Читаем без скачивания Чистильщик - Дмитрий Соловьев

Чистильщик слегка наклонил голову в знак приветствия, но промолчал. Он сейчас внимательно слушал и уже со стопроцентной гарантией мог сказать, что имеет дело действительно с латышом, хоть и прожившим много лет в России. Но это еще ни о чем не говорило – во-первых, он сам мог имитировать акценты десятка языков, а во-вторых, Синдикат – многонациональная сеть. Но это все-таки не Синдикат – те знали, что, когда аномалу нечего терять, он постарается захватить с собой как можно больше жизней, а этих четверых, что были в комнате допросов, Чистильщик мог завалить быстрее, чем самый быстрый человек успеет десять раз хлопнуть в ладоши.

– Вы не хотите назваться? – все так же вежливо спросил Янис. Чистильщик помотал головой. Тогда Имант, как и ожидалось, ударил кулаком по столу.

– Как твое имя, сука! – гаркнул он.

Чистильщик с глубоким презрением взглянул на него. Но про себя отметил, что парень говорит, как чистокровный латыш, в совершенстве знающий русский.

– Перестань, Имант, – прикрикнул Янис и тотчас же обратился к Чистильщику: – Простите моего коллегу, он еще молод и не слишком хорошо умеет вести такие беседы. Вы не хотите назвать нам свое имя?

– А зачем? – невыразительным голосом по-латышски ответил Чистильщик, впервые открыв рот.

– Ну… – немного растерялся Янис, но тотчас же нашелся: – Надо же нам как-то обращаться к вам.

– Хорошо, – все тем же серым голосом произнес Чистильщик, – зовите меня Паша. Устраивает?

– Да я тебя!… – рявкнул Имант, но Чистильщик перебил его, обращаясь, впрочем, к Янису:

– И заткните пасть своему дебилу, в противном случае я вообще замолчу.

Имант резко вскочил и с коротким замахом влепил пощечину Чистильщику. Точнее – попытался влепить. В последний момент Чистильщик вдруг резко повернул голову, и пальцы Иманта лишь скользнули по его щеке. И тут же, резко повернув голову в другую сторону и слегка подавшись вперед, Чистильщик вцепился зубами в ребро ладони Иманта, резко сжал челюсти. Хрустнули кости, брызнула кровь. Выпустив покалеченную кисть, Чистильщик брезгливо сплюнул и недобро глянул на Яниса.

– В следующий раз я вообще откушу ему руку, – пообещал он.

Один из громил, стоявших за его спиной и даже не успевших вмешаться, подхватил глухо воющего Иманта и вывел его из комнаты. Второй наотмашь съездил Чистильщика по шее. Тот был готов и сумел смягчить удар неуловимым движением корпуса, поэтому рука амбала врезалась ему в плечо.

– Довольно! – рявкнул Янис и, повернувшись к Чистильщику, прищурился. – Вы очень любопытный тип, Павел.

– Паша, – поправил его Чистильщик. – Просто – Паша.

– Хорошо, Паша. Так кто вы?

– Я бы сам хотел это знать, – абсолютно искренне ответил Чистильщик. – Не верите?

– Вы знаете, – нет.

– Зря. Я действительно не знаю – кто я такой. Янис нахмурился.

– Судя по тому, что вы учинили на Теринес, вы человек весьма подготовленный. Кстати, наши мальчики из группы захвата шесть раз просмотрели видеозапись вашей операции в Торнякалпсе и едва не умерли от зависти. Так вот, если вы добровольно не ответите на несколько вопросов, то нам придется применить к вам некоторые специальные методы. Это вы понимаете?

– Понимаю, – хладнокровно ответил Чистильщик, – но думаю, что вы тоже понимаете, что ни на какие вопросы я отвечать не намерен.

– Увы, – вздохнул Янис, – придется по-другому.

И тут Чистильщик поразился тому, как легко и быстро сползли с лица Яниса вежливость, лоск и интеллигентность, обнажив лишь холодную жестокость и равнодушие. Хотя – чего еще было ожидать от него? Его молодой коллега хоть боялся и ненавидел – это мелькнуло в глубине его взгляда перед тем, как его увели.

По знаку Яниса в комнату вошли уже три амбала и ловко прикрутили руки, ноги и голову Чистильщика к креслу, напоминавшему зубоврачебное. Закончив эту операцию, они отступили в сторону. Потом один, скинув пиджак и рубашку, шагнул к Чистильщику.

Потом его долго и нудно били, не давая, впрочем, потерять сознание, и кричали в ухо одни и те же вопросы, слегка варьируя их построение и язык, на котором они произносились. «Кто ты, откуда ты, на кого работаешь, где научился так быстро двигаться?» – и так далее. Из европейских языков они забыли только греческий, итальянский да венгерский. Даже прокричали один раз вопросы по-китайски, на кантонском диалекте, но с ужасным акцентом. Чистильщик молчал, стараясь смягчить удары в корпус, дабы не допустить внутренних повреждений. С лицом все было гораздо хуже – на десятой минуте силового допроса ему вышибли два передних зуба, на девятнадцатой – верхний коренной справа, а на тридцатой он профессионально отметил сильное сотрясение мозга. Любому человеку на его месте пришлось бы не просто тяжко, а невыносимо, но любой аномал умел управлять болью. И Чистильщик отрешился от дергающей боли, вызываемой осколками зубов, трущихся об оголенные нервные окончания.

Перед глазами все плыло. Сильная струя рвоты выплеснулась из его рта на грудь. Он попытался помотать головой, но ремни не пускали. Тогда он напряг шею, рванулся, разорвал их и все-таки мотнул пару раз головой. Длинно сплюнул тягучую слюну, стараясь попасть в своих мучителей, но – естественно – промахнулся. Его еще раз ударили, но он сумел принять кулак на лоб и улыбнулся расквашенными губами, услышав хруст кости и проклятия, перемешанные с завываниями.

– Я думал, он продержится меньше, – услышал Чистильщик голос Яниса. – Приступайте, доктор, он – ваш.

Чистильщик ощутил холодное прикосновение к предплечью, укол. «Молчать, – приказал он сам себе. – Молчать и смеяться». И он рассмеялся, забыв о боли в разбитых в лепешку губах, растягивая их так широко, как никогда не улыбался в жизни. А потом скользнул в небытие, хохоча и ругаясь. На чистейшем окинавском диалекте.

Эти два дня Мишка бродил, как в бреду. Прослонявшись весь день двадцать третьего в лесу у Орехово, он лишь вечером вернулся в город. К сестре возвращаться он не стал – к чему зря затоплять ее и так невеселую жизнь своими горестями и бедами? Порывшись в памяти, Волошин вспомнил адрес своего однополчанина, жившего на юго-западе, и решил принять его приглашение двухгодичной давности типа: «Если что – заходи». И это «если» превратилось в «уже».

Стас Коротков встретил гостя радушно – видать, тоже не забыл свое приглашение. Ни о чем спрашивать не стал, накормил, чем смог, напоил и спать уложил.

Вчера утром Мишка встал вместе с хозяином, наскоро пожевал холостяцкий завтрак, приготовленный им и Стасом, и вышел из дому. Стас поехал на работу в свое охранное агентство, а Мишка начал бесцельное странствие по городу. Добрел пешком до Петергофа, тупо побродил по Александрии, Орловскому и Английскому паркам, в Нижний ггарк не пошел – чего он там не видел, туристов, что ли? Оторопело поглядел на двухэтажный автобус-маршрутку – экое новшество! Цивилизуемся помаленьку. Сел на следующий, додумавшись, что его надо голосовать, как мотор, а на остановках он не тормозится, если никто не сходит.

Вернулся к Стасу усталый, но – как ни странно – посвежевший. В ближайшем магазине купил пару бутылок красного массандровского портвейна, который не менее усталый хозяин встретил с большим одобрением. Выпили помаленьку и легли спать.

Сегодня у Стаса был выходной, но встал он все равно более-менее рано, невольно разбудив Мишку. Похозяйничали, прибрали квартиру, приготовили завтрак – он же и обед. Сели в гостиной, где на диване ночью спал Мишка. Двухкомнатная квартира досталась Стасу в наследство от сестры и ее мужа, купивших себе трехкомнатную на проспекте Большевиков у самого метро. Выпили под легкий треп по стакану вчерашнего портвейна – с вечера осталась едва початая бутылка – и поглядели друг на друга. Оба отметили, что собеседник-собутыльник сильно изменился. Стас немного расплылся, но при этом раздался в плечах. Мишка же, наоборот – усох, стал жилистым и гибким, как змея. Долго глядели друг другу в глаза.

Наконец Стас, налив в стаканы еще вина, нарушил молчание.

– Помнится, Мишаня, ты в свое время пропал. Слухи ходили, что в секту подался, монахом заделался.

– Было дело, – кивнул щетинистой головой Мишка – сбритые под ноль волосы лишь слегка проросли. – Монахом стал. Почти.

– Ушел?

– Можно и так сказать, – пожал плечами Мишка. Стас помотал головой.

– Ну, ты даешь! Что за секта-то?

– Синро Хикари.

– Погоди-погоди, – вдруг поднял в задумчивости глаза к потолку Коротков, вспоминая. – Это не та, где позавчера месиловка была, нет? Точно, она – там еще всех из «Шмелей» пожгли. По ящику длиннющий репортаж был в ТСБ. Слушай, а ты-то как уцелел? Там же всех побили и пожгли. То-то я смотрю, у тебя ствол на боку. Вот оно, значит, как…