Читаем без скачивания 36 рассказов - Джеффри Арчер

Боб поблагодарил секретаря еще раз и повесил трубку.

После ланча, к которому он едва притронулся, Боб продолжил свои поиски и позвонил в приемную колледжа Кебл. Ему ответил не очень приветливый голос.

— Скажите, вы располагаете какой-либо информацией о Гарольде Диринге, бывшем студенте вашего колледжа? — спросил Боб.

— Диринг… Диринг, — задумчиво повторил голос. — Что-то не припомню такого. Дайте-ка я загляну в наш справочник.

Последовала еще одна длинная пауза — длинная настолько, что Боб уже засомневался, а не разъединили ли их? — после чего раздался, наконец, тот же самый голос:

— Ну, еще бы! Неудивительно. Это же все было задолго до меня. Диринг Гарольд после обучения в колледже в 1909–1911 годах получил степень бакалавра, в 1916 — магистра (теология), епископ в Труро. Вы его имели в виду?

— Да, это он, — подтвердил Боб. — А его адреса у вас случайно нет?

— Есть, — ответил голос. — Преподобный (ныне в отставке) Гарольд Диринг, Стоун-хаус, Милл-Роуд, Тьюксбери, Глостершир.

— Спасибо, — сказал Боб. — Вы мне очень помогли.

Почти весь полдень Боб сочинял письмо бывшему епископу в надежде, что, может быть, пожилой «синий» согласится встретиться с ним.

К немалому его удивлению, три дня спустя ему позвонила миссис Эллиот: как выяснилось, дочь мистера Диринга, с которой он проживал.

— Бедный старик не видит сейчас дальше своего носа, — пояснила она. — И мне пришлось читать ему ваше письмо. Он с радостью встретится с вами. Отец спрашивает, не могли бы вы подъехать к нему в воскресенье в 11.30, после заутрени. Вам это удобно?

— Вполне, — заверил ее Боб. — Передайте вашему отцу, чтобы он ждал меня в 11.30.

— Это надо сделать именно утром, — продолжила свои объяснения миссис Эллиот. — После ланча его неудержимо клонит в сон. Думаю, вы понимаете, о чем я? А как к нам доехать, я объясню в письме.

В воскресенье утром Боб поднялся еще до восхода солнца и отправился в Тьюксбери на машине, которую взял напрокат накануне. Можно было бы, конечно, поехать и поездом, но, похоже, «Британские железные дороги» не хотели подниматься так рано, и он не успел бы на назначенную встречу в срок. На шоссе Боб все время напоминал себе, что надо держаться левой стороны дороги, и удивлялся, когда же наконец эти англичане начнут строить шоссе не в одну полосу, а шире.

В Тьюксбери он въехал в начале двенадцатого, благодаря четким инструкциям миссис Эллиот быстро отыскал Стоун-хаус и припарковался у калитки.

Какая-то женщина отворила входную дверь, когда он не прошел еще и половины обсаженной низким кустарником тропинки.

— Вы, должно быть, мистер Кеффорд? — предположила она. — А я Сьюзан Эллиот.

Боб улыбнулся и пожал ей руку.

— Должна сразу предупредить, — заявила миссис Эллиот, ведя гостя к двери в дом, — что вам надо говорить погромче. В последнее время отец стал глуховат. Да и память у него уже не та, что раньше. Он помнит все, что было с ним в вашем возрасте, и не в состоянии припомнить даже самую малость из того, что я говорила ему вчера. Мне пришлось специально напоминать ему, в какое именно время вы сегодня приедете, — добавила она. — Целых три раза!

— Мне неудобно, что я доставил вам столько хлопот, миссис Эллиот, — пробормотал Боб.

— Да какие хлопоты! — воскликнула миссис Эллиот, ведя его по коридору. — Честно говоря, отца здорово взбудоражило известие, что столько лет спустя его вдруг собрался посетить «синий» из Кембриджа, да к тому же американец. Последние два дня он только об этом и говорит. Но больше всего его интересует, — с заговорщицким видом добавила она, — почему вы захотели встретиться с ним.

Она провела Боба в гостиную, где он оказался лицом к лицу со стариком, сидящим на кожаном стуле с подлокотниками. Старик был укутан поверх халата в плед, под бока были подложены несколько подушек, ноги прикрывало шерстяное одеяло из шотландки. С трудом верилось, что когда-то этот немощный человек участвовал в соревнованиях по гребле на Олимпийских играх.

— Это он? — громко спросил старик.

— Да, отец, — почти так же громко ответила миссис Эллиот. — Это мистер Кеффорд. Он специально приехал из Кембриджа, чтобы увидеться с тобой.

Боб сделал шаг вперед и пожал протянутую ему костлявую руку.

— Неблизкий вы путь проделали, Кеффорд, — сказал бывший епископ, поднимая чуть выше свое одеяло.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — ответил Боб.

Миссис Эллиот жестом предложил ему сесть на удобный стул напротив ее отца.

— Может, чашку чая, Кеффорд?

— Нет-нет, спасибо, сэр, — ответил Боб. — Я правда ничего не хочу.

— Ну, как вам будет угодно, — заметил старик. — Должен вас предупредить, что я стал очень рассеян, то и дело отвлекаюсь, так что вам лучше сразу перейти к делу, ради которого вы сюда приехали.

Боб попытался собраться с мыслями.

— Я готовлю небольшое исследование об одном кембриджском «синем», который занимался греблей примерно в то же время, что и вы, сэр.

— И как его зовут? — спросил Диринг. — Вы же понимаете, я не могу помнить их всех.

Боб взглянул на хозяина с опаской: как бы это путешествие не оказалось пустой тратой времени.

— Мортимер. Дуги Мортимер, — ответил он.

— Д. Дж. Т. Мортимер, — без малейших сомнений уточнил старик. — Да, такого забыть непросто. Один из лучших загребных, которых когда-либо удалось воспитать Кембриджу: как оказалось, за счет Оксфорда. — Старик немного помолчал. — А вы случайно не журналист?

— Нет, сэр. Это моя сугубо личная прихоть. Хотелось бы разузнать о нем одну-две вещи до того, как я вернусь в Америку.

— Ну что ж, постараюсь вам помочь всем, чем смогу, — сказал старик громогласным басом.

— Спасибо вам, — ответил Боб. — На самом деле я хотел бы начать с конца, если позволите. Скажите, вам известны обстоятельства его гибели?

Несколько мгновений не было никакого ответа. Глаза старого церковника были прикрыты, и Боб забеспокоился: уж не уснул ли тот?

— Не та тема, на которую говорят люди моего возраста, — ответил наконец Диринг. — Тем более в этой истории есть нечто, что в свое время расценивалось как нарушение закона, если вы в курсе.

— Нарушение закона? — переспросил явно озадаченный Боб.

— Самоубийство. Довольно глупо считать это правонарушением, если вдуматься, — продолжал бывший священник. — Даже если это смертный грех. Вы ведь не сможете отправить в тюрьму того, кто уже мертв, правда? К тому же по недоказанному преступлению, если вы понимаете, о чем я.

— Как, по-вашему: могло это быть связано с проигрышем Кембриджа Оксфорду в гонке 1909 года, когда их экипаж считался явным фаворитом?

— Полагаю, это возможно, — ответил Диринг, вновь чуть помедлив. — Должен признаться, что мне в голову тоже приходила такая мысль. Как вы, наверное, знаете, я принимал участие в той гонке. — Он опять замолчал, тяжело дыша. — Кембридж был несомненным фаворитом, мы сами считали, что у нас нет ни малейшего шанса на победу. Признаю прямо: результаты гонки никто так и не смог внятно объяснить. Ходило много слухов на эту тему, все совершенно бездоказательные, вы понимаете, бездоказательные.

— А что именно осталось недоказанным? — спросил Боб.

Снова воцарилось долгое молчание. На этот раз Боб забеспокоился, как бы старик не решил, что гость зашел слишком далеко.

— Теперь мой черед задать вам несколько вопросов, Кеффорд, — наконец подал голос хозяин.

— Да, конечно, сэр.

— Дочь сказала мне, что вы три раза подряд выигрывали гонку в качестве загребного экипажа Кембриджа.

— Да, это так, сэр.

— Поздравляю, мой мальчик! Но скажите: если бы вы вдруг захотели проиграть одну из этих гонок, вы могли бы сделать это так, чтобы остальные члены команды ни о чем не догадались?

Теперь задумался Боб. Он осознал — впервые с того момента, как вошел в эту комнату, — что ему в голову не приходила очевидная вещь: немощное тело не обязательно подразумевает немощь ума.

— Думаю, смог бы, — ответил он наконец. — Всегда можно без предупреждения сменить частоту гребков, а то и вовсе «поймать краба»[21] где-нибудь на суррейской излучине. В реке, как известно, чего только не попадается, так что со стороны подобное происшествие может выглядеть совершенно неизбежным, — при этих словах Боб взглянул прямо в глаза старику. — Но мне и в голову не приходило, что кто-то может проделать все это специально.

— Мне тоже, — заметил священник. — Разве что рулевому был голос свыше.

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы, — сказал Боб.

— Неудивительно, молодой человек. В последнее время я все чаще ловлю себя на том, что изъясняюсь не вполне связно. Постараюсь не говорить загадками. В 1909 году рулевым в экипаже Кембриджа был парень по имени Берти Партридж. Позже он стал приходским священником в отдаленном местечке Черсфилд в графстве Рутлэнд. Возможно, это было единственное место, где его могли вытерпеть, — хихикнул старик. — А когда я стал епископом в Труро, он написал мне письмо и пригласил выступить с проповедью перед его паствой. В то время поездка из Корнуолла в Рутлэнд была делом настолько непростым, что мне легко было обосновать свой отказ, но — подобно вам сейчас — мне хотелось раскрыть тайну гонки 1909 года, и я подумал, что это мой единственный шанс.