Читаем без скачивания Оборотень - Людмила Сурская

Она еле слышно прошептала:

— Венчались. Но ваше прощение и благословение будет не лишним. Я никогда, никогда бы не смогла быть счастлива без него!

Но князь встретил её раскаяние в штыки.

— Зачем оно вам, если вы всё сами порешили, без нашего с матушкой дозволения.

"Ох, как несправедливо, как не справедливо", — рвалось её маленькое сердечко из груди.

— Папенька мы любим с Сержем друг друга, а вы меня чуть неизвестно кому не отдали. Чужому, совершенно чужому. Это не хорошо. К тому же слово нарушили, а вы не такой… — Таня боялась смотреть на него, а князь вскинул при тех её словах голову вверх. Как, ему поставили на вид? Князю совершенно не хотелось слушать про свои нарушения… А Таня поняв, что в запале наговорила лишнее, со слезами на глазах схватила его за руку, и произнесла дрожащим голосом:- Простите, батюшка…

— Цыц у меня. Разумница нашлась. Отец лучше знает. У баб время только отнимает, не важно красоту ли, фигуру ли, кажется справедливо ждать восполнение этого умом, но как раз прибавления ума ждать не приходится… Ишь, разговорилась, отцу пенять…

Каждое его слово впивалось занозой, ранило, задевая за живое. Таня прятала дрожащие руки в складках платья. Такого она не могла себе представить. На её лбу выступил пот. Серж стоял в сторонке, со скучающим видом наблюдая за перебранкой. Он хотел поговорить сам, не допуская жену до разговора, но Таня настояла на своём, надеясь раскаянием и извинениями растопить сердце отца. И вот теперь он ждал конца этого разговорного марафона. Жена, не отпуская ног воинственно настроенного отца, молила:

— Папа, прости нас, пожалуйста, и прими Сержа за сына.

Ворчливый тон не обещал ничего хорошего. Князь, нарекая барона «разбойником», негодовал:

— С чего это я разбойника должен в семью брать и тебя непутёвую знать не хочу. Я никогда, никогда не думал, что ты можешь дойти до этого! Как это ужасно! Впрочем, для твоего избранника, негодница, это самое обычное дело, но для меня…

Княгиня задёргалась: "Князь явно переигрывал. Ему не пристало так говорить о бароне. Зачем такие сложности, побранил бы для приличия немного и достаточно с них. Опять же сами виноваты, отказав барону в её руке", — думала она, с опаской поглядывая на дочь. У Тани предательски задрожала губа.

— О боже, о чём вы говорите! — порывисто встревает маменька в разговор, жалея дочь. — Николя, она наш ребёнок. Житейская мудрость в тебе должна возобладать.

Почувствовав её поддержку, Таня ринулась в новую атаку.

— Но… послушайте! Папа, это не справедливо, вы сами обещали, вы всегда обещали, что я по своему выбору выйду замуж. Нельзя ломать мой характер, так вы меня загоните в вечную зависимость от кого-нибудь, наперекор здравой логике.

Видно обида его была не маленькой, если отец продолжал выговаривать:

— Такого сраму натерпелся, врагу не пожелаю, ты мерзавка, разбила мне сердце и опозорила меня… Ступай вон с глаз. Ты просто истеричка. — Заложив руки за спину, он быстрыми шагами мерил залу.

Барон посмотрел на него с изумлением. "Пора бы уж и угомониться, с чего в самом-то деле развоевался. Опять же прогоняя не ушёл сам, значит игра, но девочка не понимает этого и вне себя от горя. Ещё несколько минут и она потеряет сознание". Серж милосердно вмешался, чтобы положить конец её страданиям.

— Ну вот что князь, — не выдержал Серж, отправляя жену за свою спину, — перестаньте орать и ругаться, при чём на собственную дочь. Тем более ваш пыл не к месту, ведь мы попросили прощения. Мы венчаны. Да, пришлось тайно с уводом, но вы сами виноваты. И ваши упрёки неуместны, потому как до этого я никого не похищал и опыта в таком деле, ровно, как и в женитьбе не имею. Княжна моя судьба, я не мог её отдать тому квадратному бородачу. Это было бы не справедливо не только по отношению ко мне, но и к ней. Нам решительно ничего от вас не требуется. Но ваша дочь и я уважительно относимся к вам и вашему роду, поэтому и пришли. Нам, безусловно, будет горько осознавать то, что вы так с нами поступили, и отказали нам в любви и прощении, но мы примем это и переживём.

Изумлённый князь поджал губы и отвернулся. Отзываться он не спешил. На его лице было написано: "Безусловно он прав, но какой наглец". Княгиня, постояв в раздумье, подошла к нему и, пошептавшись, смерив их тёплым взглядом, вышла. "Интересно, чем она его достала?" — раздумывал, утешая жену Серж. А разгадка была проста. Княгиня первый раз за всё время супружества, припугнула возможностью отказать ему в ложе. Такого он не ожидал. Был убеждён: страстные поцелуи жены всегда к его услугам. Вернулась она со старой иконой. Алексей, поймав взгляд барона, подмигнул. Княгиня подала знак, чтоб подошли. Таня была счастлива. "Отец всегда так, сначала кричит, а потом добреет". — Шептала она. Серж, спрятав улыбку, чмокнул её в щёчку. Ему что, лишь бы она была довольна. Их благословили и простили. И потекла будняя, почти спокойная жизнь. Таня хозяйничала в доме. Помня, как это делала мама, контролировала служанок натирающих до зеркального блеска полы, начищающих столовое серебро, а также выбивающих подушки и ковры. Заглядывала на кухню, откуда доносились соблазнительные запахи. Так, по крайней мере, не надоедая мужу, она пока не скучала. Они почти каждый день выезжали. Слушали оперу и были заворожены музыкой. Любовались восхитительными ярусами люстр. И, разумеется, теми кто сидел рядом. Принимали приглашения правда не все и приглашали сами тоже не всех. С особым интересом посещали художественные выставки. Развлекались на многолюдных балах. С удовольствием наблюдали за маршами военных. Их брак, наделавший много шума и привёдший в изумление общество, оказался событием из событий. Ни больше ни меньше! О нём говорили много и везде. Когда у них не было особых планов на вторую половину дня, они укладывались на кушетку и читали вслух или просто шли гулять.

Глава 29.

Шумела в полную силу весна и цвела точно сумасшедшая вишня. Из садов за каменными заборами шаловливый тёплый ветерок несёт по улицам цветочный запах. Гудят пчёлы, и выводит свою жуткую песню шмель. Узкие улочки совершенно засыпаны белыми лепестками. Таня любила бродить в ту пору по ним. Серж занимался своими доходными делами, иногда ради дела или забавы, пропадая в Английском клубе. Она не перечила и не требовала его присутствия рядом каждую минуту. Разве она не понимала, что молодому мужчине необходимо какое-то время иметь свою отличную от её жизни. Сама она, с его согласия разумеется, тоже наносила визиты родне и знакомым. Таня видела клуб издалека и опять же Серж рассказывал… А раз, переодев её в мужское платье, взял с собой. Тут уж она всё рассмотрела. Вход в него сторожат каменные львы на воротах особняка. Клуб не всегда посещали ради времяпровождения. Там можно было услышать последние новости, почитать газеты, а так же потолковать со знающими людьми о политике и заграничных известиях. В прихожей обязательно вывешивался список, кого лишали права посещения. Наказывались в первую очередь те, кто не заплатил за билет. Штраф был огромен. Так что все эмоции выплёскивались тут. В самом же клубе царила роскошь и мёртвая тишина. Кроме «инфернальной», где кипела азартная игра на наличные. Время от времени играющие взмахом руки подзывали лакеев, которые бесшумно вырастали перед господами. Лакей исчезал и рядом с игральным столом появлялся сервированный столик. Старые господа любили сидеть на диванах и наблюдать за происходящим издалека или дремать. Нет, Таня не могла на мужа пожаловаться. Он устраивал её во всём, кроме того противного места с камелиями. Правда в последнее время стала чувствовать, что барон отдаляется от неё: он позже обычного стал возвращаться из клуба, чаще его посещать. Был как-то неестественно спокоен. То чувство, что в связи с этим гнуло её, трудно было выразить словами. Она не могла знать, что Серж нарочно стал часто задерживаться в клубе, тяня время в ожидании, когда Таня выбьется из сил его ожидаючи и уснёт. Ему всё тяжелее и тяжелее было с ней находиться рядом. Да он чтоб спасти её пошёл на риск, рассчитывая на свои силы, но их остаётся всё меньше и меньше. Чтоб уберечься от соблазна владеть этим прекрасным цветком, он и держал себя от неё вдалеке. Ухитряясь не оставаться с ней наедине, он держался, но страдал. Напрасно он думал, что Таня наивна и не в курсе его хитрости. Вот и в этот вечер, она, помаявшись дома, оделась и, приказав приготовить карету, решила ехать к нему в клуб, вызвать Сергея и поговорить, дома у неё это не получается. Но смелости хватило только доехать до каменных львов охраняющих вход. Постояв не вдалеке, но, так и не решившись на такой шаг, повернула назад. Теперь она была уверена, что их брак идёт к распаду, что она связала его по рукам и ногам, а ему, конечно же, нужна свобода. Он порядочный, честный и добрый пожалел её, а она обрадовалась и восприняла всё всерьёз. Проезжая мимо церкви, где шла вечерняя служба, попросила остановить. Решив, что может сейчас её душе полегчает от возможности выплакаться перед иконой Спасителя или Божьей матери, она, выбравшись из кареты, отправилась туда. У ворот совершенно не было нищих. Лишь одна сухонькая, маленькая старушка стояла с протянутой рукой. Таня, было прошла её, собираясь подать по выходу из церкви, но потом раздумала и вернулась опустив ей в руку золотой.