Читаем без скачивания Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, ещё по росе и утреннему туману войско вышло и от деревни Рэ свернуло на юго-запад к Шаффенхаузену.
— Пусть все, кто верит в Господа всемогущего, помолятся, чтобы даровал нам помощь в дороге и деле ратном, — распорядился генерал и сам был для всех примером.
До города дошли с трудом, дорога стала камениста и шла всё вверх и вверх, а ближе к Шаффенхаузену стала ещё и извиваться, кони сбивали копыта, но тянули и тянули пушки и телеги. Даже привыкшие к его походам солдаты, и те подустали.
— Скажите людям своим, что дело это последнее, коли возьмём город, так повернём вниз к реке, — Волков, видя, как измотаны его солдаты, говорил это офицерам.
И не врал им, в общем кампания подходила к концу, он чувствовал, что людям приходится делать над собой усилия, чтобы двигаться. Генерал боялся, что боевой дух слабнет в его войске с каждым днём, и солдаты всё больше ждут окончания своих контрактов.
Подошли к Шаффенхаузену, а город-то не прост. Волков даже обозлился на Дорфуса, почему он говорил, что город слаб. Где он слаб? В каком месте? С какой стороны к нему подступиться? Стены слабы, низки, башни стары, мосты сто лет не поднимались? Так всё это городу и не понадобится, если в нём найдётся тысяча людей, что не захотят Шаффенхаузен сдать.
Южной стеной город повёрнут к большой горе. Так и уходит на неё своим южным краем и самой южной стеной. С запада и севера его обтекает река, хоть и мелкая из-за сухого лета, но весьма быстрая.
Через неё было два моста. Большой деревянный и малый старый каменный. В том-то и дело, что мосты были. Один сожгли, второй разломали частью. Горожане, наученные горьким опытом Висликофена, уж постарались. Они и стену северную, что была за рекой и с большими воротами, вроде как стали укреплять.
Приехал Пруфф, он всегда прибывал последний — капитан не отходил от своих пушек, а они всегда тянулись в конце колонны — встал рядом с офицерами и, лишь взглянув на город, сказал:
— Дурни, укрепляют эту стену, и пусть, мы её бить не будем. Пушчонки у них там… Раз, два… Три, кажется, пушки вижу, затеют возню, а я тут много ниже их пушек буду. Да и далеко по стене бить, ядра будут силу терять.
Его уверенность в словах, его тон сразу приободрили офицеров, но полковник Брюнхвальд спросил:
— А какую же будем?
— Так восточную, вон и горка хорошая есть, почти что со стеной вровень, — сразу отвечал артиллерист. Он махнул плетью на восток, — вон, оттуда бить будем, я ещё с дороги приметил, что стена там крива. Древняя стена, долго не простоит.
— А пушки? — спросил Волков, разглядывая город врага, — они же их перетащат на восточную стену.
— Обязательно перетащат, — обещал Пруфф, — так что подраться придётся.
— А победите? — с некоторой неуверенностью спрашивал генерал.
— А как иначе? У нас картауна есть, у них калибры маленькие, картауне не чета, да и пушкари, — артиллерист поморщился, — когда эти городские олухи стреляли в последний раз? Неведомо. А у моих людей так звон от пальбы в ушах уже сколько времени не унимается? Поглядите на их одёжу, там места нет без прожжённых дыр. Нет, моим людям эти городские не ровня.
Тут с ним трудно было спорить. Волков и сам видел, он порой удивлялся, как наловчились часто и точно бить канониры Пруффа. Ни ядром, ни картечью не мазали.
— На ту сторону реки придётся переходить, — заметил капитан Кленк.
— Придётся, придётся, — соглашался Пруфф и снова указывал плетью, — вон те посады с восточной стороны частью разберём, — он махнул плетью ещё раз, словно смахивал что-то безжалостно, — частью пожжём к дьяволу.
— Будь я на их месте, увидав пушки, сразу сделал бы вылазку, — заметил Брюнхвальд.
— Истинно, истинно, — сразу согласился артиллерист, — так и сделают. Как господин Шуберт разровняет мне площадку, как только сожжём домишки вокруг и выставим орудия, жди вылазки.
— Господин полковник, — заговорил Волков. — Восточная стена ваша, перед воротами поставьте палисады.
— Будет исполнено, господин генерал, — отвечал Брюнхвальд.
— Господин капитан, — продолжал Волков.
— Да, господин генерал, — откликался Кленк.
— Южнее пушек выставьте сильные пикеты, чтобы со склона горы к позициям артиллерии не подобрались. Господин фон Реддернауф, у вас дело всё то же, я хочу всё знать, всё видеть, что происходит вокруг, и сейчас, и ночью тоже.
— Да, генерал, — отвечал кавалерист.
— Инженер Шуберт, вам быть в подчинении у капитана Пруффа. Майор Роха, начинайте жечь посады, где вам укажут артиллеристы.
Кажется, он отдал все нужные распоряжения, но ещё одно дело было. Да, и для этого ему потребовался не кто иной, как молодой прапорщик.
— Максимилиан, — окликнул знаменосца генерал.
— Я здесь, — отозвался тот.
— Хочу, чтобы вы съездили к стене и переговорили с ними.
— С кем? — немного растерялся знаменосец. — Горцами?
Волков не счёл нужным отвечать, а лишь с укором посмотрел на прапорщика и продолжил:
— Возьмите трубача, четверых гвардейцев и ветки зелени. Подъедете к стене и крикните им, что я желаю говорить со старшим.
— А если они не захотят?
— Не загадывайте, скажите, о чём я прошу, а уж коли спросят, зачем, так ответите, что, дескать, не знаю я, что делать с пленными солдатами и пленным генералом. И если не захотят они о них говорить, так я всех пленных велю казнить прямо здесь, под стенами, чтобы горожане полюбоваться могли. Буду казнить и тут же в реку мёртвых кидать. Так и скажите.
Максимилиан кивнул:
— Да, генерал, сейчас же и поеду.
— Максимилиан, — остановил его генерал.
— Да, генерал.
— Горцы хамы, будут браниться, задираться, так вы не отвечайте, не поддавайтесь, за хладнокровие вас и выбрал.
