Читаем без скачивания Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон

«Нет, — подумал он. — Нет. Я выстою».

Это было глупо. Другие мостовики едва ли обратили на него внимание. Один, Моаш, даже выругался. Но теперь, когда решение принято, Каладин упрямо за него держался и, сцепив руки за спиной, стоял по-парадному, пока войско переходило через расщелину.

— Эй, мостовик! — крикнул солдат, поджидавший своей очереди. — Захотелось поглядеть на настоящих воинов?

Каладин повернулся к говорившему — им оказался кареглазый крепыш, у которого руки были толще бедер многих стоявших рядом­ солдат. Командир отделения, судя по узлам на плечах кожаного колета. Каладин когда-то носил такие же.

— Командир, ты хорошо обращаешься с копьем и щитом? — крикнул Каладин в ответ.

Воин нахмурился, но молодой мостовик знал, о чем он думает. Оружие солдата было его жизнью, поэтому о нем заботились, как о собственном ребенке, часто приводя в порядок до того, как поесть или отдохнуть.

Каладин кивнул на мост.

— Это мой мост, — сказал он громко. — Он мое оружие — единственное, которое мне позволили иметь. Береги его.

— А иначе что ты сделаешь? — крикнул другой солдат, и по рядам прокатился смех.

Командир отделения ничего не сказал, но помрачнел.

Слова Каладина были бравадой. На самом деле он ненавидел мост. Но все равно остался стоять.

Через несколько минут по мосту Каладина проехал сам великий князь Садеас. Светлорд Амарам, благородный генерал, всегда выглядел героически и безупречно. Садеас казался сделанным совсем из другого теста — круглолицый, кудрявый, высокомерный. Он ехал словно на параде, одной рукой придерживая вожжи, другой прижимая к боку шлем. Его доспех был красного цвета, а на шлеме болтались легкомысленные ленты. Чудесный древний артефакт терялся­ из-за избытка бессмысленной показной роскоши.

Каладин позабыл об усталости, его кулаки сжались. Вот перед ним светлоглазый, которого стоит ненавидеть больше всех, — человек до такой степени черствый, что легко отправляет на смерть сот­ни мостовиков каждый месяц. Человек, который по непонятным при­чинам запретил давать мостовикам щиты.

Садеас и его личная гвардия вскоре перешли на другую сторону, и Каладин понял, что должен был, видимо, поклониться. Князь не заметил, но если бы заметил, это могло плохо закончиться. Качая головой, Каладин поднял свой мостовой расчет, хотя с Камнем — громилой-рогоедом — пришлось повозиться, поскольку он не хотел вставать. Перейдя расщелину, они подхватили мост и побежали к следующей пропасти.

Все повторилось достаточно много раз, чтобы Каладин потерял счет. Во время каждого перехода через расщелину он отказывался ложиться. Он стоял, заведя руки за спину, и смотрел, как войско перебегает на следующее плато. Все больше солдат замечали его и глумились. Каладин не обращал на них внимания, и к пятому или шестому переходу насмешки прекратились. Увидев Садеаса вновь, молодой мостовик поклонился, хотя от этого у него свело желудок. Он не служил этому человеку, не давал присяги. Но служил тем, кто входил в Четвертый мост, и спасет их. А значит, ему следует избегать наказаний за дерзость.

— Меняемся местами! — крикнул Газ. — Переходим и меняемся местами!

Каладин резко повернулся. После следующей расщелины нач­нется штурм. Он прищурился, вглядываясь в даль, и едва сумел различить шеренгу темных силуэтов на отдаленном плато. Паршенди уже прибыли и строились. За ними было видно, как вскрывают куколку.

Каладин ощутил разочарование. Они оказались недостаточно быстры. И, невзирая на усталость, Садеас поскорее начнет штурм, чтобы не позволить паршенди добыть светсердце.

Мостовики поднялись, молчаливые и испуганные. Знали, что их ждет. Они пересекли расщелину, вытащили мост и заняли места в обратном порядке. Солдаты построились. Все вели себя тихо, словно готовились нести чей-то гроб к погребальному костру.

Мостовики оставили для Каладина место позади, укрытое и защищенное. Сил приземлилась на мост, глядя на это место. Кала­дин подошел к нему, ощущая страшную усталость, душевную и физичес­кую. Слишком много сил потратил утром и потом, когда стоял, а не отдыхал. Да что на него нашло? Парень едва держался на ногах.

Он посмотрел на мостовиков. Его люди были покорны, унылы, испуганы. Если откажутся бежать, их казнят. Если побегут, то попадут под волны стрел. Они не смотрели на далекую шеренгу лучни­ков-паршенди. Они смотрели себе под ноги.

«Это твои люди, — сказал Каладин самому себе. — Ты должен их вести, даже если они этого не знают. И куда ты их поведешь, если будешь в заднем ряду?»

Он вышел из строя и обогнул мост; двое — Дрехи и Тефт — изум­ленно уставились на него, когда он прошел мимо. Точку смерти — середину первого ряда — занимал Камень, здоровенный смуглокожий рогоед. Каладин похлопал его по плечу:

— Камень, иди на мое место.

Мостовик вытаращил глаза:

— Но...

— Назад, быстро.

Камень нахмурился. Еще никто не пытался получить место впереди.

— Низинник, воздух ударить тебе в голову, — сказал он с сильным акцентом. — Хочешь смерти? Так почему не прыгнуть в пропасть? Так проще.

— Я старшина. Бежать впереди — моя привилегия. Иди.

Камень пожал плечами, но сделал, как велели. Никто не сказал ни слова. Если кто-то захотел, чтобы его убили, его дело.

Каладин окинул мостовиков взглядом:

— Чем больше времени у нас уйдет на то, чтобы опустить мост, тем больше стрел они смогут в нас выпустить. Будьте крепкими, решительными и быстрыми. Поднять мост!

Мостовики повиновались; внутренние ряды передвинулись под мост и расположились там по пять человек в ширину. Каладин стоял в первом ряду, слева от него был высокий и плотный мостовик по имени Лейтен, а справа — худощавый парень Мурк. Адис и Корл — по краям. Пятеро в ряд. Авангард смерти.

Когда все расчеты подняли свои мосты, Газ приказал:

— На приступ!

Они побежали — рванулись вдоль строя солдат, державших копья и щиты. Некоторые глядели с любопытством, возможно удив­лен­ные тем, как несчастные мостовики с такой быстротой бегут навстречу смерти. Другие отворачивались — не исключено, пристыженные тем, скольких жизней будет стоить их переход через эту расщелину.

Каладин смотрел только вперед, стараясь не прислушиваться к внутреннему голосу, который недоверчиво орал, что этот поступок неимоверно глуп. Он со всех ног несся к последней пропасти, сосредоточившись на строе паршенди. На солдатах с черно-красной кожей, сжимавших луки.

Сил летела рядом с головой Каладина уже не в облике человека, а в виде струящейся ленты света.

Луки поднялись. Каладин оказался в точке смерти во время неудачного штурма впервые с того дня, как попал в мостовой расчет. На это место всегда ставили новичков. Если те погибали, можно было не заботиться об их обучении.

Лучники-паршенди натянули тетивы, целясь в пять или шесть мостовых расчетов. Четвертый мост был явно в их поле зрения.

Выстрел.

— Тьен! — заорал Каладин, почти обезумев от усталости и крушения надежд. Он прокричал имя вслух — сам не понимая почему, — в то время как навстречу летела волна стрел, и внезапно ощутил неожиданный и необъяснимый прилив сил.

Стрелы достигли цели.

Мурк упал без звука, в него угодили четыре или пять стрел, и его кровь брызнула на камни. Лейтен также упал, а с ним и Адис, и Корл. Дротики с треском ломались о землю у ног Каладина, и не меньше полудюжины вонзились в дерево вокруг его головы и рук.

Каладин не знал, попали в него или нет. Парень слишком переполнился силой и смятением и продолжал бежать. По какой-то причине несколько лучников-паршенди впереди опустили свои луки. Он видел их мраморную кожу, странные красноватые или оранжевые шлемы и простую коричневую одежду. Враги выглядели смущенными.

Какова бы ни была причина, она подарила Четвертому мосту несколько драгоценных мгновений. К тому времени, когда паршенди опять подняли луки, расчет Каладина уже достиг расщелины. Его люди догнали другие мостовые расчеты — их осталось лишь пятна­дцать. Пять не добежали. Мосты один за другим ложились поперек пропасти.

Под возобновившимся ливнем стрел Каладин крикнул мостовикам опускать. Одна стрела полоснула его по ребрам и задела кость. Молодой мостовик почувствовал удар, но не боль. Он пробирался вдоль боковой части моста, помогая толкать. Четвертый расчет с грохотом перекинул мост, пока ответная волна стрел алети отвлекала вражеских лучников.

Отряд верховых ринулся в атаку. Про мостовиков быстро забыли.­ Каладин упал на колени рядом с мостом, а его товарищи ковыляли прочь, окровавленные и раненые, — они отыграли свои роли в битве.­

Прижав ладонь к боку, Каладин почувствовал кровь.

«Прямое рассечение, длиной всего лишь в дюйм, недостаточно широкое, чтобы представлять опасность».

Голос его отца.

Каладин тяжело дышал. Нужно было спрятаться. Над головой проносились стрелы, которые выпускали лучники-алети.