Читаем без скачивания Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2 - Виктор Васильевич Ананишнов

К ходокам, оставшимся поторговаться с маркенами, спешила другая, более многочисленная группа местных зазывал. Таких же безликих, как и первые, от надвинутых на головы капюшонов и надетой униформы.

Возбуждённые базарные голоса договаривающихся сторон достигли апогея.

– Неужели там и Ил-Лайда, – разочарованно подумал вслух Иван.

– А ты ей предложил достойную альтернативу? – осуждающе сказал Симон. – Её отец, Гирба-Сех-МирГунн, держит дочь в ежовых рукавицах. Вот она и рада вырваться из-под его опеки и делать всё, что пожелает.

– Но как он может за ней уследить? Ей ведь стоит стать на дорогу времени и – всё.

– Тут особый случай. Он тоже ходок с большим кимером, правда, верт. Она же ренк. Но не в этом беда, а в том, что он – самодур.

Иван приуныл.

Что-то не складывалось из того, что ему грезилось совсем недавно. Что именно, он бы и сам не смог сказать, но ведь что-то назревало. При том что-то приятное. Он верил в это, а теперь – что старуха перед разбитым корытом…

Маркены тем временем разбирали ходоков и временниц и мелкими стайками уводили их по аллее, ведущей к стене многооконного строения в конце её.

Теперь, наконец, можно было увидеть, затерявшуюся было среди многолюдства, фигурку Ил-Лайды. Её взяли плотно в круг трое местных. Складки их балахонов играли и сверкали на солнце от активной жестикуляции.

Иван вздохнул и повернулся к Симону.

– А что мы? – спросил он вяло. – Куда теперь?

– Никуда. Погуляем… Тебе здесь не нравится?

– Да нет, – скучно отвечал Иван. – Красиво.

Симон повёл рукой вокруг.

– Видишь, наши уходят в глубь парка. Там ещё чудеснее. Озёра, скалы… – И добавил, словно вёл репортаж с места событий: – Изумительные по красоте места… Ну вот! – вдруг воскликнул он с весёлым удовлетворением, словно только того и ожидал. – Мы не одни.

– Мы… – Иван быстро оглянулся, чтобы посмотреть на то, что видел Симон.

К ним, покусывая губки, спешила Ил-Лайда.

У Ивана неровно забилось сердце. Как она была хороша! Легка и подвижна…

Парк, похоже, не имел границ, а если и имел, то они где-то затерялись так же, как где-то по дороге в нём вдруг затерялся Симон, внезапно исчезнув при пересечении одной из аллей.

Иван остался наедине с Ил-Лайдой, но какого-либо сближения между ними не происходило, а разговор короткими фразами, без содержания в нём какой бы то ни было логики или последовательности не содействовал тому.

Тишина, нарушаемая лишь птичьи граем, и весенняя красота парка умиротворяли чувства, и можно было ожидать, что всё это даст толчок к более тесному общению между молодыми людьми; но, вопреки этому, отчуждённость, крепнущая с каждым шагом, начинала раздражать и злить Ивана, поскольку он только себя винил в создавшемся положении.

Вначале восхищённо щебетавшая Ил-Лайда: Ах, посмотри, какой красивый цветочек!.. Какой милый вид отсюда!.. Здесь и воздух молодит!.. – примолкла, не находя поддержки со стороны Ивана. От него в ответ она слышала лишь короткие и нейтральные реплики: – Да… Угу!.. Конечно… А то и вовсе не дожидалась какого-либо отклика.

Он видел то же самое, что и она, также был очарован окружающим миром, и всё-таки никак не мог переступить какого-то порога, чтобы уподобиться Ил-Лайде и окунуться в щенячий, как ему это представлялось, восторг.

Наступил момент, а он и не мог не наступить, когда они уже как будто шли вместе, но порознь…

Кап-Тартар нравился Ивану всё меньше…

Наконец аллея, по которой они уже шли не менее получаса, вывела их к небольшому живописному озеру. Голубое зеркало его поверхности лежало глубоко погружённое в ванну из почти отвесных жёлтых скал, здесь и там избитых ярко-изумрудной зеленью непонятно как проросших растений; длинные стебли их прихотливо кучерявились и отражались в воде. В синих водах были видны грязно-серые спины крупных рыб, беспорядочно шныряющих от берега к берегу.

Аллея вела к самому берегу озера и обрывалась прямо перед водой. Дальше жёлтый склон сразу переходил в обрыв.

– Здесь можно купаться!

Ил-Лайда ожила и одним лёгким движением освободилась от сандалий, а затем, быстро развязав пояс, потянула коротенькое платьице через голову.

Иван дрогнул. Нравы многих народов довольно лояльно относились к нарушению запретов или норм поведения, в которых он воспитывался. Вспомнился хотя бы Уленойк с проповедью постоянного ублажения женщин.

Ему следовало отвернуться, но неожиданно для себя он залюбовался девушкой. Вернее, движением её рук.

Обычно его взгляд оценивал у женщин фигуру и стройность ног, потом миловидность лица и вполне удовлетворялся этой триадой прелестей. А тут его поразили руки Ил-Лайды. Гибкие, изящные, с тонкими, удивительно красивыми пальцами с непритязательным колечком на одном из них они, казалось, жили своей жизнью, но и гармонично принадлежали девушке.

Вот она, опустив вниз, перекрестила их, пальчики ухватили невесомый подол одеяния и потянули его вверх, обнажая ноги и…

Ил-Лайда оказалась прикрытой неким нарядом, схожим с купальником. Донельзя откровенным – две узенькие полоски тонкой полупрозрачной ткани, – но всё же купальным костюмом.

Иван судорожно передохнул, разглядывая её теперь целиком.

Пожалуй, она уступала Напель. Чуть, на взгляд Ивана, полноватые бёдра делали её будто бы менее изящной, чем дочь Дэвиса Великого, однако и в этом была у Ил-Лайды своя прелесть и соразмерность молодости и слегка уловимой стыдливости, чего напрочь была лишена Напель.

Она подняла руку с платьицем на высоту плеча и небрежно отпустила его. Лёгкая ткань беззвучно упала на камень берега. Ил-Лайда поправила пальцем ноги какую-то складку на ней и вопросительно посмотрела на Ивана.

– Я сейчас, – вдруг засуетился он, словно прихваченный на месте, где совершил нечто недозволенное.

Теперь она с интересом посматривала на него и следила за его действиями, а ему хотелось так же легко и непринуждённо сбросить с себя всю одежду; но на нём было надето так много…

«Да и не на прогулку же я собирался, как некоторые», – думал Иван, остервенело снимая сапоги и тёплые носки, срывая с себя рюкзак и куртку, рубаху, джинсы, майку…

И всё это под становящимся насмешливым взглядом Ил-Лайды.

Наконец он стряхнул штанину с ноги и остался в одних плавках, ощущая себя не слишком удобно в таком одеянии.

А с другой стороны, ну что особенного произошло?

Разделся, чтобы искупаться. Не в первый раз, и не в последний, наверняка. И тем не менее… Словно на подиуме, а вокруг широко раскрытые оценивающие глаза…

– А ты, Ваня, очень красивый, – сказала Ил-Лайда серьёзно, без тени иронии.

– Ты думаешь? – машинально отозвался Иван и почувствовал, что краснеет, как после первого в жизни поцелуя.

Слова девушки застали его врасплох: они льстили и смущали своей неприкрытой откровенностью. Никогда женщина не говорила такого ещё до того, как становилась близкой ему.

– Я не думаю, я вижу. Ты борец или фийх?

– Почему борец или… этот, – Иван не смог повторить сказанное Ил-Лайдой слово. – Я тебя не понял.

– Фийх?

– Да.

– Личный телохранитель знатного человека, – пояснила она.

– Но с чего