Читаем без скачивания Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Мортон

Огромная бронзовая капитель, на которой стоит Нельсон, сделана из орудий корабля «Король Георг», а четыре бронзовых рельефа вокруг основания колонны отлиты из металла французской пушки, захваченной во время одного из морских сражений адмирала. Лондонские фонарщики по традиции считают восьмиугольные фонари, расположенные по углам площади, масляными лампами с корабля «Виктори» и по сей день называют их «боевыми фонарями». Я и сам долгие годы верил в эту привлекательную легенду, но, увы, истины в ней нет ни на грош. В архиве министерства общественных работ после долгих поисков мне сообщили, что в 1844 году, когда решался вопрос об освещении площади, эти фонари спроектировал Чарльз Берри, перестраивавший в то время здание парламента.

Еще одна мало кем замечаемая достопримечательность Трафальгарской площади — латунные полосы, вмонтированные в гранит со стороны Национальной галереи. Это официальные эталоны британских мер длины — от дюйма до сотни футов. Если вы вдруг засомневаетесь в правильности отмеренных ярдов или футов, можно прийти на Трафальгарскую площадь и моментально все проверить. Я часто здесь прогуливаюсь, но никогда не видел, чтобы кто-нибудь пользовался эталонами. Хотя я всегда высматриваю какого-нибудь озабоченного продавца тканей, который хочет убедиться в достоверности своей линейки.

При проектировании и создании ансамбля Трафальгарской площади было снесено много старых построек, в частности, одно очень интересное здание — Королевские конюшни. Но название «конюшни» вовсе не обязательно подразумевает, что здесь держали лошадей. В старые времена в подобных помещениях ставили клетки с охотничьими птицами в период их линьки или тренировки. Со времен Плантагенетов английские короли содержали соколов в Чаринге, и сегодня, гуляя по королевским паркам, мало кто из нас вспомнит, что средневековое увлечение соколиной охотой — одна из причин, по которой в центре современного Лондона сохранилось столько нетронутых природных ландшафтов. Во времена правления Генриха VIII в королевских конюшнях в Блумсбери случился пожар, поэтому помещения для содержания ловчих птиц были переоборудованы в конюшни и с тех пор назывались Королевскими конюшнями.

Но Трафальгарская площадь ассоциируется не только с соколами. Толпы туристов кормят здесь голубей, и множество продавцов птичьего корма приходят сюда каждый день с мешочками сушеного гороха. Глядя на них, я думаю, что голуби Трафальгарской площади не только более многочисленны, но и более популярны, чем голуби собора Святого Павла.

Я никогда не задумывался о происхождении лондонских голубей, пока не прочел в «Естественной истории Лондона» Р. С. Р. Фиттера, что они, скорее всего, являются потомками птиц, которых содержали в средневековых голубятнях. Господин Фиттер утверждает, что не позднее 1385 года в Лондоне находили гнезда полудиких голубей. Их ныне здравствующие потомки «селятся на высотных зданиях Лондона, как на скалах, и это также доказывает, что они произошли от диких горных голубей (Columba livia), которые до сих пор обитают на северо-западном побережье Англии».

Господин Фиттер считает, что большинство авторов несправедливо относятся к лондонским пернатым, игнорируя сам факт их существования или отрицая их неоспоримое право считаться гражданами столицы. «Несмотря на то что число птиц постоянно увеличивается за счет беглецов из окрестных голубятен, — пишет он, — нет сомнения, что на протяжении более пяти веков лондонские голуби живут в условиях, максимально приближенных к условиям жизни в дикой природе, — насколько это вообще возможно в большом городе».

Лондонских голубей, отмечает господин Фиттер, пока еще нельзя считать новой разновидностью, их популяция состоит из различных пород английских голубей. Также автор считает, что в окрасе птиц количество белого цвета постепенно уменьшается, а значит, вся популяция постепенно возвращается к изначальной расцветке диких горных голубей.

Осенними вечерами, когда над городом сгущаются сумерки, сквозь рев машин возле Трафальгарской площади пробиваются голоса тысяч скворцов. Услышав этот звук, я много раз останавливался и поднимал голову, глядя, как скворцы возвращаются в Лондон после тяжелого дня, проведенного на окраинах города в поисках пищи. Они появляются целыми стаями, иногда по нескольку сотен птиц разом, и разлетаются по округе, ища себе приют на колонне Нельсона, здании Национальной галереи и церкви Святого Мартина, забиваются в укромный уголок или в щелку, усаживаются на удобной капители одной из колонн. Они долго устраиваются на ночлег, тревожно перекликаясь друг с другом. Иногда какой-нибудь скворец срывается с насиженного местечка и в поисках нового пристанища беспокоит своих соседей: то один, то другой непоседа слетает с карнизов Национальной галереи и садится на колонну Нельсона или церковь Святого Мартина, без всякой очевидной цели — может, просто чтобы визгливо поскандалить напоследок со своими соседями перед наступлением темноты. Скворцы потрясающе жизнестойки. Невозможно представить, что вот эти самые птицы провели сегодня целый день в поисках пищи, пролетев для этого десятки миль по лондонским пригородам. Постепенно, с приходом темноты птицы успокаиваются, гомон замирает, и уже трудно представить, что тысячи очаровательных щебечущих созданий скрываются в самом центре Лондона.

В отличие от голубей, которые ведут свой род с давних времен, скворцы — новоприбывшие поселенцы. До начала Первой мировой они гнездились в парках, затем, к 1917 году, оккупировали лондонские здания — особенно собор Святого Павла, Британский музей и Национальную галерею. Теперь же скворцы встречаются повсюду, они стали неотъемлемой частью лондонских вечеров. Их гомон неотделим сегодня от образа Трафальгарской площади, и трудно представить, что так было не всегда.

Для многих людей посещение картинной галереи превращается в мучительное испытание. С каталогом в руке они с трудом ковыляют от одного произведения к другому, из одного зала в другой, а ноги все больше наливаются усталостью. Интересно, почему посещение музея может измотать человека сильнее, чем десятимильная прогулка? Вы думаете, я не люблю ходить в музеи — это не так. Я очень люблю живопись, но предпочитаю любоваться картинами по одной или хотя бы по две-три за раз, да и то только тогда, когда вдруг появится желание — как иногда хочется увидеть лица старых друзей.

Много счастливых часов я провел в Национальной галерее — и эти часы я никогда не забуду. Я считаю одним из восхитительных преимуществ жизни в Лондоне сознание того, что ты в любой момент можешь выйти на Трафальгарскую площадь и посетить великую сокровищницу шедевров мирового искусства.