Читаем без скачивания Вид с дешевых мест (сборник) - Нил Гейман

«Хрустальное яйцо» – природа зрения идет ключевой темой через многие рассказы Уэллса; здесь (как и в «Удивительном случае с глазами Дэвидсона») мы имеем дело с видением на расстоянии. Снова лишь частично открытое откровение, запакованное в серию загадок и, в конце концов, утраченное – не из злонамеренности, а из-за человеческой склонности ошибаться. Проблеск иного мира (в рассказе и заодно в яйце) – совершенно иномирский и неотвязчивый. Бедняга Кейв, мелкий бизнесмен на грани, который держится исключительно благодаря этим видениям, – совершенно уэллсовский персонаж, сообщающий странную человечность сюжету, который в противном случае был бы просто про преждевременное открытие межпланетного телевидения.

«Это было в каменном веке» – сейчас уже почти забытый рассказ. Ощущается как неродившийся роман, так и напрашивается на продолжение. Уэллс здесь выступает как ранний провозвестник жанра, к которому литература вернется только через долгие годы, – концептуального прозрения в мир пещерного человека, когда все идеи были еще новы. Герой первым седлает лошадь и первым изготавливает оружие судного дня – дубинку с воткнутыми в нее львиными зубами. Сюжет вполне удовлетворительный, но все равно читается как что-то, к чему автор еще собирался вернуться и что вполне могло бы стать «Кланом Пещерного Медведя»[82] своего времени.

«Звезда» – Уэллс с удовольствием играет масштабом, сдвигаясь с человеческого плана на космический, и применяет эту технику чрезвычайно эффектно.

«Чудотворец» – заслуженно знаменитая и неоднократно экранизированная история, которая уже успела побывать на кино– и телеэкране и на радио. Как и многие фантазии автора, закольцовывается туда, откуда началась.

«Сон об Армагеддоне». Здесь Уэллс строит «историю будущего», и вполне последовательную, в которую вставляет несколько сюжетов. Это сон о событиях, которые еще не произошли, о будущей войне, политическом и личностном крахе и о смерти. Все это очень живо в нее вписывается.

«Новейший ускоритель» – необычно веселый рассказ о суперскорости и получившихся от этого безобразиях. Очень игриво. В кои-то веки у Уэллса ускоритель не теряется и не уничтожается, и не приводит в конце к безумию и гибели героя. Вместо всего этого мы остаемся с возможностью.

«Правда о Пайкрафте» – обычно рассказчик у Уэллса практически ничем не отличается от автора, но здесь это не так. В «Пайкрафте» повествование ведется от лица худого джентльмена индийского происхождения. Пайкрафт, который думает, что хочет сбросить вес, а на самом деле просто хочет не быть толстым, – вполне реальный персонаж, в бантеровском духе[83], чудесный и запоминающийся «отличный, жирный гедонист». Действительно смешная маленькая фэнтези, покидающая зрителя почти там же, где и подобрала.

«Страна Слепых» – по мне, так один из самых интересных рассказов у Уэллса. Частично из-за авторского решения переписать его несколько десятилетий спустя – вернее, дать сюжету новый финал. Это необычный рассказ по многим причинам – перевертыш поговорки о том, что в стране слепых и одноглазый – король. Протагонист неспособен коммуницировать, и все понятия оказываются бесполезны, когда сенсорная информация, на которой они основаны, превышает возможности восприятия.

Первая итерация (1904 года, приведенная здесь) следует классической уэллсовской модели рассказа: столкновение с невозможным и крайне неудовлетворительное разрешение ситуации. Главный фактор убедительности – сама неуклюжесть сюжета. Позднейшая версия (1939-го года, где отсутствуют последние триста слов, зато присутствуют еще две тысячи новых) сразу и лучше, и хуже прежней. Правдоподобный анекдот превращается в настоящий рассказ. Модель выглядит еще знакомее. На сей раз зрячий не просто сбегает – зрение дает ему возможность вернуться и предупредить жителей деревни о грядущей беде, на манер Кассандры. В финале есть вполне настоящая любовь между мужчиной и женщиной, а жанр сменился с репортажа на подлинное искусство. Каждая версия истории хороша по-своему; вместо скорого и убедительного финала первой мы получаем наглядную демонстрацию того, что хвати Уэллсу смелости, он мог бы на следующем этапе своего жизненного пути породить ряд действительно волнующих фантастических произведений. (И дело не в том, что на них не было спроса или рынка; просто изобилие идей куда-то подевалось, а внимание устремилось в другую сторону. Как, извиняясь, объяснял сам Уэллс: «Мне несколько затруднительно вычленить причины, положившие конец потоку новых идей. Такое, спешу заметить, случалось не только со мной, но и с другими, несмотря на самые добрые просьбы продолжать писать со стороны издателей и читателей. Было время, когда жизнь так и кипела рассказами: они постоянно сами всплывали на поверхность моего разума, и ныне моя производительность сократилась отнюдь не благодаря осознанной смене намерения».)

«Империя муравьев» – история об экологической катастрофе. Идеей, которая в наши дни сработала бы разве что как стартовая точка, весь рассказ и ограничивается. Это само по себе оправдано: идея для того времени весьма оригинальна, а Уэллс – превосходный рассказчик. Сюжет завершается тревожной догадкой нарратора (Уэллса), что второй акт этой трагедии разыграется в 1950–60-х гг. в Европе.

«Дверь в стене» – один из моих любимых рассказов вообще. Тревожный, волшебный и грустный. И ничуть не теряющий в очаровании даже из-за своей абсолютной предсказуемости. Это как комедия немой эпохи: главная прелесть не в том, что происходит на экране, а в том, что каждое событие в цепочке случается в самый идеальный для этого момент.

«Стадо ослов» – маленький жупел (вообще-то политическое высказывание). Чего еще желать после этого?

В мире не так уж много писателей – неважно, какого жанра, – чьи рассказы будут читать и через сто лет после того, как их написали. У научной фантастики особенно короткий срок годности, превысить который могут только самые лучшие из авторов. «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери превыше человеческого знания о том, что на красной планете нет ни каналов, ни атмосферы, в то время как огромное количество сказок о ближайшем будущем от самых лучших авторов разбилось о событийные факты или прорывы в науке, оказавшись в итоге попросту никому не нужными. Рассказы Уэллса, как наглядно демонстрирует этот сборник, до сих пор на удивление хорошо читаются. На самом деле прелесть подобной книги как раз в том и состоит, что ее могут и будут читать не как компендиум диковинок из далекого прошлого, а как нечто живое и актуальное. Как сказал о своих рассказах сам Уэллс: «Я ни на что не претендую и ни за что не прошу прощения. Эти рассказы будут читаться, пока люди будут их читать. То, что написано, либо живет, либо умирает». И вот, по-моему, самое лучше, что вообще можно о них сказать: их написали много лет назад, но они все еще живы.

Это было мое предисловие к пенгуиновскому изданию «Страны Слепых и других рассказов Г. Дж. Уэллса», 2007 г. (в серии «Современная классика»). Все цитаты из Уэллса взяты из издания 1911 года.

Бизнес, как обычно, в условиях перестройки: «Информация не желает быть свободной» Кори Доктороу

Джордж медленно покачал головой.

– Ты не прав, Джон. Не туда, откуда мы пришли. Сегодня утром у нас была экономия скудости. А вечером – экономия избытка. Утром мы экономили деньги – да, это была денежная экономия, несмотря на всю важность веры. А вечером у нас экономия веры, на все сто процентов. Утром вы с агентом продавали стандартизацию. А вечером – разнообразие. Вся структура нашего общества перевернулась вверх тормашками.

Он неопределенно нахмурился.

– Но да, ты и прав тоже, хотя разницы особой нет. Это все те же старые крысиные бега. Не понимаю я этого.

«Бизнес как обычно, в условиях перестройки», Ральф Уильямс («Поразительная научная фантастика», 1958 г.)

Где-то в подростковом возрасте я купил у одного из отцовских приятелей целый ящик с дешевыми научно-фантастическими журналами – он хранил их у себя в гараже. По большей части это были английские издания «Поразительной научной фантастики» – рассказы авторов, чьи имена я едва узнавал, хоть и читал этот жанр с тех самых пор, как вообще научился читать.

Я заплатил за них больше, чем мог себе позволить.

Впрочем, один рассказ окупил мне все.

Это был такой мысленный эксперимент; я забыл начало истории (инопланетяне решили выйти на контакт с землянами), но помню, что случилось сразу после.

Там был большой универмаг, в который кто-то забросил пару дупликаторов материи. Представьте себе такие две кастрюли: кладете что-нибудь в одну, нажимаете кнопку, и в другой оказывается точная копия.

Читатель целый день наблюдает за событиями в этом универмаге. Они продают все, что у них есть, по самой низкой цене, копируя товары на дупликаторе, наваривая сколько можно на каждой покупке и пользуясь исключительно чеками и кредитными картами, не наличностью (теперь все могут копировать денежные знаки, и они очевидным образом перестают быть законным платежным средством). Ближе к концу персонажи выдыхают, смотрят на ждущий их новый мир и понимают, что теперь все правила изменились – и что ремесленники и инженеры будут востребованы как никогда. Что теперь компании станут производить не миллионы совершенно одинаковых вещей, а сотни, может быть, тысячи немного разных; что магазины превратятся в выставки товаров, а склады отойдут в область истории. И что грядут фундаментальные перемены, включающие «длинный хвост» в стиле розничной торговли пятидесятых (сам термин возник сильно после 1958-го).