Читаем без скачивания Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год - Николай Коняев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как-никак товарищ Закс был его единомышленником…
«В это время я получил предписание Совнаркома (через Троцкого) арестовать всех левых эсеров, членов комиссии, и держать их заложниками, — рассказывал Лацис, давая показания о событиях 6 июля. — В комиссии в это время присутствовал Закс (снарядив убийц, он вернулся назад на работу. — Н.К.)9 который выражал свое полное недоумение о всем происшедшем. Зная Закса как человека, которому ЦК до этого вынес порицание за участие в решениях о применении расстрелов, я, посоветовавшись с другими товарищами, решил его пока оставить на свободе»{216}.
Помимо того что Мартину Яновичу не хотелось подводить человека, взгляды которого на расстрелы русских заложников совпадали с его собственными, расшифровав фамилию загадочного члена ЦК ПЛСР как главного заговорщика, он рисковал и сам попасть в крайне неприятную ситуацию. Ведь, оставив Закса на свободе, он нарушил тогда приказ самого Троцкого!
А вот еще одна несуразность…
Яков Блюмкин показал, что якобы ночью того же числа (с 4 на 5 июля) он был приглашен в заседание ЦК, на котором было окончательно постановлено, что исполнение акта над Мирбахом поручается ему и его сослуживцу, другу по революции Николаю Андрееву, также полностью разделявшему настроение партии.
Но никакого заседания ЦК ПЛСР в ночь с 4 на 5 июля не было, и эта ошибка еще раз подтверждает, что Г.Д. Закс (если это он и был загадочным членом ЦК), снаряжая Блюмкина на убийство Мирбаха, действовал без ведома ЦК ПЛСР.
Сам Г.Д. Закс насчет времени заседания ЦК вполне мог ошибиться. Как утверждал В.А. Александрович, ЦК ПЛСР не доверял Заксу.
Нет-нет…
Нельзя утверждать наверняка, что загадочным членом ЦК был именно Г.Д. Закс. Но то, что этот член ЦК действовал без ведома самого Центрального комитета ПЛСР, можно говорить с достаточно большой степенью определенности.
Подчеркнем, что, судя по показаниям, данным Блюмкиным в Киевской ЧК, сам он о том, что участвует в провокации, еще не знал. Догадываться об этом он начал позднее.
«Остается еще невыясненным вопрос о том, действительно ли б июля было восстанием, — рассказывал он. — Мне смешно и больно ставить себе этот вопрос. Я знаю только одно, что ни я, ни Аццреев ни в коем случае не согласились бы совершить убийство германского посла в качестве повстанческого сигнала. Обманул ли нас ЦК и за нашей спиной произвел попытку восстания? Я ставлю и этот вопрос, ясный для меня, чтобы остаться честным до конца. Мне доверяли в партии, я был близок к ЦК и знаю, что подобного действия он не мог совершить»{217}.
Существуют смутные свидетельства, что покушение на Мирбаха готовилось с ведома В.И. Ленина…
«Позднее Блюмкин в частном разговоре со своей соседкой по дому, с которой у него были весьма доверительные отношения, наркомовской супругой Розанель-Луначарской, в присутствии её двоюродной сестры Татьяны Сац, проговорится, что о плане покушения на Мирбаха хорошо знал Ленин. Правда, лично с вождем на эту тему не беседовал. Зато детально оговаривал её с Дзержинским»{218} …
Так или иначе, но, как отмечают современные исследователи, имя Вильгельма Мирбаха возникало в секретных документах еще со времен подготовки немецким Генштабом большевистского переворота. Граф непосредственно располагал документами о сотрудничестве большевиков с немецкой разведкой, и поэтому В.И. Ленин был лично заинтересован в его устранении…
5
В 2 часа 15 минут Блюмкин и Андреев вошли в германское посольство[40]. Там обедали, и гостей из ВЧК попросили подождать.
Как свидетельствовал адъютант военного атташе лейтенант Леонгарт Миллер, около трех часов пополудни первый советник посольства доктор Рицлер позвал его присутствовать при приеме двух членов Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией.
Доктор Рицлер показал Миллеру подписанную Дзержинским бумагу, которая уполномочивала Блюмкина и Андреева вести переговоры по личному делу с графом Мирбахом.
Миллер немедленно связался по телефону с ВЧК и справился, работают ли в Комиссии Блюмкин и Андреев. Получив утвердительный ответ, он пошел посмотреть на незваных гостей.
«Войдя в вестибюль с доктором, я увидел двух лиц, которых доктор Рицлер пригласил в одну из приемных (малинового цвета) на правую сторону особняка.
Один из них, смуглый брюнет с бородой и усами, большой шевелюрой, одет был в черный пиджачный костюм. С виду лет 30—35, с бледным отпечатком на лице, тип анархиста. Он отрекомендовался Блюмкиным.
Другой — рыжеватый, без бороды, с маленькими усами, худощавый, с горбинкой на носу. С виду также лет 30. Одет был в коричневатый костюм и, кажется, в косоворотку цветную. Назвался Андреевым…
Когда все мы четверо уселись возле стола, Блюмкин заявил доктору Рицлеру, что ему необходимо переговорить с графом по его личному делу! <…> Имея в виду сведения о покушении на жизнь графа, доктор Рицлер отправился к графу и в скором времени вернулся с графом»{219}.
Беседа длилась двадцать пять минут.
Блюмкин рассказывал о материалах дела, заведенного в ВЧК на Роберта Мирбаха, посол вежливо отвечал, что понятия не имеет об этом человеке, хотя, возможно, если это утверждают господа чекисты, он и является каким-то его дальним родственником…
— А в чем именно заключается суть дела? — спросил он.
— Мы пришли к вам, потому что через день это дело будет поставлено на рассмотрение трибунала, — ответил Блюмкин.
Посол пожал плечами.
— Товарищ Блюмкин! — сказал тогда Андреев, который, загораживая вход в комнату, сидел на стуле у двери. — По- видимому, господину послу угодно будет узнать меры, которые могут быть приняты против него.
Эти слова были условным знаком.
— Угодно знать? — переспросил Блюмкин и, вскочив на ноги, принялся в упор стрелять в немцев.
Доктор Рицлер и адъютант Миллер упали на пол, а граф Мирбах выбежал было в соседний зал, но «в этот момент получил выстрел — напролет пулю в затылок. Тут же он упал. Брюнет продолжал стрелять в меня и доктора Рицлера».
Чекисты уже собирались уходить, но в дверях Андреев оглянулся и увидел, что в зале Мирбах поднимается с пола. Андреев выхватил тогда из портфеля бомбу и бросил ее под ноги Мирбаху. Бомба не взорвалась, и Андрееву пришлось заталкивать Мирбаха назад в залу руками. Затолкав, он вынул револьвер, но в это время Блюмкин бросил свою бомбу.
Она сработала.
Посыпались осколки, куски штукатурки.
Взрывом вынесло оконные рамы, и Блюмкин выпрыгнул в окно следом за Андреевым. Падая, он подвернул ногу, а тут еще из посольства начали стрелять, и, когда Блюмкин доковылял до автомобиля, обнаружилось, что он ранен.
Андреев повез Блюмкина в лазарет, который находился при штабе подчиненного ВЧК отряда Попова.
6
Надо отметить, что вся история с убийством Мирбаха как-то очень органично вписывается в стилистику деятельности руководимой Дзержинским комиссии. Дзержинский, как мы знаем, никогда не дорожил неприкосновенностью посольских работников.
Вернувшись в августе в органы, он начнет новый этап своей деятельности с того же, чем закончил перед отпуском, — организует вооруженный налет, только теперь уже на английское посольство.
То, что Дзержинский знал о планах Блюмкина посетить немецкое посольство, подтверждается поведением Феликса Эдмундовича после убийства Мирбаха.
Хотя Рицлер и Миллер и описали Блюмкина очень неточно и сильно состарили его, Ф.Э. Дзержинский расшифровал, кто совершил преступление.
Разумеется, это можно объяснить проницательностью Дзержинского, но почему он отправился разыскивать террористов сразу в отряд Попова, объяснить невозможно.
Кстати, в отряд Попова Феликс Эдмундович приехал без охраны.
Впрочем, какая нужна была охрана, если Дзержинский ехал в подчиненную ему часть.
Что произошло дальше, хорошо известно по книгам и фильмам — Дзержинского арестовали.
Или, что гораздо вероятнее, Дзержинский сделал вид, что его арестовали.
«Я потребовал от Попова честного слова революционера, чтобы он сказал, у него Блюмкин или нет. На это он мне ответил: «Даю слово, что не знаю, здесь ли он» (шапка Блюмкина лежала на столе).
Тогда я приступил к осмотру помещения, оставив при Попове товарища Хрусталева, и потребовал, чтобы все оставшиеся оставались на своих местах. Я стал осматривать помещение с товарищами Трепаловым и Беленьким.
Мне всё открывали, одно помещение пришлось взломать.
