Читаем без скачивания Трехтысячелетняя загадка - Игорь Шафаревич

О советском снабжении оружием еврейских организаций в Палестине ещё до 1948 г. рассказывает в воспоминаниях советский разведчик высшего ранга П. Судоплатов.

Нахум Гольдман, которого мы уже цитировали, вспоминает:

«Без Советского Союза государство Израиль вообще не существовало бы. И не столько потому, что русские голосовали за его создание, сколько благодаря тому, что во время арабского вторжения в 1948-1949 всё вооружение Израиль получал из коммунистических стран».

Бен Гурион со всегдашним своим мужеством об этом напоминал:

«Если сейчас я принимаю вас в еврейском государстве — сказал он журналистам Израильского телевидения, — то этим мы обязаны гораздо больше Советскому Союзу, чем Соединённым Штатам, ибо во время нашей войны за независимость, когда мы были окружены арабскими армиями, мы не получили из США ни одного ружья».

К тому времени уже, вероятно, всем в мире было ясно, что еврейское государство в Палестине не сможет собрать всех неассимилировавшихся евреев мира, оно способно было лишь осуществить старый замысел Ахад-Хаама — стать государственным центром мирового еврейства.

С другой стороны, возникновение еврейского государства создавало ряд болезненных проблем. Во-первых, теперь каждый человек, считающий себя евреем и не переехавший в Израиль (а таких, по чисто материальным соображениям, всегда будет большинство), оказывался перед лицом вопроса: гражданином какой страны он себя считает? Теперешний выход, допускающий «двойное гражданство», можно объяснить только распадом общественного сознания, затронувшим его основные категории. Родина у каждого может быть только одна, так сказать, по определению, как пол у каждого только один. Конечно, в обоих случаях возможно некоторое промежуточное состояние, но это патология, как правило болезненная и для того, кто в этом состоянии оказался, и для окружающих. Какие бы штампы в паспорт ни ставить, чувство родины у большинства людей сохраняется прежним. Запись в графе «пол» не изменит отношение человека к этому «пункту». И не только в сознании еврея, не живущего в Израиле, возникает вопросе его истинной родине, но и в сознании окружающих. Какое-то время можно такие вопросы из общественного сознания вытеснить, фактически добиваясь для евреев особого положения сравнительно с другими народами. Но такое табуирование болезненно и само разрушает общество.

Во-вторых, создание еврейского государства в Палестине сделало очевидной проблему, до того замалчивавшуюся, — проблему того народа, который там уже жил. Мы видели, что противоречия были, и проявлялись в кровавых арабо-еврейских столкновениях (уже в 1920-е годы). Ещё раньше произошёл любопытный инцидент. На мирной конференции в Версале состоялась встреча сионистской делегации с Советом десяти (представителями основных стран-победительниц). Неожиданно, один из членов сионистской делегации Сильвэн Леви напомнил, что в Палестине уже живёт 600 тыс. арабов, приезжающие евреи богаче и приобретают собственность арабов, а принятие принципа «национального очага» поднимет опасный вопрос о правах евреев на всю эту землю. После этого другие члены делегации не подали ему руки на прощание. Однако, сам вопросе «национальном очаге» был спасён вмешательством американского государственного секретаря Лансинга.

Но в целом, создание нового государства — это был эксперимент, начатый «на чистом месте», без груза травмирующих исторических воспоминаний. Число евреев, живших в Палестине под властью Оттоманской империи, было ничтожно (несколько тысяч человек), и еврейские переселенцы могли заново сами создавать свои отношения с окружающим народом — арабами.

Основатель современного сионизма Герцль, по-видимому, имел в виду создание чисто светского еврейского государства, в котором собралось бы большинство евреев мира, получив таким образом, наконец, возможность жить в собственной стране. Вскоре, однако, стала ясной неосуществимость этого плана. Такие представители сионизма как Ахад-Хаам и Бубер переносили центр тяжести на духовную сторону, рассматривая переселение в Палестину как конструирование модели новых отношений евреев с другими народами. Так, в 1921 г. XII сионистский конгресс в Карлсбаде принял под влиянием Бубера резолюцию, в которой говорилось:

«Два великих семитических народа, которые уже некогда объединяло культурное творчество, сумеют и в час их возрождения объединить свои жизненные интересы в общем деле».

Резолюция кончалась так:

«Конгресс категорически заявляет, что еврейская колонизационная работа не затронет права и интересы арабского народа».

Однако, вскоре Палестину захлестнула волна еврейского терроризма, цель которого была доказать невозможность совместного существования евреев и арабов и заставить Великобританию поделить Палестину на два государства. Резолюция же XII конгресса вытаскивалась на свет только тогда, когда надо было доказать британским властям, что увёл имение еврейской иммиграции ничем не грозит арабам. Ахад-Хаам писал тогда:

«Великий Боже, так вот к какому концу мы пришли! Неужели такова цель, к которой стремились наши отцы, ради которой страдало столько поколений? Неужели это и есть мечта о возвращении в Сион, которую тысячелетиями лелеял наш народ? Вернуться в Сион, чтобы полить его почву невинной кровью… Если это „Мессия“, то я не хочу дожидаться его явления».

В 1938 г. Бубер писал:

«Всё больше голосов повторяют: с волками жить — по волчьи выть. Они забывают, что мы приехали сюда, чтобы опять стать людьми».

В 1948 г. он протестовал против распространённой среди евреев точки зрения, что в арабо-израильском конфликте они — жертвы:

«Кто на нас напал? По сути те, кто ощущали себя жертвами нашей агрессии. Они называли нас разбойниками, а мы им отвечали, что эта земля принадлежала нам 2000 лет назад. Перестанем играть словами! Правда заключается в том, что мы сами начали с мирной агрессии, когда проникли в страну».

Еврейский деятель Роберт Велч так описывает наступившие события:

«Вместо „общности интересов“, сотрудничества народов и „общей родины“ — оказалась смертельная ненависть и вражда, передающаяся из рода в род. 1/2 млн. арабов бежали из Палестины, арабские деревни сравнивались с землёй, арабские земли, по праву войны, как „имущество без хозяина“ переходили в руки еврейского государства и раздавались новым иммигрантам или „округляли“ уже существовавшие еврейские владения».

И действительно, арабо-израильское противоборство в Палестине стало самым продолжительным военным конфликтом XX в. Сейчас беженцами стали 2,5 млн. арабов, убито более 100 тыс. человек. Палестинских арабов поддерживает (по крайней мере, им сочувствует) весь исламский мир, где действуют некоторые террористические организации. Ими был совершён ряд жесточайших террористических актов: взрыв автобуса, в котором ехали школьники, убийство спортсменов на Олимпиаде, убийства отдельных лиц. Как на это отвечало вновь возникшее государство Израиль? Такими же террористическими актами, обычно лучше организованными и технически оснащёнными. Впервые за последний век (если исключить Гитлеровскую Германию) появилось государство, открыто не признающее никаких норм и законов. При этом весь мир мирится с тем, что в другом случае вызвало бы жесточайшие репрессии: с убийством представителя ООН Бернадотта, бомбардировкой ядерного центра в Багдаде, оккупацией части Ливана, резнёй арабов в Палестине, похищением людей и т. д. Для сравнения напомню: после погромов 1938 г. в Германии («Кристальная ночь»), тоже вызванных терактом против немецкого дипломата, известный социолог Клаудиус Мюллер опросил (собязательством сохранения тайны) 41 члена национал-социалистической партии об их отношении к этому событию. Из них 63% выразили безусловное возмущение, 32% дали неопределённый ответ и только двое одобрили погром, «так как на террор надо отвечать террором». Вот позицию этих двух самых крайних нацистов разделяет государство Израиль. В конце XX в. ту же позицию отрицания международного права усвоили и США, и НАТО (Ирак, Сербия, Афганистан). Конечно, главной причиной был распад СССР, исчезновение противовеса. Но нельзя недооценивать того, что в течение полувека существовал прецедент, хотя и с протестами, и возмущением, но принимавшийся всем миром.

Таким образом, не только как фактор еврейской истории, но и для осознания истории всего человечества важно понять логику такой особенной политики государства Израиль, причём с самого момента его возникновения. Объяснение этого предлагает Израиль Шахак в книге, которую мы раньше цитировали. Он видит причину в том, что сионизм, возникший в эпоху Герцля и Вейцмана как чисто национальное и светское течение, для укрепления своих позиций постепенно всё больше стал опираться на поддержку влиятельных ортодоксальных раввинов и «классического иудаизма». Постепенно его основой стал а так называемая «еврейская идеология», вытекающая из принципов «классического иудаизма», какой описан в главе 4. В частности, оттуда заимствованы принципы отношения евреев к неевреям, содержащиеся в талмудической литературе. Эта концепция используется и политиками в своих целях. Например, как говорит Шахак, Бен Гурион был атеистом и даже бравировал своим пренебрежением религиозными правилами, но во время войны 1956 г. он объявил в Кнессете, что истинная цель войны — «восстановить царство Давида и Соломона», причём при этих словах почти все депутаты встали и запели гимн Израиля. Такой же религиозный исток имеют и неоднократно формулировавшиеся требования «библейских границ», которые простираются (в максимальных размерах) в Египте — до окрестностей Каира, в Ираке — до Ефрата, в Турции — до озера Ван, включают Ливан и Сирию, Иорданию, Кувейт, Кипр.