Орт рычит. И мне слышится в этом рычании слова: «В лодку!»

Я убегаю, а Орт с братом валятся на землю, вцепившись друг в друга зубами. Прощай, Орт. Прощай, неожиданно обретенный друг.

Медсестра отложила в сторону шприц с остатками питательного раствора и присела рядом с больным. Влажной губкой очистила кровоточащую сторону его лица. Взяла его руку в свои ладони и тихо запела колыбельную, так любимую ее братом. Она не знала, не могла обьяснить, кому пела. Может, себе. А может, мужчине, который не слышит ее да и вряд ли когда-нибудь услышит.

Петь колыбельную тому, кто спит пятый год?..

Харон размахивает руками и собирается оттолкнуться от берега, так и не взяв меня в свою чертову лодку. Я запрыгиваю в нее, не обращая внимания на протесты старикашки. Он пытается вытолкнуть меня. Хватаю его в объятия, поднимаю и кидаю в волны Стикса. Надеюсь, он умеет плавать. Жаль было бы старичка. Но я не член общества по спасению утопающих и поэтому быстрее сажусь за весла, спиной к дальнему берегу. Теперь я вижу свою Дику. Она сидит в лодке и улыбается мне. Контуры ее тела стали более осязаемыми, она уже больше похожа на живого человека. Кажется, одно мгновение — и мы на другом берегу. Гребу, глядя на любимую, пока днище лодки не заскрежетало по песку.

Теперь я опять должен отвернуться. Знали бы вы, как это трудно. Почти невозможно. Все-таки я отворачиваюсь и шагаю мимо домика, в котором живет Радамант. Спешу поскорее выбраться из этой проклятой пещеры.

Подниматься наверх почему-то много легче, чем спускаться. Может, потому, что я вижу все выступы, за которые можно цеплятся? А может, потому, что все ближе победный конец моего похода. Единственная мысль не дает покоя: как там Дика? Не отстала ли? Легче ей взбираться потому, что она — дух, или, наоборот, — сложнее?

Наконец утес преодолен. Еще несколько сотен шагов — и я уже вижу проникающий снаружи в пещеру дневной свет. Невольно оборачиваюсь взглянуть, как там Эвридика. Она стоит рядом, улыбаясь. Почти как живая. Почти…

Ее тело вдруг расползается туманом. Я еще пытаюсь заключить ее в объятия, но мои руки обнимают пустоту. Ее уже нету… Только слабый огонек отдаляется от меня.

Бросаюсь вслед за этим огоньком, но буквально в двух шагах упираюсь в огромное зеркало, перегородившее путь назад. Желаю, чтобы оно исчезло, но ничего не происходит, только по поверхности зеркала бежит еле заметная трещина. С разбегу бью кулаком по своему отражению. Осколки, падая, ранят мне руки. Но это пустяк — не больно. Больно оттого, что за зеркалом — стена. Каменная кладка, покрытая плесенью.

Кровоточащими руками безнадежно бью по холодному и бесчувственному камню. Еще раз пытаюсь что-нибудь изменить. Закрываю глаза. Открою их — стены не будет.

Нет, ничего не меняется. Я бессилен. Не в моей воле что-нибудь изменить, путь назад закрыт…

Бьюсь головой о проклятую стену. Слезы текут по щекам, но я этого не замечаю. Не чувствую ничего, кроме дикой боли там, где, как говорят, должно быть человеческое сердце.

Дика, моя Дика… Неужели я опять тебя потерял?

Из небытия меня вырывает тихая песня. Еле слышный женский голос достигает слуха, но слов не разобрать. Звук доносится оттуда, где в пещеру проникает дневной свет. Поневоле бреду туда, влекомый чарующим голосом. Слышу все лучше и лучше. У выхода из пещеры, там, где солнечный свет борется с мраком подземелья, стоит девушка. Ее лицо — то, что я видел в тумане. Оно похоже на лицо Дики, но в то же время — это лицо эринии и плачущей Гекаты.

Тихо напевая, она отступает к свету. Прямо из ниоткуда появляется широко распахнутая дверь. Девушка останавливается в дверях и с немым вопросом глядит на меня.

Оборачиваюсь — за моей спиной негостеприимно чернет вход в пещеру. Кое-где сверкают осколки зеркала. Зеркала, разбитого, как и мои надежды вернуться назад, исправить то, что непоправимо.

Делаю шаг вперед — через прямоугольник двери. С той стороны до меня доносится свежий весенний ветерок, легко играя белым платьем стоящей в дверях девушки.

Иду к дверям…

Когда он открыл глаза, она была рядом. Теперь он блуждал взглядом по палате, ища чего-то или просто пытаясь сообразить, где он находится.

Она взяла его за руку, привлекая внимание к себе.

Мужские глаза взглянули на нее, а губы приоткрылись — и девушка услышала слабый голос:

— Дика…

— Я не…

Но мужчина опять повторил:

— Дика.

Открывается дверь палаты, и входишь ты. Наклоняешься, целуешь. Пряди твоих волос нежно касаются моего лица.

— Вот книга, о которой ты спрашивал. Я скоро вернусь.

Смотрю на твой исчезающий за дверью силуэт, прислушиваюсь к звукам удаляющихся шагов. Потом раскрываю книгу, на обложке которой красуется название: «Феномен „цветущей кобры“». На первой странице снимок коварного цветка. Смотрю на него, и на грудь наваливается груз разных чувств, но боль заглушает все.

Листаю книгу. В самом конце — список жертв «цветущей кобры». С фотоснимками. Со страниц книги на меня с улыбкой смотрит Дика. А рядом… Нет, это не медсестра, хотя сначала я подумал именно так. Лицо мужчины, очень похожее на ее лицо. Под снимком — фамилия, даты рождения и смерти. Два события, между которыми втиснута жизнь…

Откладываю книгу.

«Цветущая кобра» отняла у тебя брата. А ты отняла у нее меня…

Слышу шаги. Это возвращаешься ты.

Когда я остаюсь один, в палату иногда заглядывает пес. Обычно он устраивается в углу и наблюдает за мной влажными глазами. Я зову его Ортом. Кажется, это псу нравится.

Я быстро поправляюсь. Завтра меня обещали выпустить во двор. И все время рядом со мною — она. Я знаю, она не моя Дика. Дики нет уже давно. Но она — рядом. Она так красиво улыбается, а руки ее такие теплые. Я даже сказал бы: любящие руки. Сказал бы, если бы не боялся. Ее лицо — это лицо девушки, которая вывела меня из пещеры. Лицо эринии. Только чертовски доброй эринии.

Красавица моя, я же — больной. Я старше тебя почти на десять лет.

А может быть, на многие столетия…

Владимир Крыштелев

ВТОРЖЕНИЕ

Рис. А. Семякина

Я сидел на скамейке в парке и устало смотрел, как приземляется космический корабль. Не нужно было много ума, чтобы догадаться, что это в принципе означало. Все ясно без лишних слов: инопланетяне решили захватить Землю. Ну, так им и надо. Мне-то, собственно, какое до этого дело.

Корабль самым наглым образом выжег площадку в лесу — недалеко от того места, где я сидел, — и приземлился. Открылся люк, и на свет появился человекообразный робот, оснащенный кучей различных приспособлений, призванных, по-видимому, облегчать и без того трудную его жизнь.

Просканировав местность, он уставился на меня.