Читаем без скачивания Большая и маленькая Екатерины - Алио Константинович Адамиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Русудан положила карандаш на стол, выпрямилась в кресле и, посмотрев в тетрадь, удивилась — ведь она не написала ни единого слова.
Она провела ладонью по лбу и, еще раз взглянув на тетрадь, испугалась.
У нее почему-то закололо сердце, перед глазами поплыли круги и руки стали ватными. Почувствовав страшную слабость, она положила голову прямо на тетрадь и заплакала.
В комнату проник свет. Светает. Татия, Сандро и Дареджан спят. Сегодня воскресенье, и дети насладятся сном, а Дареджан встанет по обыкновению рано и, чтобы никого не разбудить, сначала подметет двор и асфальтированную дорожку, что ведет от калитки к гаражу, и, собрав в кучу клочки бумаги и нападавшие за ночь листья, выбросит их в мусорное ведро у ворот. Потом она пойдет за хлебом. В этом квартале хорошая пекарня. Там работают рачинцы. Они вымешивают тесто руками, и хлеб у них получается пышный и вкусный. В пекарню за ним надо ходить рано утром, иначе не достанется.
Дареджан к восьми часам уже на месте, пекари ее знают и всегда выбирают для нее чуреки порумянее. Она заворачивает их в холстину и только потом кладет в сумку. Тогда даже в одиннадцать часов хлеб еще будет теплый. Сандро его ест с таким аппетитом, что Дареджан не налюбуется.
Рано, даже Дареджан еще не вставала, а Русудан спит, сидя за столом Реваза. Да, она так устала писать, так устала, что не в силах была встать и, положив голову на стол, заснула… В комнате постепенно светлеет. Скоро взойдет солнце, и его лучи заиграют сначала на тополе, возвышающемся перед окном, потом солнце заглянет в комнату и разбудит Русудан. Она удивленно оглянется вокруг и, сразу всего не вспомнив, испугается. Обессиленная, она встанет с кресла, неслышными шагами пройдет в спальню и ляжет в постель. Озябшая, она получше укроется одеялом, закроет глаза и уснет…
…Кто-то тихо позвонил у калитки, но Русудан услышала. Она вздрогнула, спрятала тетрадь и карандаш в ящик и, открыв окно, выглянула на улицу.
У калитки стоял Реваз.
Вначале Русудан показалось, что она еще спит, но вновь раздавшийся звонок привел ее в чувство. Она быстро спустилась по лестнице и, подбежав к калитке, взглянула на мужа.
Заплаканные глаза Русудан улыбаются Ревазу, а он опустил голову, чтобы не встречаться с ней взглядом. Реваз молчит, и Русудан словно онемела… Целую ночь спорила с ним, упрекала, и вот он, как в сказке, стоит перед ней, а она слова из себя не может выдавить.
Русудан хотела взять чемодан, но Реваз не позволил ей и, легко подняв большую корзину и чемодан, прошел в кухню.
Умывшись, он осторожно заглянул в комнату детей. Сандро спал, повернувшись лицом к стене, а Татия лежала на спине, выпростав из-под одеяла руки. Сегодня воскресенье, и они отсыпаются за всю неделю… Реваз улыбнулся, глядя на детей, и тихо прикрыл дверь…
В кабинете Реваза у открытого окна, опершись на подоконник, стоит Русудан и смотрит во двор. Реваз подошел к ней и крепко обнял ее за плечи. Русудан вздрогнула, и он еще крепче прижал ее к себе. Потом руки его соскользнули вниз, на талию. Он поднял ее как ребенка, покачал, а потом понес в спальню и положил на кровать.
Русудан натянула одеяло на голову и замерла.
«Не хочу, чтобы он заметил, что я плакала».
Реваз лег рядом, подсунув правую руку под голову Русудан, и стал целовать заплаканные глаза.
Глава вторая
Теплым сентябрьским днем семейство Чапичадзе решило выехать на лоно природы в Арагвское ущелье.
Сандро все утро не выходил из гаража, наводя блеск на машину, а потом сложил в багажник отцовские высокие резиновые сапоги, сети, свою складную удочку и мяч.
Татия, убежденная в том, что мать уже успела рассказать о ее поведении отцу, вначале избегала его, боясь, что он будет ее ругать, но, когда он из-за чего-то подшутил над ней, Татии стало стыдно, что она так подумала про мать. Осмелев, она решила и в тот вечер пойти в кино и шепотом попросила отца:
— Папа, ко мне должны прийти подруги. Мы вместе занимаемся. Можно, я останусь дома?
Реваз испытующе посмотрел дочери в глаза:
— Спроси у матери.
Татия не ожидала от отца такого ответа и, поджав губы, пошла к матери.
Русудан стояла у зеркала и причесывалась, она была недовольна дочерью и сделала вид, что не заметила ее прихода.
— Мама, я останусь дома. Мне надо делать уроки…
Повязывая косынку, Русудан поправила упавшую на лоб прядь и, приблизив лицо к зеркалу, нахмурилась.
— Уроки надо было учить вчера, — холодно ответила она и выразительно взглянула на дочь. Татия поняла, что если отцу до сих пор не было ничего известно о ее сердечных делах, то теперь мать обязательно ему все расскажет.
Русудан быстрыми шагами спустилась по лестнице, и Татия поспешила за ней.
Реваз, Сандро и Дареджан уже сидели в машине, которую Реваз вывел за ворота. Дареджан держала на коленях корзину с едой.
— Сандро сядет рядом с отцом, — сказала Русудан и, открыв дверцу машины, жестом показала ему на переднее сиденье.
«Значит, я всю дорогу не смогу курить…» — подумал Реваз.
— Ты можешь закурить, сигаретный дым мне не помешает, — грустно улыбаясь, сказала Русудан.
Свободно было расположившемуся Сандро пришлось потесниться, чтобы у него в ногах поместилась корзина с провизией.
Мысли Русудан: «Ты можешь закурить, сигаретный дым мне не помешает! Я не должна была говорить этого с такой явной обидой! Я же решила, что он больше не услышит от меня ни одного упрека! Ведь мне не известно, почему он так неожиданно явился. И я не знаю, сколько времени пробудет дома… Он ничего не говорит, а я спрашивать ни за что не буду! По-моему, ему безразлично, интересуют меня его дела или нет! Сидит себе спокойно за рулем, хорошо, что хоть иногда посматривает на сына».
Остался позади Натахтари. Не впервые проезжают Чапичадзе по этой дороге, но Русудан не трогает красота Арагвского ущелья.
Асфальтированная дорога. Возделанные участки земли. Редкий лес. Арагви местами мутная, местами абсолютно прозрачная.
Русудан неравнодушна к пальмам и елям. Из-за них она и полюбила Гагру и
