Читаем без скачивания Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев (сборник) - Роман Кожухаров

Немцы, после того как штурмовое орудие оказалось подбитым, прекратили отход и залегли на земле, в виду самоходки. Их поддерживал интенсивный пулеметный огонь со стороны зарослей кустарника.

Как только стало понятно, что немецкая самоходка подбита, вторая «штука» тут же снова устремилась к полю. Ее пулемет и шквальный огонь из немецких траншей теснил штрафников все дальше к исходным позициям. «Мосинки» и ППШ ничего не могли противопоставить плотному валу разнокалиберной стали, обрушившемуся на головы взвода.

Одна, потом еще гранаты полетели в сторону развернутого стволом к собственным позициям штурмового орудия. Экипаж подбитой «штуки» не показывался, видимо, рассчитывая на поддержку со стороны траншей.

Уже когда взвод под непрерывным огнем вражеских пулеметов, бивших почти в упор, начал в очередной раз окапываться, выяснилось, что где-то ближе сектора взвода Дударева расположился расчет противотанкового ружья. Их меткий выстрел и вывел из строя ходовую часть немецкой «штуки», за которую разгоралось жестокое противостояние.

Исходные позиции штрафников заволокло дымом от разрывов снарядов самоходных штурмовых орудий и вражеских минометов. Уже после боя выяснилось, Дударевским тоже серьезно досталось от снарядов самоходок и минометных обстрелов немцев. Осколочным, выпущенным «штукой» прямой наводкой, засыпало пулеметчиков, которые вели огонь из «максима». Один выбыл безвозвратно, второй с серьезным ранением обеих ног. За них и отомстили «пэтээровцы», обездвижив немецкую самоходку.

Не стихающую ни на секунду трескотню стрельбы перекрывал голос Коптюка. Лейтенант призывал и требовал всеми силами цепляться за те позиции, где залегли штрафники, не пятиться под вражеским огнем. Шквал нарастал.

Немцы, вволю прорыхлив поле пулеметными очередями, двинулись в новую атаку. Стационарные пулеметные точки замолкли, однако продолжал вести огонь «курсовик», установленный на «штуке», которой Ложкин с Гвоздевым подпалили правый гусеничный трак. Теперь пламя уже погашено, и самоходка двигалась прямиком в сторону подбитой самоходки с такой скоростью, что сопровождавшие ее автоматчики были вынуждены передвигаться бегом. С левого фланга курсовому пулемету самоходки вторил второй пулемет, который Демьян поначалу принял за стационарную огневую точку. Но вот, подмяв высокую, густую щетину кустарника, на открытое место вывалилось еще одно штурмовое орудие.

При появлении третьей «штуки» по рядам штрафников прокатилась волна матерной ругани и несдержанных междометий.

— Черт… — с отчаянием в голосе выдохнул кто-то справа от Гвоздева. — И откуда они, гады, берутся?..

— Откуда… Почкованием размножаются… — зло выкрикнул в ответ Потапов, который зарылся слева от Демьяна.

— Патроны беречь! — крикнул Потапыч, высовываясь каской из ячейки, которую он углубил за какие-нибудь минуты настолько, что мог лежа укрываться с головой.

Натолкнувшись глазами на Демьяна, он в упор проорал вопрос:

— Лопатки нет?! Эх ты… Гранаты имеются?

Гвоздев закивал в ответ.

— И бутылки!.. — прокричал он.

— Беречь!.. — зло рубанул Потапыч.

Утрамбовав насыпанную перед собой землю, он выложил на сооруженный наспех бруствер одну «эргэшку». Тут же, в угол ячейки, командир отделения выставил бутылку со свисавшей из горлышка тканью. Значит, бензин в бутылке — пока не подпалишь фитиль, не бабахнет.

Демьян следует примеру Потапова и выкладывает из левого кармана шинели оставшуюся у него гранату РГ-42. Потом он достает из подсумка обойму патронов. Пачка. Последние пять патронов. И когда же он успел израсходовать весь запас?

Несколько радостных возгласов на правом фланге заставляют его и остальных посмотреть вправо. По приземистому, точно срезанному, корпусу самоходки, застывшей на краю минного коридора, растеклись языки пламени.

Кто-то из бойцов Пилипчука изловчился запустить в «штуку» бутылку с зажигательной смесью. Огонь охватил весь верх штурмового орудия. Люк открылся и оттуда вывалилась фигура в черном комбинезоне. Как только немец оказался на броне, его тут же объяло пламя. Когда он скатился вниз, огонь уже охватил его ноги и туловище.

Упав на землю, самоходчик стал кататься по ней, как безумный, то ли от боли, то ли пытаясь сбить пламя. Двое немецких солдат, залегшие неподалеку, бросились к нему на выручку, то их тут же прижали к земле пули, выпущенные «переменниками», державшими на прицеле правый фланг.

Вот один из упавших вскинулся и рывком добежал до самоходки. Второй так и остался лежать, не шевелясь, уткнувшись лицом в землю. В этот момент из люка показалось туловище второго самоходчика. Сразу несколько винтовочных выстрелов и короткая очередь из ППШ ударили по броне. Пули защелкали по откинутому люку. Черная фигура успела только порывистым движением выпростать одну ногу из люка и вдруг, неестественно выгнув спину, откинулась назад, плашмя упав в танцующие на броне языки пламени.

Этот, сраженный выстрелами штрафников, наверное, преградил путь тому или тем, кто намеревался выбраться из горящей самоходки следующим. Еще несколько секунд тело убитого на крыше «штуки» ходило ходуном, а потом изнутри ее вдруг раздался нечеловеческий крик. Там внутри заживо горели немецкие самоходчики. От этого крика, дикого, безумного, перекрывающего шум и грохот стрельбы, становилось не по себе.

Гвоздев поймал себя на том, что вслух твердит одно и то же: «Так вам, гады, так вам…» У него перед глазами стоял объятый огнем и болью боец, который подорвался на вражеском минном поле и остался там лежать обгорелым комом.

После случившегося с самоходкой немцы словно потеряли рассудок. Самоходка с бортовыми экранами и длинным стволом орудия приблизилась к разрозненной цепи «переменников» метров на тридцать и остановилась, веером расплевывая очереди из своего «курсовика». Она немного вырвалась вперед и теперь поджидала появившуюся из кустарника третью самоходку и отставшую цепь пехотинцев.

Из-за неповоротливости «штуки» сектор обстрела получался достаточно узким, но те, кто оказался в этом секторе, были наглухо прижаты к земле, не в состоянии встретить огнем набегавшую немецкую пехоту.

На пулеметный лай «самоходки» огрызались слева и справа те, кто находился вне пределов ходивших туда-сюда, словно маятник, пуль. Одиночные винтовочные выстрелы со стороны штрафников делались все жиже, наглядно подтверждая, что боеприпасы во взводе Коптюка на исходе.

С левого фланга одна за другой полетели в сторону штурмового орудия гранаты. Демьян, лежавший практически на границе сектора вражеского пулеметного обстрела, с удивлением увидел, что одна из гранат, брошенных кем-то из его товарищей, оказалась немецкой — по виду отдаленно напоминала русскую РГД-33, но только с деревянной ручкой, более длинной и удобной рукояткой. Первая РГ разорвалась прямо на броне самоходки, не причинив ей никакого вреда. Вторая, трофейная, отскочила от бортового экрана и упала на землю, не разорвавшись.

Первый всплеск радости за то, что кто-то из штрафников успел поживиться трофеями во время кратковременной рукопашной сшибки, сменился в душе Гвоздева досадой. Граната не разорвалась… Только он подумал об этом, как буро-коричневое облако взметнулось вместе с земляным фонтанчиком кверху, как раз в виду приближавшихся к самоходке вражеских солдат.

— Гото-овсь!!! — понеслась над штрафниками команда взводного, которую тут же подхватили и размножили голоса замкомвзвода и командиров отделений.

Демьян, обернувшийся на крик Потапова, застал того поджигающим матерчатый фитиль бутылки. Усики его РГ уже были отомкнуты, и граната ждала своего мига. Командир отделения чиркал небольшой блестящей зажигалкой, то и дело поправляя у нее пеньковый фитилек. Немцы надвинулись совсем близко, но искра никак не хотела запаливать пеньку. Потапов не суетился, методично и резко прокручивая колесико и высекая новые искры. Вот затлело и тут же вспыхнул матерчатый султанчик, свисавший из бутылки. Отжавшись на левом локте, Потапыч тут же что есть силы, как из катапульты, метнул бутылку. Бросок получился точным. Бутылка, описав высокую навесную траекторию, угодила прямиком на морду бронированной носорожине.

Стекло разбилось и пухнуло прозрачным, желто-красным огнем, залившим маску крепления орудия и ствол курсового пулемета.

— Гранаты!.. — донеслось до ушей Гвоздева.

Как только прозвучала команда, он тут же схватил приготовленную РГ. Чека поддалась туго, выдернувшись еле-еле, и бросок получился намного слабее, чем у Потапова. Демьян метнул гранату с колен, сразу после этого оттолкнувшись от земли прикладом винтовки.