Читаем без скачивания Собрание сочинений в 6 томах. Том 4 - Грэм Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неужели вы разрешите им произвести обыск? — запротестовал я. Он не успел ни ответить мне, ни надеть носки с башмаками, потому что в дверь постучали.
Я знал офицера, который вошел в каюту. Это был отпетый мерзавец, не лучше любого тонтон-макута, ростом с доктора Мажио и любитель рукоприкладства: много перебитых челюстей в Порт-о-Пренсе свидетельствовали о тяжести его кулака. Рот у него был полон золотых зубов, по всей вероятности чужих; он похвалялся ими, как индеец скальпами. Он смерил нас обоих наглым взглядом, а помощник капитана, прыщеватый юнец, нервно топтался у него за спиной. Он бросил мне, как оскорбление:
— Вас я знаю.
Маленький толстенький капитан, к тому же босой, казался сейчас таким уязвимым, но ответил он смело:
— А я вас не знаю.
— Что вам понадобилось здесь на ночь глядя? — спросил меня полицейский.
Капитан сказал помощнику по-французски, так, чтобы всем стало понятно:
— Разве вам не было велено отобрать у него револьвер при входе?
— Он отказался, сэр. Он толкнул меня.
— Отказался? Толкнул? — Капитан вытянулся во весь рост и стал негру почти по плечо. — Я позволил вам подняться на борт при одном условии. На этом судне мне одному дано право иметь при себе оружие. Вы сейчас находитесь не на Гаити.
Последняя фраза, сказанная непререкаемым тоном, привела полицейского в замешательство. Она подействовала как заклинание — сбила с него спесь. Он оглядел нас троих, обвел взглядом каюту.
— Pas à Haïti? — И увидел только незнакомое: грамоту в рамке, выданную за спасение утопающих на море, фотографию мрачной белой женщины со стального цвета волосами в перманенте, бутыль с каким-то неизвестным напитком, снимок амстердамских каналов, скованных льдом. Он растерянно повторил: — Pas à Haïti? [53]
— Vous êtes en Hollande [54], — сказал капитан с властным смешком и протянул руку. — Отдайте мне ваш револьвер.
— Я выполняю приказ, — жалким голосом проговорил этот громила. — По долгу службы.
— Мой помощник вернет вам оружие, когда вы покинете судно.
— Но я ищу преступника.
— На моем судне искать не будете.
— Он приехал сюда на вашем судне.
— За это я не отвечаю. Ну, дайте мне револьвер.
— Я должен произвести обыск.
— Обыск производите на берегу сколько вашей душе угодно, только не здесь. Я сам отвечаю за соблюдение законности и порядка на моем судне. Если вы не отдадите мне револьвер, я вызову команду и вас разоружат, после чего выкинут отсюда вон.
Полицейский был побит. Он отстегнул кобуру и отдал свой револьвер, не сводя глаз с осуждающего лица капитанской жены. Капитан поручил охрану оружия ей.
— Вот теперь, — сказал он, — я готов ответить на любой приемлемый для меня вопрос. Что вы желаете знать?
— Мы желаем знать, находится ли у вас на судне преступник. Вам он известен — это некий Джонс.
— Вот список пассажиров. Если вы умеете читать.
— Его здесь не будет.
— Я хожу этим рейсом десять лет. Я строго придерживаюсь закона. Пассажира, не включенного в список, у меня быть не может. И без выездной визы тоже никого не допущу. Есть у него виза на выезд?
— Нет.
— Тогда даю вам слово, лейтенант, что он не поедет на этом судне.
Услышав свой чин, полицейский немного смягчился.
— Может, его прячут здесь, — сказал он. — Без вашего ведома.
— Утром, перед отходом, я прикажу обыскать пароход и, если он будет обнаружен, высажу его на берег.
Полицейский заколебался.
— Если он не здесь, значит, прячется в британском посольстве.
— Там место для него более подходящее, — сказал капитан, — чем Пароходная компания королевства Нидерландов. — Он протянул револьвер помощнику. — Отдайте ему, — сказал он, — на берегу, у сходен. — Он повернулся к лейтенанту спиной, и черная рука громилы повисла в воздухе, точно рыба в аквариуме.
Мы молча ждали, пока помощник не вернулся и не доложил капитану, что лейтенант уехал со своими подручными; тогда я выпустил Джонса из уборной. Джонс рассыпался в благодарностях.
— Капитан, вы были великолепны, — сказал он.
Капитан посмотрел на него с неприязнью и брезгливостью. Он сказал:
— Я говорил ему только правду. Если б я обнаружил вас, то высадил бы на берег. Очень рад, что не пришлось лгать. Мне было бы трудно простить это и себе и вам. Будьте добры покинуть судно, как только минует опасность. — Он снял китель, выпростал свою белую ночную рубашку из брюк, чтобы спустить их, не нарушая благопристойности. Мы вышли.
Я облокотился о поручни и посмотрел на полицейского, который успел вернуться к своему посту у сходен. Это был тот же, вчерашний, а лейтенанта с его людьми и след простыл. Я сказал:
— В британское посольство ехать поздно. Сейчас оно, конечно, уже под усиленной охраной.
— Что же нам делать?
— Одному Богу известно, но с парохода надо уйти. Если мы останемся здесь до утра, капитан сдержит слово.
Спас положение казначей, который вскочил как встрепанный, когда мы вошли к нему. (Он спал, лежа на спине, с похотливой улыбкой на губах.) Он сказал:
— Мистер Браун может спокойно сойти на берег, полицейский его уже знает. Но у мистера Джонса выход только один. Ему надо превратиться в даму.
— Но где взять платье? — спросил я.
— У нас есть ящик с маскарадными костюмами для наших вечеринок. Имеется наряд испанской сеньориты и костюм крестьянской девушки из Волендама.
Джонс жалобно проговорил:
— А как же мои усы?
— Придется сбрить.
Испанский костюм для танца фламенко и сложный головной убор голландской крестьянки показались нам слишком броскими. Мы отобрали из каждого что поскромнее, изъяв из одного волендамский чепец и деревянные сабо, из другого мантилью, а заодно отказались и от многочисленных нижних юбок, приданных им обоим. Тем временем Джонс брился с видом мрачным и страдальческим — горячей воды ему не дали. Как ни странно, без усов в нем появилось что-то внушающее доверие, будто до сих пор он был одет не по форме. Теперь я почти уверовал в его военное прошлое. Еще страннее было то, что, принеся такую жертву, он с увлечением знатока включился в подготовку маскарада.
— А румян и губной помады у вас не найдется? — спросил он у казначея, но у казначея косметики не было, и Джонсу пришлось обойтись пудрой «Ремингтон», которую употребляют перед бритьем. Черная волендамская юбка, испанская кофточка вся в блестках и мертвенно-бледная от пудры физиономия. — Когда спустимся со сходен, — сказал Джонс казначею, — вы меня поцелуете. Чтобы он лица не увидел.
— А почему бы вам не поцеловаться с мистером Брауном? — спросил его казначей.
— Он же отвозит
