Читаем без скачивания Приключения Ружемона - Луи Ружемон

Когда я, после смерти Гибсона, поселился в прекрасной местности, о которой говорил выше, мне даже в голову не приходило, что я проживу здесь многие годы, но по мере того, как проходили год за годом, не только мысль, но даже и само желание вернуться в цивилизованные страны совершенно покинули меня. Теперь я был вполне доволен своей участью; я чувствовал, что если бы сюда явился громадный караван и предложил мне увезти меня с собой, вместе с моей женой и детьми, то я, конечно, согласился бы вернуться с этим караваном в цивилизованные страны, но ни под каким бы видом не решился бы расстаться теперь с теми близкими мне существами, которые были мне так дороги. Я даже не раз имел случай вернуться один в цивилизованные страны, но всякий раз отказывался воспользоваться им, чувствуя, что не в силах буду оставить свою семью. Прожив без малого двадцать лет в этой прекрасной гористой стране, где я поселился после моего переселения с берегов лагуны, я за это долгое время пережил и был свидетелем многих интересных явлений и происшествий.

Однажды великая тьма, подобная, вероятно, библейской тьме египетской, объяла всю страну; только на дальнем горизонте виднелась яркая полоса огненного зарева. Вся атмосфера была пропитана тончайшим пеплом, садившимся на луга, горы и холмы в таком количестве, что он покрывал густым слоем всю растительность и совершенно застилал собою лагуны и водяные ямы, которых в нашей местности было очень много. Я сразу приписал это явление вулканическим причинам, а впоследствии, наведя справки путем расспросов и догадок, убедился, что действительно все это объяснялось извержением вулкана Кракатау. Следует заметить, что все явления такого рода повергали суеверных до крайности туземцев в неописанный ужас и уныние, убежденных в том, что это — проявление гнева духов, недовольных их действиями и поступками.

Я не пытался разубеждать их в этом, но только смутно дал им понять, что не совсем чужд этому делу, и сказал им, что Великий Дух, коего я был представителем, сжигает огнем землю там, где видно зарево, чему они внимали с великим страхом и трепетом, опасаясь и для себя такой напасти.

Другое подобное же явление, приведшее чернокожих в большое смущение, было солнечное затмение. Никогда еще мне не случалось видеть моих друзей в таком волнении и страхе, как в тот момент, когда вдруг в яркий полдень наступила черная ночь. Движимые каким-то безотчетным страхом, они жались ко мне; я стоял молча, окруженный припавшими к моим ногам туземцами, не считая нужным нарушать в этот момент торжественную тишину и безмолвие, простиравшиеся даже и на весь животный мир. Очевидно, мои чернокожие не только никогда не видали, но даже и не слыхали об этом явлении; как видно, этот феномен не принадлежал к числу тех событий и явлений, которые их предки имели привычку облекать в мистические вымыслы, возбуждая суеверный страх в своих слушателях и передавая эти измышления по преданию, от отца к сыну. Так как затмение продолжалось весьма долго, то мои чернокожие безмолвно стали расходиться по своим углам и ложиться спать, не пропев даже своих обычных вечерних песен, что они постоянно делают перед тем, как отходить ко сну.

Не упуская ни одного случая повлиять на чернокожих туземцев, я задумал, имея под руками все необходимые составные части, изготовить порох, но усилия мои не увенчались особенным успехом. У меня были и уголь, и селитра, и сера — и я пробовал делать смесь всего этого в самых разнообразных пропорциях, но в результате получался весьма грубый вид пороха, в сущности, не обладавший никакой взрывчатой силой, но вспыхивавший с забавным шумом. Однако я очень желал добиться изготовления настоящего взрывчатого пороха не только с целью поразить своих дикарей, но и с намерением добывать с его помощью некоторые камни и минералы, которые, как я полагал, могли быть мне полезны. Тем не менее, хотя я и не добился желаемого, — в конце концов у меня получился порох, горевший без шума; все эти опыты мои возбудили до крайней степени любопытство моих чернокожих, которые никак не могли сообразить, откуда брался огонь или почему там, где я зажигал порох, почва горела.

Видя тот интерес, с которым туземцы не переставали следить за чудесами белого человека, я попытался было фабриковать лед — нечто такое, о чем мои дикари, конечно, не имели ни малейшего понятия. Эта мысль явилась у меня однажды, когда я случайно очутился в чрезвычайно холодной пещере, в подземелье одной из соседних гор, и тут же, в этом же самом подземелье, нашел ключ удивительно студеной воды. Задумав приготовить лед, я наполнил этой водой несколько мехов и оставил их в самом холодном месте подземелья, накрыв их сверху изрядным количеством селитры; однако, опыт этот мне совершенно не удался. Конечно, чудеса мои не всегда мне удавались, но все такого рода неудачи не только не смущали меня, а, напротив того, побуждали к изобретению новых чудес, которые должны поразить моих чернокожих друзей.

И вот, когда я однажды совершал довольно отдаленную прогулку в окрестностях наших гор, взгляд мой случайно остановился на узеньком ручейке какой-то зеленоватой жидкости, струившейся из каменистого грунта и не походившей на воду. При ближайшем осмотре оказалось, что я случайно открыл источник нефти. Наполнив этой жидкостью один кенгуровый мех, на что потребовалось немало времени, так как нефть медленно просачивалась между камнями, я отправился с этим новым моим приобретением домой, размышляя о том, какую пользу я могу извлечь из этой новой моей находки, и в то же время соображая, как изумят моих дикарей магические свойства этого масла. Конечно, я никому не сказал о своем открытии, не исключая даже и Ямбы, а молча принялся сооружать подобие небольшого плота из древесных сучьев, предварительно пропитав их нефтью. Кроме того, я поместил еще емкий кожаный резервуар с этим горючим веществом на переднем конце плота и замаскировал его, прикрыв мелкими прутьями, ветками и листьями. Покончив со всеми этими приготовлениями, я спустил свой плот на воду в нашей тихой лагуне, а сделав все это, послал пригласить все соседние, дальние и ближние племена, чтобы они шли смотреть, как я стану зажигать воду. Так как в ту пору я уже давно пользовался громкой известностью, то легковерные и жадные до зрелищ дети природы не замедлили явиться на зов. Под вечер, когда на землю уже спустился таинственный сумрак австралийской ночи, громадные толпы туземцев собрались на берегу нашей лагуны. Как и во всех подобных случаях, я всегда предусмотрительно заботился о том, чтобы мои почтенные зрители не стояли слишком близко, хотя на этот раз трудно было ожидать какой-либо неудачи в задуманном мною деле, тем более, что туземцы давно уже привыкли во всем слепо доверять мне.