Читаем без скачивания Ты - моя ошибка - Ники Сью

- Что с тобой, Ник? – Савельева уселась на корточки напротив меня, затем вытащила из рюкзака влажную салфетку и протянула ее.

- Все плохо, друг? – спросил Филатов, тоже усаживаясь рядом. Кто-то мог подумать, что мы три психа, потому что сидим на улице без верхней одежды, хотя здесь вовсю бушует холодный ветер. Черт, внутри меня тоже гуляло нечто ледяное, отчего кости трещали по швам.

- Никит, - строго произнесла Катя. – Может пора разобраться в себе? Ты делаешь больно всем, и Ульяне, в том числе.

- Чушь, - с хрипом ответил, вспоминая ее слезы. В груди сжался бесполезный орган, ему тоже было не по себе от увиденного. Мерзко. Я повел себя самым дерьмовым образом. Твою мать.

- Ты же любишь ее, - вздохнула Катерина. Я взглянул на девчонку и засмеялся. Любовь. Смешное слово. Несуществующее чувство. По крайне мере для меня. Отец внушал с детства, что нет никакой любви. Для его сына нет. Люди, которые убивают собственных матерей, не имеют право на любовь. Им она не дана.

- Ник, ты меня пугаешь, - прошептал Филатов.

- Новиков! – крикнула Катя, поднимаясь на ноги. – Ты больной придурок! Разберись в себе, наконец-то! Если ты оттолкнешь единственную девушку, которая тебя, такого чеканутого, любит… я… я не знаю! Я лично придушу тебя, понял!

- Кать, - сказал Рома, взглянув на свою отважную девушку. Я тоже посмотрел на нее, в ее янтарные глаза и заметил там слезы.

- Эй, не реви, правильная девочка. – С усмешкой ответил я.

- Она тебя любит, дурак! Сделай ее счастливой! Пошли, Ром!

- Но… он тут…

- Ему надо разобраться в себе. Увы, Ульяна не сможет прочитать его сердце. А пока он не откроет его, ничего не получится.

Катя больше не проронила ни слова. Молча повернулась спиной и пошла прочь. Филатов опустил голову, и тоже покинул меня. Наверное, нет ничего более правильного, чем дать человеку возможность остаться наедине с собой в минуты полного дерьма. Задать самому себе вопрос, вступить в самый искренний и мучительный диалог в своей жизни. И получить ответ, который не всегда может понравиться. Ответ, который так долго пытался закопать в глубокую яму. Не думать. Стереть. Забыть. Оставаться наедине с собой страшно. Я всегда боялся приведения, которое слонялось по нашему дому. Я всегда боялся одиночества. Но оно никогда почему-то не отпускало мою руку, до того дня, пока не появился Ульяна.

Глава 45 – Ульяна

Бум-бум-бум.

Так громко. Я не слышала, чтобы сердце билось настолько неистово в моей груди с того момента, как бежала из квартиры ночью. Его стук разрывал перепонки, медленно сводил с ума.

Больше всего на свете мне не хотелось отталкивать Никиту. Я так истаскивалась по его губам, запаху, сладким поцелуям и нежным прикосновениям. Одинокий кот должен возвращаться домой. Я думала, мое сердце и душа – стали домом для Ника, однако с каждым разом возникало стойкое ощущение, что у него никогда не появится дом. И ничего, кроме тупого секса Новикова не интересует. Даже сейчас.

Хотя, когда Никита увидел мои слезы, а я взглянула в его одинокие глаза, что-то внутри перевернулось и дало трещину. Очередной огонек надежды, шанс на туманное будущее. И я закричала, позвала Ника. Хотела побежать за ним, поговорить, но тут откуда-то вырос Игнат.

Начались вопросы, проявление заботы, которая мне была не нужна. А когда Митин, наконец, оставил меня в одиночестве, Новиков беспросветно пропал.

Сперва мне казалось, Никита пропал только до завтра, или на крайний случай на пару дней. Однако время шло, а его все не было. Я стала чаще оглядываться, всматриваться в лица прохожих. Все мне думала, сейчас повернусь, а он там. Пусть даже и не посмотрит в мою сторону, главное хоть одним глазком увидеть.

Чувство тоски накрывало: я еще больше отталкивала людей, отдалялась от Анфиски. Перестала разговаривать с братом, что ему не особо нравилось. Ведь у него было столько эмоций, они с Маринкой начали встречаться. Любовь, общие мечты, планы. Слишком красиво и тепло, чтобы я могла разделить это с Ванькой. Поломанная душа требовала лекарства, которого не существовало.

Так прошло две недели. За это время, я покрасила стены в комнате, купила маленькую полку для книг, и большие наушники, чтобы погружаться в музыку. Шум общаги часто изводил, не давал сконцентрироваться на учебе. И не только он изводил. Игнат продолжал одаривать вниманием, а в воскресенье он пригласил нас с Анфиской в кино. Подруга заставила согласиться, мол, хватит сидеть затворниками.

Пожалуй, это был лучший день из всех, за последнее время. Я немного отвлеклась, съела вкусное мороженое, да только в кинотеатре приуныла. Вспомнила Ника. Хотя до этого старалась не думать о нем, заставляла себя. И если днем еще получалось, то ночами с головой и сердцем не удавалось сговориться: Никита мне снился и в этих снах мы были счастливы. Мы были вместе. Просыпалась я в слезах с ощущением полнейшей обреченности.

А потом неожиданно позвонили с полиции. Я сразу запаниковала, мало ли с Ванькой беда приключилась или еще чего хуже. Тут же собралась и понеслась в участок. Хорошо в тот день последнюю пару отменили.

В участнике меня ждал сюрприз.

Оказалось, они завели уголовное дело на Валеру, маминого ухажера. И не просто так завели, а с подачи матери. Я чуть не упала от услышанного, где стояла, там и села. Во-первых, за последний месяц мы с мамой ни разу не созвонились. Она занималась своей жизнью и будто забыла о том, что у нее когда-то была дочь. Да, мне было, безусловно, обидно, плюс тоска, все же она родная кровь. С другой стороны, душило непонимание. Почему мама не звонит? Почему не ищет меня. А вдруг ее дочке плохо, вдруг я болею или попала в беду. Разве родители не должны переживать за детей? И сейчас такое.

После показаний и малоприятных воспоминаний, я вышла на улицу какой-то опустошённой. Словно из меня выкачали всю энергию, словно забрали последние силы, которые поддерживали жизнеобеспечение. Добрела до ближайшей лавки, и, кутаясь в теплый вязаный шарф, вытащила мобильный из кармана.

С неба срывалась морось, стало еще холодней: подул пронизывающий вечер. Ледяными пальцами я набрала нужный номер, три раза вздохнула и принялась ждать гудков. Сердце лихорадочно прыгало, в глазах то темнело, то проявлялась видимость. Губы дрожали, да и все тело тоже. А потом