Читаем без скачивания Полет в глубину - Жорж Колюмбов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот банда уличных мальчишек увлеченно бьет его, а я на себе чувствую каждый удар, ощущаю его страх и унижение. Вот он читает, читает и снова читает книги, а я продираюсь сквозь лес воспринимаемых им букв, едва успевая отмахиваться от возникающих при этом образов. Вот он учится плавать, а я забываю, что сама плаваю прекрасно, и натужно учусь вместе с ним. Вода попадает то в глаза, то в нос, а под водой ничего не видно, кроме светло-зеленой мути.
Моя/его нога кровоточит от пореза острым краем ракушки. Я падаю и падаю с велосипеда и все никак не научусь на нем ездить. Я пожираю сгущенку целыми банками, стащив ее из бабушкиных запасов, а потом страдаю от несварения. Десятки сцен разговоров и совместных занятий с парнем, слегка напоминающим Семена, Викиного брата. Может, это он и есть? Взрослым я видела его всего раз, да и то все мысли тогда были о другом, а в юности он выглядел довольно симпатичным и уверенным в себе.
Красивая девушка играет мне/ему на пианино. Симпатичная девушка решает со мной/с ним задачки. О, вот это уже интересней. Жаль, не успела рассмотреть учебник. Строгая и авторитарная учительница дает ему уроки жизни и поведения, при этом бессовестно отчитывает и унижает. Я в шлеме еду на мотоцикле, ухватив за бока взрослого парня, а он, за рулем мотоцикла, еще успевает со мной разговаривать. Байдарка. Лыжи. Велосипед. Бесконечные походы и подъемы на горы. И этот человек говорил мне, что неспортивен?!
Женщина рассказывает ему/мне о лекарствах. Пожилая женщина в очках снимает мерку, будет вязать мне/ему свитер. Очень много сцен еще с одной женщиной, видимо, его мать, хотя я ни разу ее не видела. И все это я проживаю, ощущаю, впитываю, а оно никак не кончается. Дайте мне уйти! Нет, мне интересно узнавать новое про его жизнь, но не в таких количествах и не так плотно! Сейчас главное для нас — его вытащить.
Все, хватит, больше не надо. Паровозный гудок. Еще гудок. Люди, события, места, ситуации, смех, слезы, любовь, страх, боль, радость. Кадры. Кедры. Метры. Ветры. Вспышка-ожог. Нырок-запах корицы. Ощущение пальца, уколотого иголкой, и хорошо прожаренный пельмень… Вот и все. Я в космосе. Какое счастье!
* * *
Стручок не понимал, что происходит. Система вроде работала, но как-то нестабильно, рывками. Лепестки Зоиного индикатора метались, как голова эпилептика со стажем. В терминах водителей Стручку казалось, что его «автомобиль» идет юзом. В итоге Зоя-путник еле ползла, хотя расчетное время погружения давно вышло. Сама Зоя-тело — он взглянул еще раз — дышала тяжело, хмурилась, поджимала губы. Ее глаза под закрытыми веками быстро двигались. Мозг явно обрабатывал информацию. Прядка упала прямо на веко и щекотала его, добавляя дискомфорт. Убрать бы, но ведь обещал не прикасаться. И не важно, спит она или нет — обещал, значит, сделает.
Так, пробуем еще раз. Вывели все векторы на нуль, и теперь плавненько и осторожно ведем путника куда надо. Пару секунд точка на экране послушно движется в заданном направлении, а потом опять начинает дурить и скакать как ненормальная. Да что там такое у Зои творится?
* * *
Как все медленно, мучительно медленно… Олег в последнее время разгонял меня до почти космических скоростей, и я избаловалась. Не понимаю, насколько мои ощущения сейчас объективны. Действительно ли я путешествую часами, или мне так кажется? Мы не зря условились не делать погружения слишком длинными. Вегетативная система человека «держит оборону» сколько может, а потом отказывает. Когда мы забирали Торика после нескольких суток погружения, он пахнул, скажем, не лучшим образом. Хорошо, что им занимались врачи. А вот если подобное случится со мной, да еще при чужом мужчине, я просто не вынесу позора!
Ой. Кажется, у меня появились более насущные проблемы. Я снова чувствую чье-то присутствие. Какая глупая я была еще совсем недавно: думала, а вдруг это Торик. Теперь я точно знаю, как выглядит и ощущается настоящий Торик. А это… чужеродное и враждебное. Злое. Но при этом маскируется. Как комары или пиявки — творят явное зло, пьют твою кровь, но так ловко, что первые секунды этого даже не замечаешь. Если бы еще не жужжали, кто знает, чем бы все обернулось.
Темный Кружень не жужжит. Ты ощущаешь его приближение, но одновременно он вселяет и какую-то оторопь, покорность и апатию. Видимо, чтобы жертва не мешала. Он где-то рядом, я чувствую. Мне страшно. Да что там говорить: меня охватывает паника!
Пытаюсь дать паровозный гудок, и скорость вроде увеличивается, но этого недостаточно. Чертов Кружень легко догоняет меня. Вот ведь ужас! Еще один гудок — не помогает. В сознании укореняется тяжелое и горестное ощущение, но источник его неуловим. Его не существует. И это — единственный признак того, что причина не внутри, а снаружи.
Горечь без видимых причин. Нас иногда охватывает подобное чувство, когда снится, что умер кто-то из близких, во сне мы тщимся помешать этому, но финал неотвратим. Чувство потери усиливается, ужасно хочется плакать, но нечем. Ох, неужели именно так ощущаются «укусы» Круженя? Как медленно я сегодня ползу! А что если Темный Кружень съест меня совсем? Останется лишь тело без души, пустой дом, где никогда не включат свет. Зоя-овощ на всю оставшуюся жизнь… Может, так люди ими и становятся? Доктора ищут физические причины, а на самом деле…
Как тяжело и беспросветно. Хуже, чем в болотах сомнений. Еще раз запустить стоп-кран? Нет, опасно: от рекурсивного вызова программа может сбиться. Что делать? Как тягостно. И впереди по-прежнему равнодушная серая муть. Жуть. Жизнь. Жизнь? Какие-то искорки появились сбоку. Или это галлюцинации моего умирающего мозга?
Ну-ка, леди-миледи, проснись, встрепенись, о чем ты думала перед этим? Муть? Жуть? Жизнь? Искорки вспыхнули чуть ярче, а безнадега вроде бы немного отступила. Живем! Ой, к искоркам прибавилось еще несколько. Как светлячки, только не суетятся. Не бабочки, не мошки. Скорее, стайка рыбок в море бессознательного. Ну-ка, попробую еще раз позвать, уже осознанно.
Жизнь! Я —
