Читаем без скачивания Комендант мертвой крепости - Владимир Аренев

Он видел, как там, за пределами незримого круга, вспыхивают живыми факелами бэр-маркады. Видел, как первый напор «скоморохов» разбивается о щиты и мечи воинов Шандала — подобно волне, накатившейся на каменистый утёс и с яростным шипением отхлынувшей. Видел, как стоят насмерть андэлни его отряда. Как «скоморохи» пятятся, падают под ударами мечей, как их тела превращаются в вязкую мясную кашу и кровь растекается, попадает в костры, дымится… Как Хродас сражается наравне с остальными; его лица не видно, но скупые, точные движения выдают настоящего мастера клинка; нет нужды заглядывать ему в глаза, чтобы понять: в них сейчас — ни радости, ни грусти, ни облегчения; они пусты. «Я» Железнопалого точно так же отступило, чтобы не мешать телу.

В бурлящем потоке тел здесь, на парапете, бэр-маркады видны издалека — они выше защитников на пару локтей — и Хродас, покончив с очередным, хищно вертит головой, находит ближайшего и направляется туда с угрюмой решительностью, от которой Сиврима передёргивает. Это андэлни, сравнявшийся со «скоморохами» по крайней мере в одном: как и они, Хродас не боится смерти. Попросту не думает о ней.

В этом своём пограничном состоянии Сиврим обнаруживает, что сам он, оказавшись вне времени и вне боя, размышляет о вещах не то чтобы далёких, но сейчас не важных. В первую очередь — о Вратах Пыли. Это единственное, что по-прежнему не даёт покоя. Он, наместник Шандала, должен был предупредить город.

Не сумел. Выбрал между безумием и предсказуемостью, поставил на безумие и проиграл. Не важно, что этот план придумал Хродас, — именно Сиврим догадался о нём и убедил Хакилса рискнуть.

Всё, наверное, получилось бы, окажись у них больше времени. Бархаги были взбудоражены уже после вчерашнего боя, даже то, что жучарня располагалась под землёй, не помогло. Как потом рассказал Сивриму Тоханмир Щетина, бархаги весь день не знали покоя, пытались выпрыгнуть из загонов, грызли прутья решёток, скребли каменный пол… Неудивительно, что, стоило их выпустить, жуки тотчас помчались к убитым горбачам. Одни превратились в самок, другие — в самцов; они зарыли туши, может быть, даже успели спариться. А тот единственный, который предназначался для Хродаса и мальчишек, наверняка учуял запах самок, не выдержал и в конце концов избавился от своих седоков…

Будь у них больше времени, они не стали бы выпускать жуков до того, как Хродас с мальчишками отъехали на безопасное расстояние. Будь у них больше времени, самки успели бы отложить яйца, а самцы завершили бы своё перерождение и теперь обороняли гнёзда от чужаков; Шандал обзавёлся бы ещё одной внушительной армией и всякий «скоморох», спустившийся на дно вади, был бы атакован бархатами.

Не вышло.

В итоге зря угробили всех горбачей и жуков, не сумели предупредить Врата Пыли и позволили мальчишкам остаться в крепости.

Хродас, конечно, вернулся с ними в Шандал. Идти в город пешком было долго, а значит, опасно: слишком велика вероятность того, что бэр-маркады настигнут их на полпути.

Правда, как подозревал Сиврим, Хродас возвратился не поэтому. Железнопалый не боялся ни риска, ни смерти, скорее — того, что из-за «подлого» Хакилсового решения останется жить теперь, когда жить ему незачем.

Однако о детях, которых доверили его опеке, Железнопалый не забыл.

Он не стал дожидаться, пока створки северных ворот распахнутся до конца, протиснулся в щель и, поманив за собой мальчишек, подошёл к Хакилсу почти одновременно с Сивримом.

— Не удержал, — сказал спокойно, как будто речь шла о сорвавшейся с крючка рыбёшке. — Поторопился ты выпускать остальных… хотя, может, и правильно… Другого дашь?

Запыхавшийся Сиврим только мотнул головой.

— Нету других, — объяснил Хакилс. — Поздно.

Хродас кивнул на мальчишек:

— Ну, тогда надо их запереть в одном из подвалов Дозорной.

— За что?! — вскинулся Ярри.

— Запрём, — не обращая на него внимания, согласился Хакилс. — И еды оставим на неделю. Это уже наша забота, раз ты не справился.

— Забываешься, Эттил.

— Это всё? Если да — будь здоров, — Хакилс изобразил поклон и, едва не натолкнувшись на Сиврима, зашагал к Дозорной башне. Каблуками вбивал в плиты пыль. Сиврим успел взглянуть на его лицо — там не было и тени тщеславия. Только глухое отчаяние того, кто оказался загнан в тупик.

— Эй, комендант, — позвал Железнопалый.

Хакилс обернулся рывком, разве что меч не выхватил.

Хродас не шелохнулся.

— Когда начнётся — куда мне встать?

— Никуда. Вряд ли кто-то захочет выполнять твои команды.

— Ты не понял.

Тот помедлил, качнул головой:

— Даже если… — Поиграл желваками. — Хорошо. Найди десятника, который согласится иметь с тобой дело, и — изволь.

Он ушёл. Мальчишки, оробев, попятились и, зачем-то пригнувшись, побежали к Полой Кости.

Сиврим не торопился уходить: дел у него особых не было, хотел отдышаться. К тому же…

— Стремительная карьера, — сказал сам себе Хродас. — Из коменданта в комедианты. «Найди десятника!» Ни один же не возьмёт…

— Это вопрос гордости.

— Что?..

— У меня не так много андэлни. Наши позиции — на юго-востоке, на углу. Приходите, возьму.

Железнопалый то ли изумлённо, то ли презрительно фыркнул.

— Почему вдруг? Наслушался в детстве легенд, в которых прощённый злодей спасает героя от гибели? В благородство решил поиграть? Зря.

— Вот об этом я и говорил: вопрос гордости.

Хродас пошевелил губами и скупо сплюнул точно в отделявшую его от Сиврима щель между плитами.

Тот не стал говорить, что предложение остаётся в силе. Оба знали, что Железнопалый придёт, — он и пришёл, когда начало смеркаться. Андэлни Сиврима сделали вид, будто так и надо: он предупредил заранее и пообещал оторвать голову любому, кто смешком или взглядом выкажет что-нибудь, кроме приязни.

Хродас только и спросил:

— Где?

Сиврим указал ему на место возле одной из бойниц, между Обручем и Одноухим Элом, — и только позже, когда окончательно стемнело, решился спросить.

— Грэлт что-нибудь говорил вам?

Железнопалый снял шлем и монотонно водил ножом от лба к затылку, срезая прядь за прядью.

— О чём? — спросил, не глядя на Сиврима.

— Есть ли шансы… иногда оттуда возвращаются.

Железнопалый замешкался, провёл ладонью по левой, уже выбритой части черепа.

— Куда ей возвращаться? — сказал, не отрывая взгляда от тьмы за зубцами. — Зачем?

— Так Грэлт не…

— Грэлт был себе на уме… Умный был, гаррово семя. Если б раньше знать… — Железнопалый стряхнул очередную прядь и занёс нож. — Не трави душу, наместник. Нам ещё сегодня вместе умирать.

— В свою идею с бархатами вы уже не верите?

Хродас покосился на Обруча, Бйолтэйра и других воинов. Как будто смутился и кивнул:

— Ну да, бархаги. Конечно. Как я мог забыть.

«Неужели Железнопалый уже тогда понимал, что толку от них не будет?» — с лёгким удивлением думает Сиврим. Он уворачивается от удара клешнёй, коротким взмахом отсекает её, развернувшись, вонзает клинок в то место, где брюшко «скомороха» переходит в торс. Тварь молча, словно соломенная кукла, заваливается вперёд.

Сиврим чудом успевает высвободить меч и с отвращением отталкивает дохлого бэр-маркада в сторону. У него остаётся времени ровно на три вдоха-выдоха, потом на парапет запрыгивает новый. «Пока ещё живой», — последняя мысль касается то ли «скомороха», то ли самого Сиврима, он соображает сейчас туго, устал, устал, уста… удар, прикрыться щитом, внимательнее с тем, куда ступаешь, под ногами может оказаться кусок клешни или чья-то рука… «чья-то рука с мечом!..» и тогда ты сам… не думать… не думать о поражении… «так в детстве накрывался с головой одеялом: если ты не видишь, не видят и тебя…» шаг в сторону, удар, не успе… успел, это Бйолтэйр, у него не только острый язык, но и топор бьёт в самую точку, сын лесничего, ему привычнее топором, он рубит этим тварям лапы, с одного удара уделывает гарровы отродья, словно молодые деревца кладёт, молодец! Вдох-выдох, вдох… вот и следующий, ну, Бйолтэйр, не дадим спуску тварям, а?

Сердце стучит так, что в ушах отдаётся. Надо бы передохнуть…

Кто-то трясёт его за плечо.

— Бйолтэйр?

— Барабан, три раза. И трижды труба.

— Да. И что?

— Вспомните, о чём говорил Хакилс.

«Хакилс»? «Говорил»? Кажется, это было вечность назад, и уж точно сейчас не имеет никакого смысла.

— Отступаем! — хрипло кричит Хродас. — Без паники, не спеша. До баррикад.

Да. Точно. Но… — почему? Разве мы не можем удержать стену?

Сиврим раздосадованно смотрит вправо и, словно получив пощёчину, моргает, моргает, не в силах поверить в то, что он видит.

Откуда там столько бэр-маркадов?! Невозможно!

С растерянностью, едва ли не с детской обидой Сиврим качает головой: не может быть! Как же так!