Читаем без скачивания Неизбежная могила - Джоан Роулинг

— Понятно, — сказал Страйк.

— На кого вы работаете?

— Боюсь, я не могу разглашать это, — сказал Страйк. — Должен блюсти конфиденциальность клиента.

— Вы упомянули того парня, Пёрбрайта.

— Да. Как я уже сказал, меня наняли расследовать заявления Кевина о церкви.

Йети пошел медленнее и теперь отступил к дверному проему, чтобы прочитать еще одно сообщение. Притворившись, что поглощен собственным телефонным разговором, Страйк тоже остановился и изобразил, что крайне заинтересован проезжающими машинами.

— Пёрбрайт писал книгу, не так ли? — спросила Эбигейл.

— Откуда вы это знаете?

— Он сказал об этом, когда позвонил мне на работу.

Страйк догадывался, что беспокоит Эбигейл.

— Меня наняли не для того, чтобы я помог закончить книгу Пёрбрайта.

Когда она не ответила, он сказал:

— Наш клиент пытается вызволить своего родственника из ВГЦ. Пёрбрайт рассказал клиенту о некоторых происшествиях, свидетелем которых он был, находясь в церкви, и клиент хочет выяснить, насколько правдивы были слова Пёрбрайта.

— О, — сказала Эбигейл. — Понятно.

Йети снова начал движение. Страйк последовал за ним, все еще прижимая телефон к уху.

— Я не собираюсь выявлять или раскрывать личности бывших членов церкви, — заверил он Эбигейл. — Каждый из них сам решает, хочет ли он, чтобы его показания были официально задокументированы...

— Я точно не хочу, — быстро ответила Эбигейл.

— Ясно, — сказал Страйк, — но я все равно хотел бы поговорить с вами.

Идущий впереди Йети снова остановился, на этот раз, чтобы поговорить со стройной темноволосой девушкой, которая направлялась в сторону отеля, который он только что покинул. Страйк поспешно включил камеру своего мобильного и сделал пару снимков. Когда он снова поднес телефон к уху, Эбигейл что-то говорила.

— ...выходные?

— Отлично, — сказал Страйк, надеясь, что она согласилась встретиться с ним. — Где бы вы хотели...?

— Только не в моей квартире, мой жилец чертовски любопытен. Встретимся в воскресенье в семь в «Форестере» на Сифорд-роуд.

26

Радость — это озеро… это волшебница; это рот и язык. Это означает разбивать и распадаться на части…

«И цзин, или Книга перемен»

Робин понятия не имела, как долго она набивала игрушечных черепашек, но, по ее ощущениям, это длилось часа два. За это время выдуманный ею образ был очень тщательно проверен, и она могла только радоваться тому, что посвятила столько времени продумыванию деталей жизни Ровены. Во время расспросов Луизы Робин легко назвала имена обеих воображаемых кошек своих воображаемых родителей.

Дотошный допрос Луизы мог бы обеспокоить Робин и свидетельствовать о том, что она считается подозрительной личностью, если бы не тот факт, что все новички, насколько она могла слышать, подвергались аналогичным допросам. Казалось, постоянным членам ВГЦ дали перечень вопросов, и у Робин возникло ощущение, что наиболее важные факты из тех, что она рассказала Луизе, запомнят наизусть и передадут в должное время кому-нибудь выше.

В помещении, где Огненная группа мастерила игрушки, становилось все более душно с каждым часом работы, а непрекращающиеся расспросы оставляли так мало времени на размышления, что Робин почувствовала настоящее облегчение, когда в дверь вошла Бекка, улыбаясь и впуская прохладный ветерок.

— Благодарю вас за вашу службу, — сказала она группе, сложив руки вместе, словно в молитве, и поклонившись. — А теперь, пожалуйста, следуйте за мной!

Все гурьбой последовали за Беккой обратно мимо курятника, внутри которого члены Деревянной группы загоняли кур обратно в сарай. Увидев низко висящее солнце, Робин поняла, что скорее всего провела с игрушечными черепашками больше времени, чем предполагала. В полях уже не было видно ни людей в оранжевом, ни лошадей-шайров.

Теперь Бекка повела их туда, где, как предположила Робин, была расположена самая старая часть фермы. Впереди виднелся старый каменный хлев, а за ним — полгектара рыхлой земли, по которой бродили свиньи. Робин разглядела двух ухаживающих за ульями подростков в шляпах с сеткой и перчатках пчеловодов. Неподалеку стояли две привязанные к стене огромные лошади, все еще в сбруе. Было уже прохладно, и от их тел шел пар.

— Как я объясняла тем, кто был со мной в микроавтобусе, — сказала Бекка, — у нас настоящая, полноценная ферма. Одним из наших главных принципов является существование в гармонии с природой и приверженность этичному производству продуктов питания и устойчивому развитию. Сейчас я передам слово Цзяну, который даст вам дальнейшие инструкции.

Цзян, водитель микроавтобуса, двинулся вперед.

— Итак, ты, ты, ты и ты, — пробормотал Цзян, указывая наугад на четырех человек, — обуваете резиновые сапоги в сарае, берете ведра с помоями и возвращаете свиней в хлев.

Пока он говорил, Робин заметила, что у Цзяна не хватает нескольких зубов. Как и у Луизы, его кожа была грубой и обветренной, что делало его похожим на человека, который привык находиться на открытом воздухе в любую погоду. Когда он раздавал указания, у него снова начался тик: его правый глаз опять неконтролируемо задергался. Прикрывая его рукой, он притворился, что трет веко.

— Вы четверо, — сказал Цзян, указывая на Робин и еще троих человек, — снимаете сбрую с лошадей, затем вытираете их и расчесываете их щетки. Остальные чистят сбрую, когда она будет снята.

Цзян раздал скребницы и гребни группе, которая должна была ухаживать за лошадьми, и оставил их выполнять свою работу, исчезнув в конюшне, в то время как позади них те, кто пытался заманить свиней в хлев, кричали и уговаривали, потрясая ведрами с кормом.

— Он сказал «щетки»? — озадаченно спросила зеленоволосая Пенни.

— Он имеет в виду волосы у лошадей внизу на ногах, — объяснила Робин.

Донесшийся с поля крик заставил их всех оглянуться: вдова Мэрион Хаксли поскользнулась в грязи и упала. Свиньи бросались на тех, кто держал ведра с едой: рожденная в сельской местности Робин, дядя которой был фермером, могла бы подсказать им, что им следовало положить корм в корыто и открыть калитку между хлевом и полем, а не пытаться вести свиней в стиле Гамельнского крысолова.

Выполнять физическую работу и не подвергаться бомбардировке вопросами было приятно. Сбруя, которую они сняли с лошадей, была очень тяжелой. Робин и Пенни с трудом донесли ее до конюшни, где сидели несколько человек из их группы, которые принялись чистить сбрую. Шайры были выше 180 сантиметров, их шерсть нуждалась в уходе. Робин пришлось встать на ящик, чтобы дотянуться до их широких спин и ушей. Она все явственнее ощущала голод и ошибочно предположила, что по возвращении им дадут что-нибудь перекусить.

Красное солнце медленно опускалось