Читаем без скачивания Вид с дешевых мест (сборник) - Нил Гейман

Интересно, что ответили бы люди на вопрос, верят ли они, будто Дракула и вправду существовал. (Не исторический Дракула, который Влад, Драконов сын, колосажатель. Он-то уж точно существовал, хотя вопрос, было ли у него что-то общее с реальным – в противоположность историческому – Дракулой, остается открытым.)

Я думаю, они бы в него поверили. Я, во всяком случае, верю.

Я впервые прочел книгу Брэма Стокера «Дракула» лет, наверное, в семь – когда нашел ее на полке у папы моего друга. На том этапе мое знакомство с Дракулой ограничилось первой частью истории, где идет речь о злосчастном визите Джонатана Харкера в трансильванский замок. После этого я немедленно перескочил в конец, где прочел ровно столько, чтобы убедиться: Дракула умер и точно не выскочит из книги, чтобы съесть меня. Утвердившись в этом знании, я поставил книгу на полку и больше к ней не возвращался, пока не стал подростком, и не наткнулся на вампирский роман Стивена Кинга «Салимов удел»[81] и его же исследование хоррора как жанра, «Данс-макабр».

(В восемь лет я посмотрел фильм «Сын Дракулы»; меня живо интересовал вопрос, вырастет ли юный Куинси Харкер вампиром, как я предполагал. Разумеется, я был страшно разочарован, выяснив, что сын был всего лишь сам Дракула, скрывавшийся под именем «графа Алукарда» – слишком прозрачным даже тогда. Но, извините, я отвлекся.)

Другие книги то и дело отсылали меня обратно к «Дракуле»: «Пленка Дракулы» Фреда Саберхагена или «Эра Дракулы» Кима Ньюмана. Эти книги, пересматривавшие события романа или его итог, вдруг являли сюжет в настолько новом свете, чтобы мною овладевало желание снова наведаться в замок, и в сумасшедший дом, и на кладбище, затеряться в письмах и в газетных вырезках, в дневниковых записях… снова ломать голову над поступками Дракулы и его мотивами… Задумываться о вещах, в конечном счете, непознаваемых. Сами персонажи их не знают, не знаем и мы.

Роман «Дракула» породил Дракулу как культурный феномен: всевозможных Носферати, кино-Дракул, Белу Лугоши и осаждавшие его клыкастые толпы. Сто шестьдесят фильмов (согласно Википедии) выводят Дракулу в качестве центрального персонажа (переплюнул его только Шерлок Холмс), а количество романов, где фигурирует Дракула или вдохновленные им образы, не поддается никакому исчислению. А ведь есть еще и романы, сюжет которых втекает в «Дракулу» или вытекает из него. Даже на счету бедного чокнутого жукопожирателя Рэнфилда – два названных в его честь романа от двух разных авторов, не говоря уже о романе графическом, и все рассказывают историю с его точки зрения.

В двадцать первом веке любая вампирская история или вампирская литература – это миллионная вариация все той же старой темы, которая началась не с «Варни-вампира» и даже не с «Кармиллы», а именно с Брэма Стокера и его «Дракулы».

И, подозреваю, причина того, что Дракула продолжает жить и преуспевает в искусстве, что его комментируют, переделывают и перелицовывают, как ни парадоксально это звучит, заключается именно в его слабости как романа.

«Дракула» – это викторианский хайтек-триллер, балансирующий на передовом рубеже науки, полный самых современных идей, вроде записи голоса на фонографические цилиндры, переливания крови, стенографии и трепанации черепа. Список действующих лиц состоит из отважных героев и прекрасных, но обреченных женщин. И сюжет вдобавок раскрывается исключительно в письмах, телеграммах, газетных вырезках и тому подобных штуках. Ни один из рассказчиков не знает полной картины происходящего. Таким образом, «Дракула» – это книга, которая заставляет читателя самостоятельно заполнять пропуски, строить гипотезы, гадать, делать выводы. Мы знаем только то, что знают персонажи, а персонажи, во-первых, не пишут всего, что знают, а, во-вторых, не знают всей важности того, что написали.

Выходит, это работа читателя – понять, что на самом деле творится в Уитби; связать припадки и вообще все поведение Рэнфилда в приюте для умалишенных с событиями, происходящими в соседнем доме; решить, каковы истинные мотивы Дракулы. Читателю предстоит самому определиться, имеет ли Ван Хельсинг какое-то представление о медицине, рассыпается ли Дракула прахом в самом конце или, учитывая сочетание ножа-кукри и охотничьей финки, не очень-то годных на роль оружия против вампира, просто превращается в туман и исчезает…

История выписана широкими мазками, позволяя нам собственными силами выстроить картину происходящего. Она плетется, как паутина, так что мы невольно спрашиваем себя, что же происходит там, в промежутках. Лично у меня есть большие сомнения относительно мотивов Куинси Морриса. (Я думаю, нельзя полностью сбрасывать со счетов вероятность того, кто он на самом деле – сподвижник Дракулы или даже сам Дракула. Я бы даже и роман написал, чтобы это доказать, но в той стороне раскинулись топи безумия.)

«Дракула» – книга, которая просто-таки вопиет о хороших примечаниях. Описанный в ней мир – это больше не наш с вами мир. Даже ее география больше не принадлежит нашему миру. По этой книге хорошо путешествовать в компании с кем-то просвещенным и способным просветить своих спутников.

Лесу Клингеру как раз свойственно и то, и другое. Впервые я встретил его (в своей мирской жизни он юрист) на ежегодном обеде «Нерегулярных с Бейкер-стрит» – группы граждан, считающих – подобно пятидесяти восьми процентам британских тинейджеров, – что Шерлок Холмс был реальным человеком. Мистер Клингер известен, главным образом, своими комментариями к рассказам о Шерлоке Холмсе – он обладает поистине выдающимися знаниями по викторианской эпохе, криминалистике и путешествиям. Его энтузиазм восхитителен и заразителен; его открытия и убеждения – исключительно его собственные.

Одно из самых больших достоинств его комментариев – то, что они расширяют ваши горизонты независимо от того, разделяете ли вы теории, с которыми вскоре столкнетесь на этих страницах: существовал ли и вправду Дракула или все-таки нет; и действительно ли Брэм Стокер сам сочинил свою книгу или только скомпилировал и отредактировал. Во что бы вы там ни верили, вам будет небезынтересно узнать о географии Карпат и медицинских концепциях викторианской эпохи. А еще – о разнице между изданиями «Дракулы» в твердой и в мягкой обложке. И да, вы будете своевременно предупреждены о неопределенном местоположении Горы Стрелков.

Один из недостатков перечитывания «Дракулы» состоит в том, что большинство изданий нынче сопровождают предисловия (ну, например, как это), и все они объясняют, как именно вам следует читать «Дракулу». О чем он… или, вернее «о чем» он. Он «о» викторианской сексуальности. «О» предположительной подавленной гомосексуальности самого автора, или «об» его отношениях с Генри Ирвингом и соперничестве с Оскаром Уайльдом за руку Флоренс Балкомб. В этих предисловиях вы непременно найдете ироничный комментарий по поводу стокеровских выступлений против порнографической литературы… это при том, что сам «Дракула» буквально кипит сексом – едва скрытым под поверхностью, на уровне даже не подтекста, а самого текста.

Мое предисловие не станет вам объяснять, о чем «Дракула». (Он, разумеется, о Дракуле, но самого Дракулы в романе так мало! Гораздо меньше, чем хотелось бы. Его приглашали, но вниманием хозяев он явно не злоупотребил. И книга определенно не о Ван Хельсинге, которого мы с огромным удовольствием видели бы поменьше. Она могла бы быть о вожделении, о желании, о страхе или о смерти. О, она могла бы быть о множестве самых разных вещей!)

Так вот, вместо того, чтобы рассказывать, о чем эта книга, которую вы держите сейчас в руках, предисловие просто предостерегает: берегитесь! «Дракула» может оказаться чем-то вроде липкой ловушки для мух. Вы прочитываете его между делом, потом откладываете… и все равно через некоторое время обнаруживаете, что практически против собственной воли перебираете в голове то, что пряталось в тайных расселинах романа, то, на что в нем намекалось, что подразумевалось само собой, оставаясь неназванным. И стоит вам хоть раз очутиться в этом странном состоянии, дальше будет лишь вопросом времени, когда именно вы пробудитесь в лунном свете и поймете, что больше не в состоянии противиться жажде… – писать романы или рассказы о второстепенных персонажах «Дракулы» или оставшихся за кулисами событиях. Или, еще того хуже, подобно сумасшедшему Рэнфилду, навек обреченному классифицировать и сортировать своих пауков и мух, прежде чем наконец поглотить их жизнь… чем черт не шутит, вы можете обнаружить, что уже пишете к роману комментарии.

Мое предисловие к «Новому Дракуле» с комментариями Лесли С. Клингера (2008).

Много лет назад, когда я только начинал писать «Сэндмена», меня интервьюировал какой-то давно почивший журнал, и вот во время беседы меня попросили назвать нескольких любимых авторов. Я радостно и с энтузиазмом набросал им список. Несколько месяцев спустя, когда интервью напечатали, в «Ди-Си Комикс» на мое имя пришло фанатское письмо, и его переслали мне. В нем трое молодых людей желали знать, как так вышло, что я, модный и просвещенный молодой человек, назвал в числе любимых писателей Киплинга – фашиста, расиста и вообще крайне, как мне сообщили, порочную личность.