Читаем без скачивания Дочери Волхова - Елизавета Дворецкая

– Да. Я сперва должна его увидеть… О прочем потом поговорим.

Добролюта сделала знак Томилице. Та кивнула и убежала. А Добролюта встала, выпрямившись рогатым убором под низкую кровлю, и смотрелась сейчас величаво, как сама Перынь-матушка.

– Зажигайте огни на валу! – приказала она. – Пусть весь род словенский знает: к нам вновь пришла Солнцева дева!

Подъезжая к Словенску, Велем от изумления протер глаза. Было похоже, что ладожане угодили на великдень: в святилище Перынь горели огни во рву, все восемь, что и было видно с реки. Подъехав поближе, он убедился, что чуть не все население Словенска толпится у подножия холма. Что такое? Купала прошла, теперь косить бы, огороды полоть, но для зажина рановато. Что у них случилось? Уж не свадьбу ли справляют?

И тут же Велем с беспокойством подумал о Дивляне – он всю дорогу только о ней и думал. Ему уже приходило в голову, что миновать Словенск по пути к Плескову она и Вольга никак не смогут, а Вышеслав, если только проведает о побеге, непременно вмешается. И к чему это приведет? Помощи для себя от словенской старейшины Велем не ждал, а о плохом не хотел и думать. Поэтому теперь он лишь крикнул своей дружине и сам с удвоенной силой налег на весло, подавая пример, – а на месте будет видно.

– Вот они! – Гребень первым заметил две знакомые лодьи – те самые, Вольгины, которые теперь лежали на берегу под холмом. – Здесь Вольга!

– Только ты… Если драка выйдет, Вольгу-то насмерть не убей! – предупредил Велема осторожный Тешата. – Не хватало еще, чтобы потом князь Судислав с нас его кровь взыскивал.

– Уж оно конечно, – отозвались парни, неоднократно пившие и гулявшие вместе с плесковичами, а совсем недавно вместе с ними бившиеся против руси. – Они люди-то почти свои, вот их угораздило! Как леший попутал!

– Тут подерешься! – бросил Нежата. – Вон людей-то сколько! Весь Словенск собрался. А если все словенские за них, тогда как?

– Пусть попробуют! – злобно бросил непривычно мрачный Велем, который в эти дни совсем не пел и почти молчал. – Нет такого закона, чтобы кровным родичам похищенную девку не отдать! Пусть-ка не отдадут – боги в своем же святилище их проклянут!

А в Перыни разворачивалось торжество, которого священная гора не видела уже около семидесяти лет. Когда сама Дева Ильмера пожелала видеть плесковского княжича Вольгу, его к ней проводили немедленно – он с самого рассвета околачивался возле воротных столбов. К его приходу Дивляна уже сидела на лавке. На ней все еще была исцельная рубаха, но она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы встать, умыться и переплести заново косу – правда, в этом ей помогла Тиховея. Беглянка еще не совсем окрепла, однако при виде Вольги ахнула и попыталась встать. Вольга немедленно бросился к ней и крепко обнял девушку. Обхватив его руками и крепко прижавшись, Дивляна чуть не плакала от радости, а Вольга, торопливо покрывая поцелуями ее лицо, только бормотал:

– Искорка ты моя… Ласточка моя небесная…

Добролюта, глядя на них, кивнула сама себе. Все ее догадки подтверждались: эти двое бежали от родни девушки, имея в виду женитьбу «украдом». И это даже хорошо. Если бы Вольга увез Дивляну из дома по всем правилам, отпущенную, благословленную родом и соединенную с ним, как подобает невесте, то ей было бы гораздо сложнее занять место Девы Ильмеры. Сейчас же она оставалась просто девушкой, незамужней и необрученной. Все права на нее оставались у ладожского отцовского рода, и Вольга ни в коей мере не был властен решать ее судьбу.

Вольга и Дивляна тем временем, сидя на лавке в обнимку, шепотом торопливо пересказывали друг другу свои приключения.

– Что теперь-то? – спрашивал Вольга. – Меня, пока ты сама не позвала, и пускать к тебе не хотели – уж как я рвался, как эту мать умолял! – Он мельком кивнул на Добролюту. – Ни в какую! Но чего они от тебя-то хотят? Чтобы ты тут, в Перыни, навек осталась?

– Навек, не навек! Прежние Девы Ильмеры замуж все выходили. Побудут немного – и замуж. Запрещать никто не станет, нельзя же Леле вечно в девках оставаться, надо Ладой становиться и плоды приносить. А я вот что думаю! – Рядом с Вольгой Дивляна совсем ожила, и у нее появились вполне разумные мысли. – Ярушку люди замуж не пустили, потому что она – Дева Альдога. А раз теперь я – Дева Ильмера, то и меня не пустят! Как же так – семь десятков лет словеничи ждали свою Деву Ильмеру и теперь должны к полянам ее отослать, за край света? Не позволят люди такого!

– Поляне полянами, и леший бы с ними. Но я-то как же?

– Послушай сперва! Я стану Девой Ильмерой. Тогда поляне пусть хоть шишигу болотную своему князю сватают, а меня им не видать. Поживу тут годик-другой, а потом и сватайся. Удерживать не станут. Вот у нас все и сладится.

Дивляна даже засмеялась от радости, видя, что нашелся такой хороший путь к разрешению всех сложностей.

– Ого! Годик-другой! – Вольгу ничуть не обрадовала мысль о такой долгой отсрочке. – Да я к той поре седеть начну!

– Но все лучше, чем никак! Вольга, соколик ты мой! – Дивляна поцеловала его и ласково провела пальцами по спутанным в дороге русым кудрям, которым, конечно, седины ждать предстояло еще очень долго. – Ну, выходит, повременить нам придется. А иначе – нагонят нас мои или сами словеничи меня назад родичам отошлют. А так – никто нас не тронет, а мои еще обрадуются, что у них две дочери богинями избраны. Сейчас первое дело – чтобы поляне без меня уехали. А там, может, – она почти прижалась губами к его уху и горячо зашептала, – а там, если даст Лада, я понесу, тогда меня сразу отсюда отпустят, потому что молодуха в тяжести Лелей уж никак не может быть! Нам с тобой только полянское сватовство переждать. Потерпи немного, и тогда мы с тобой навсегда вместе будем.

Вольга без охоты смирился с отсрочкой своего счастья, которая могла растянуться на несколько лет, но это все же было лучше, чем отпустить Дивляну в Киев и потерять навсегда. Он больше не возражал, и Дивляна объявила Добролюте, что согласна принять имя Девы Ильмеры.

И вот запылали высокие костры во всех восьми лепестках рва, подножия холма собралась пестрая толпа и все росла, чтобы вот-вот хлынуть наверх, как в могучее половодье, и затопить вершину. Больше нельзя томить людей слухами, нужно показать им Деву Ильмеру.

Новообретенную богиню попарили в бане и одели в сорочку, обильно вышитую священными узорами. Ее приготовила для своей будущей преемницы еще Благочеста, и с тех пор она хранилась в ларе целых семьдесят лет. Но хорошему плотному льну время нипочем, к тому же рубаху порой проветривали, так что теперь ее только окурили очищающими травами и поднесли новой долгожданной хозяйке. Волосы Дивляны распустили и расчесали, украсили венком. Потом покрыли белым шелковым покрывалом, вроде того, что носила в Ладоге по священным дням Яромила-Леля.