Читаем без скачивания Как знаю, как помню, как умею - Татьяна Луговская

Пускай все детские книги собрались и столкнулись у него в этой сказке, пускай Андерсен лучше, но все-таки все детские театры ставят разные там Лукоморья да Томов Кэнти, да разную классику или слюнявые сказки, а тут какое-то правильное зрелище было показано.

Любой ребенок, конечно, любит всякие зрелища, но в глубине души он мечтает о детективном, полном необыкновенных приключений, страшном, наполненном большими, опасными и необыкновенными чувствами спектакле. И потом — он мечтает о мужестве. Вспомните Тома Сойера, почему мы все — и мальчишки, и девчонки, и взрослые — так любили эту книжку? Потому что, по-моему, там есть эта вечная и необходимая нам (в особенности в юношестве) тема. Тема мужества и нежности.

Вот вы написали хорошую статью о Казико[34] и назвали ее очень хорошо. И вот «Сказку» можно, по-моему, назвать «Мужество и нежность». А написана она, может быть, и не очень хорошо — не заметила.

Между прочим, театр, главным образом, Пыжова — очень сильно сократили пьесу (так мне передавали) и здорово ее вытянули…

Я очень плохо себя чувствую, Лёня, у меня жар и поэтому я так глупо и длинно пишу. Простите меня. И постарайтесь понять что-нибудь. Мне все кажется, что жизнь такая большая, мы в нашей сутолоке видим всегда ее не всю, и я так бываю благодарна людям, которые, если и не открывают новое (мир, конечно, давно открыт), то хоть возобновляют забытое и утерянное. Как-то свежеешь от этого. Вы понимаете меня?

Такой ужас эти письма, кричишь вам, как глухому, а вы уже давно скучаете от моей монотонности.

А на газету вам нечего обижаться — это все чепуха. Вы ругали пьесу, а Паустовский[35] хвалил спектакль. Это все разные вещи. Глупый вы какой-то — не расстраивайтесь. Право же, надо проще смотреть на вещи.

А «Сказку» я прочту — может быть, тогда я с вами соглашусь. Что же касается 30-ти лет (только, ради бога, не подумайте, что это утешение), я вам давно хотела сказать, что один из ваших основных недостатков — это ваша молодость. И, чем старше вы будете — тем станете лучше. (Для меня, по крайней мере.) Но должна вас разочаровать, что 30 лет — это еще непростительно мало.

А Цымбал[36] ваш все-таки порядком опустошенный человек (это между прочим). А Гурвича[37] я так и не прочитала. Вот и Григорий все очень хвалит этого самого Гурвича. А где же я возьму эту самую книжку? Лёня, как мне найти вашу статью о «Сказке», когда, в каком месяце она была напечатана и где? В Сов. иск.? Напишите мне, пожалуйста.

Нет, все-таки позор — мужчина и горюет, что ему стукнуло 30 лет — наверное, все подытоживаете пройденный путь? Глупости все это. Что нам, бабам, тогда делать? Умирать?

Теперь в порядке самого подлого оправдания — о «разговоре». После того как я отправила вам письмо (а у меня, знаете, есть ведь эта самонадеянная поспешность), до меня дошел этот «разговор». Лёнечка, вот честное слово — не вру. Только я подумала, что такие вещи доходят «на словах», а не в напечатанном виде. Правда? Задушевность теряется и превращается в смешное. Есть ведь такие слова, которые надо слышать, а не читать. Да? Насчет денег благодарю, но ведь вы знаете — я долгов терпеть не могу. И хоть вы смеетесь с этого, но так ведь и есть.

У нас тоже, к сожалению, зима и 10 градусов мороза.

Лёнечка, почему она не сохнет? (перегородка). И, говорят, она высохнет только к первому числу, а красить и белить ее можно только, когда она станет совсем сухая. Правда, очень обидно. Все-таки мне очень хочется поехать в Ленинград. И, может быть, я это сделаю.

Вы как-то написали мне, что ленинградские (и вы вместе с ними) собираются с ответным визитом в Москву. Напишите мне, пожалуйста, состоится ли — и если состоится, то когда — этот приезд. Мне, по некоторым соображениям, очень важно это знать. Я вам потом объясню, в чем дело. И потом еще одно дело. Лёня, спросите при случае у кого-нибудь, что это правда, что в Ленинграде можно легко и спокойно купить электрический счетчик или все это утки. Хорошо? Ну и сами понимаете — ежели это правда и вы таковой увидите — хватайте его немедленно и сразу попадете в мои благодарные объятия. Деньги и слезы благодарности тоже будут немедленно представлены. Узнайте, пожалуйста. Только прошу вас — не рыскайте по городу в поисках мифа, я тогда просто обижусь на вас. Слышите?

Мне не очень нравится, как у меня получается Гольдони (хотя режиссер в восторге, но она — дура), по-моему, все это робко и малоинтересно. И я очень огорчаюсь.

А жизнь идет как-то страшно быстро, и мне даже страшно становится — вот, когда я все переделаю, что же у меня останется? Пора спать.

Что же касается моей жизни, то фотография моя в силе и по сегодняшний день.

Пишите почаще, честное слово, весь мизинец ободрала: по 5 раз в день все просовываю его в почтовый ящик. Почему вы небрежничаете так?

Т. Л.

Москва. 11.03.39.

Я поправилась и выхожу, но толку от этого немного. 30-го у меня премьера «Робин Гуда», а 25 апреля «Лгуна» Гольдони и еще всякие мелкие делишки. Хотя работы сейчас относительно немного. Вся первая половина апреля тоже будет довольно свободная. Только я уж очень дохлая. Сейчас сижу у брата, выдрала из его записной книжки листики и пишу вам кусочек письма. Я не могу похвастаться особенно бодрым настроением духа, но, я надеюсь, что все это не вечно. Ремонт мой из-за болезни еще не окончился. Надоело ужасно.

Лёнечка, вы читали «Пятую колонну»[38] в первом номере «Иностранной литературы»? Если нет, то поспешите прочитать — это любопытно. И про Генриха 4-го тоже.

У нас началась довольно бурная весна. Я смертельно хочу хотя бы немножко отдохнуть. Так, чтобы ни о чем не думать. Только о небе, земле, деревьях и вообще только об этих вещах, которые называются природой.

Слишком много было удач, неудач, тревог и забот, и всяких штук за эту зиму. И людей тоже было слишком много — и все они какие-то проходные. Какие-то шумные и лишние. А время бежит — и утраченное время это, пожалуй, еще грустнее, чем иллюзии. А по-вашему? Хотя не жалко!

Пишите мне большие, длинные, хорошие письма.

Т. Л.

Москва. 27.03.39.

Дорогой Лёня! Пожалуйста, не думайте, что я хоть на минутку забыла о вашем существовании. Этого не было, просто мне очень солоно пришлось это время. (На бедного Макара все шишки валятся. Н.Ш.) Почему у вас мрачное настроение? Вы все еще расстраиваетесь по поводу этой литературной кутерьмы? Полно, не первый и не последний раз все это случается. Я уже вам говорила когда-то, что за битого двух небитых дают.