Читаем без скачивания Свет и тень - Кэндис Кэмп

— Что вы решили с партнерами относительно расширения дела?

Джейсон с удивлением взглянул на нее:

— Это первый раз, когда ты проявляешь интерес к моим делам.

Каролин повела плечами:

— А ты когда-нибудь поощрял этот мой интерес?

— Конечно, поощрял. Как только мы вступили в брак, я наивно думал, что мы вместе будем скакать верхом по полям, обсуждать хозяйственные вопросы, виды на урожай хмеля, арендаторские дела, усовершенствования… Я надеялся, что ты будешь интересоваться людьми, проживающими на моих землях. Я, как дурак, полагал, что все, что заботит меня, будет заботить и тебя.

— И из-за того, что я была слишком стеснительной и не любила кататься верхом, ты решил, что меня ничего не интересует.

У него вырвался вздох раздражения.

— Я никогда не устану удивляться твоей способности всегда находить себе оправдания, — сказал он.

Но она оправдывала не себя, а Синтию, отчаянно пытаясь доказать, что виновницей их неудавшегося брака была не ее сестра. С самого начала они безнадежно не подходили друг другу. И, если стоило кого-то винить, то это был сэр Невилл, который подтолкнул дочь к браку с человеком, которого она не любила. Синтия слишком отличалась от Джейсона, она не могла разделять его интересы, была не в состоянии насладиться физической близостью с ним.

Если бы только она не сбежала с Китом, вдруг подумала Каролин. Она бы сама могла встретиться с Джейсоном, и они бы влюбились друг в друга. Это она была бы той женщиной, которую он любит и желает, она могла бы соответствовать его требованиям. Каролин вспыхнула и опустила глаза в тарелку. О чем только она думала? Он был мужем ее сестры, а она была той, которая настойчиво и не праведно добивалась его.

В каком безнадежном тупике она очутилась!

В течение нескольких последующих дней Джейсон и Каролин удачно избегали друг друга. Встречаясь лишь за едой, они предусмотрительно придерживались только общих тем. Но Каролин заметила, что такое положение вещей еще больше разжигало в ней страсть. Она беспрестанно думала о Джейсоне, гадая, чем он занят или о чем думает. Ночью, ложась спать, она представляла себе, как он лежит в постели в соседней комнате. Ей было интересно, вспоминал ли он об их близости, представлял ли ощущение ее кожи, с готовностью набухающие в его руках соски, гармоничное слияние их тел, словно бы они были созданы специально друг для друга. От этих мыслей по ней пробегала дрожь желания.

Порой Каролин ругала себя, называя свою непреодолимую тоску порочностью. Но угрызения совести не могли противостоять неукротимому потоку ее страсти. Сжимая в руках подушку, она мечтала о нем и просыпалась от пульсирующего желания, требовательного и неутолимого.

Однажды ночью она подошла к разделяющей их двери и отомкнула замок. Она вернулась в кровать и долго лежала без сна, но он так и не пришел. Весь следующий день она была сердита и раздражительна, даже накричала на Лорел. Когда девочка посмотрела на нее изумленными, обиженными глазами, Каролин бросилась перед ней на колени и долго просила прощения. Она решила, что дальше так продолжаться не может.

Этим вечером, когда Каролин вернулась в свою комнату, она перерыла все ящики и полки Синтии, пока не нашла откровенно соблазнительную ночную рубашку из бежевого шелка, отделанную светлым кружевом. Она облачилась в нее и долго изучала себя в зеркале. Шелковая рубашка поддерживалась на плечах двумя узкими полосками. Большая часть груди при этом оставалась обнаженной, рубашка плотно облегала ее тело, явно обозначая пупок и холмик лобка. На середине бедер кружево сменяло шелковое полотно, едва скрывая ноги, оно спускалось до лодыжек. Верхняя часть лифа тоже была из кружева и лишь слегка прикрывала грудь, делая ее более пленительной. Несомненно, это был туалет искусительницы, и Каролин подозревала, что Джейсон купил его вскоре после свадьбы.

Она нашла подходящий пеньюар и, надев, подвязала на поясе. Хотя Присцилла уже убрала ее волосы на ночь, она снова уселась перед зеркалом и принялась расчесывать их, пока они не засияли. Среди флаконов Синтии она выбрала духи, которые ей больше всего нравились, и по капельке нанесла их на мочки ушей и в ложбинку между грудями. Потом она села и начала ждать, когда Джейсон придет сегодня к ней.

Каждый его взгляд, каждое движение выдавали в нем его желание. Даже воздух между ними был пронизан токами сексуальной напряженности. Он хотел ее, но сопротивлялся. Когда же наконец его сопротивление будет сломлено?

Она сама едва верила тому, что происходит. Она оделась так, чтобы завлечь Джейсона Сомервилла в свою постель. Она ждала, надеясь на то, что этой ночью он придет к ней. Она так хотела его, что уже подумывала пойти к нему сама. Если он увидит ее в этом наряде, то не устоит.

Иногда ей казалось, что она умрет от отчаяния, если не ощутит на себе прикосновения его рук. Ей очень хотелось опять увидеть его охваченное страстью лицо, прочесть в его глазах немое восхищение, ощутить его вторжение в себя. Ей нужно было убедиться в том, что он тоже хочет ее. Она хотела еще раз ощутить это парение в сладком экстазе.

Каролин слышала, как Джейсон прошел мимо ее комнаты, как открылась и снова закрылась его дверь. От нетерпения ее руки сжались в кулаки. Время от времени до ее слуха доносились тихие звуки, по которым она могла догадаться, что он раздевается. Она слышала скрип ящика и дверцы шкафа. Ей показалось, что шаги направились в сторону их общей двери, но они замерли и повернули назад. После этого наступила тишина.

Каролин спрыгнула с кресла и обхватила себя руками. Он, сдерживаемый своей холодной волей, отправился в постель, в то время как она, переполняемая страстью, разрушающей благоразумие и все моральные устои, томится здесь. Как мог он оставаться таким равнодушным, таким спокойным и безмятежным?

Руки Каролин упали. Она смело сделала три шага в направлении двери и, повернув ручку, широко раскрыла ее.

В темноте комнаты она с трудом разглядела Джейсона, лежащего на кровати. Не отвечая на его вопросы, она приблизилась к нему и остановилась. Он сел, одеяло соскользнуло вниз, обнажив его загорелую грудь. Дыхание Каролин участилось. Руки ее от страха были ледяными, но она действовала интуитивно. Она взялась за концы своего пояса и развязала его. Слегка поведя плечами, она сбросила пеньюар на пол. Каролин услышала, что он затаил дыхание. Его глаза уже привыкли к темноте, а свет, просачивающийся из ее комнаты, позволил видеть ее очень хорошо.

Она наблюдала за ним. Он судорожно глотнул.

— Боже, Синтия, зачем тебе мучить меня?

— Я не хочу тебя мучить, — сказала Каролин, — я хочу… доставить тебе удовольствие.