Читаем без скачивания Закаспий; Каспий; Ашхабад; Фунтиков; Красноводск; 26 бакинских комиссаров - Валентин Рыбин

- Товарищ комиссар, вон, видишь чабанскую чатму? Там можно отдохнуть. Чабаны ушли в пески - никого нет, сами будем хозяевами.

Лесовский согласился. Когда спустились в низину и бойцы бросились за сухими клубками колючки, чтобы разжечь костер и вскипятить воду на чай, он приказал:

- Али Дженг, огонь ни в коем случае разводить нельзя. Прикажи джигитам, чтобы оставили ненужную затею. Ночь перебьются и без горячего!

Ночевали в чатме. тесно прижавшись друг к другу. Через каждые два часа меняли часового. Утром, едва забрезжил рассвет, двинулись дальше, и опять весь день провели в дороге. К вечеру в этот день, как и рассчитывали, приблизились к мешхедской дороге и отыскали селение Баг. Остановились в полуверсте от убогих домишек, разбросанных на склоне. Али Дженг взял с собой двух джигитов и отправился на разведку. Через час вернулся, недоуменно качая головой и разводя руками:

- Товарищ комиссар, никого в Баге нет, ни одной души. Все люди куда-то ушли. Наверное, они бежали от англичан.

Дженг был прав в своих предположениях - английские войска, двигаясь в Закаспий, на своем пути разорили все селения, чтобы обезопасить себя от «коварных» горцев, еще совсем недавно помогавших в борьбе с шахом повстанцам Саттар-хана.

- Можно занять дом моего дяди и переночевать в нем, - предложил Дженг. - Ночью никто не посмеет войти в селение.

Джигиты, переезжая мешхедскую дорогу, в темноте наткнулись на телеграфный столб. Конь Бяшима с испуга захрапел и шарахнулся в сторону. Лесовский, Догадавшись, что телеграфная линия из Асхабада в Мешхед, возможно, уже закончена, сказал:

- Ну что ж, если нам не удастся разжиться здесь оружием и боеприпасами, то хоть телеграфные провода перережем.

Въехав в опустевший двор, джигиты привязали коней к перилам айвана, задали им овса, занавесили чекменями окна в комнате и разожгли печь. Поужинав, расположились на отдых, вновь выставив на крыше часового. Уснуть не успели. Тут же часовой доложил, что он увидел внизу на дороге огонек. Все бросились к ружьям и затаились, следя за странным движущимся световым пятном.

- Это фонарь, - догадался Лесовский. - Наверное английский патруль, разъезжая по дороге, охраняет телеграфную линию.

Огонек медленно удалялся на юг, пока совсем не исчез в темноте ночи. Джигиты, немного успокоившись, пошли было в дом, но вновь огонек начал приближаться - словно проплыл ниже аула и растворился на этот раз в северной стороне.

- Да, комиссар, это англичане, - согласился Али Дженг.

- Причем они патрулируют по всей линии, - уточнил Лесовский. - На каждом участке, вероятно, один, в крайнем случае, два человека. Но с патрулями нам связываться нет смысла. Снимешь патруля - захватишь всего лишь одну винтовку, ну, может быть, еще «Смит-Вессон», но придется покидать этот район. Сейчас главное - не обнаружить себя. Если англичане догадаются, что кто-то есть в этом селении, то завтра могут нагрянуть сюда.

Примерно через пятнадцать минут огонек снова поплыл по дороге на юг. Лесовский велел часовому не сводить глаз с патрульного. Все легли спать, но встревоженные близким присутствием врага уснуть не могли - все время разговаривали, строя всевозможные догадки. Бяшим-пальван, лежа рядом с Лесовским, ругался тихонько и вздыхал.

- Лесов-хан, я думаю, неправильно это лежим, чтобы спать. Если английский солдат утром по дороге ходить будет, тогда как мы уйдем отсюда? Мы лошадь сядем - англичан сразу увидит, караул кричит.

- А ведь ты прав, Бяшим, - согласился Лесовский. - Придется нам уйти отсюда до того, как раз виднеется.

Примерно в пять утра, когда патруль отдалился от селения, джигиты вывели коней и поднялись в горы, там укрылись за скалами.

Утром солнце обагрило алым заревом горы. С высоты, где укрывался отряд, открылся вид на долину, лежавшую в холодном сумраке. Джигиты сразу же увидели, примерно в пяти верстах на север от селения, три кибитки и несколько палаток. Вскоре на дороге появились с кирками и лопатами люди.

- Вот оно что... Оказывается, это лагерь строителей дороги. Дорога только строится, а столбы уже стоят, - рассудил Лесовский, обозревая все вокруг. - Ночью солдаты охраняют лагерь и телеграфную линию.

- Что же будем делать, товарищ комиссар? - Али Дженг разочарованно посмотрел на Лесовского.

- Не знаю пока, Дженг. Ясно одно - нападать нам на часовых нет смысла. Можно было бы налететь на лагерь и помочь бежать пленникам, но они, безоружные, даже не смогут защитить себя. Всех их англичане перестреляют, как куропаток, и нас заодно с ними. Выход один - надо добыть оружие. Надо ждать, может быть, все-таки появится на дороге какой-либо обоз. А пока его нет - днем будем укрываться в скалах, а ночью спускаться в селение.

Али Дженг не возразил, но при одной мысли, что сидеть вот здесь, в скалах, может быть, придется не один и не два, дня, ему становилось тошно. В течение всего утра джигиты не сводили глаз с работающих на дороге пленников и часовых. Судя по одежде, это были сипаи. Вот наступил час второго намаза и часовой, положив винтовку на обмазанную саманом площадку возле самого близкого к дороге дома, встал на колени и начал молиться. У Али Дженга загорелись глаза и заходили желваки от прихлынувшего восторга.

- Лесов-хан, товарищ комиссар! - подошел он к Лесовскому. - Ты давно меня знаешь, но я тебе никогда не говорил, за что меня посадили в тюрьму... Ну, ладно, я тебе потом расскажу... А сейчас ты посмотри вон на того глупца. Он бросил винтовку и молит о своем счастье аллаха. Давай возьмем его! Одна винтовка и патроны - это уже хорошо. А сипай может кое-что рассказать нам...

- Спохватятся сразу, - не согласился Лесовский.

- Никто не подумает, что его украли, - возразил Али Дженг.

- Но как ты возьмешь его без шума?

- Ай, он не успеет закричать. Пойдем, Бяшим, поможешь мне.

- Смотри, Дженг, не провали дело, - неохотно согласился Лесовский, видя, как проворно он опорожняет мешок от овса, пересыпая зерно в торбы. - И не спеши, все равно не успеешь, он уже заканчивает молитву, сейчас встанет.

- Мы его поймаем на третьем намазе, - отозвался Дженг, рассматривая мешок. - А сейчас мы незаметно спустимся в кишлак и подберемся поближе к месту намаза.

Вскоре Али Дженг и Бяшим, с ножами и мешком, поползли вниз по склону горы к персидскому селению. Лесовский и оставшиеся с ним джигиты внимательно следили за каждым их движением, но не упускали из вида и дорогу, на которой в любую минуту могли появиться англичане. Через час Али Дженг и Бяшим добрались до крайнего двора и исчезли в нем. Дальнейший их спуск, к дороге был не виден. Мучительно долго тянулось время. Вот уже в лагере строителей был объявлен обед - арестанты столпились возле походной кухни. Еще спустя час началась смена постов. Тот сипай, которого хотел Дженг захватить, сменился, на его место заступил другой. Закинув винтовку на плечо, он начал ходить взад-вперед по дороге и, казалось, совсем не обращал внимания на то, что солнце клонится на закат и пора бы ему помолиться аллаху. Лесовский, наблюдая за часовым из-за скалы, успел десять раз обругать его самыми недобрыми словами за непочтение к богу, решив, что сипаи, скорее всего, не мусульмане, а буддисты. Тот, которого хотел схватить Дженг, наверное, случайно затесался в отряд индусов. Но вот и этот часовой стал приглядываться к намазной площадке. Поднялся на нее, потоптался на месте, озираясь на примыкающий сзади двор, положил сбоку винтовку и встал на колени. У Лесовского захватило дух. «Сейчас они на него налетят!» - подумал он. Но оказалось все проще. В тот момент, когда сипай отвесил поклон и застыл в этой позе, сзади к нему подошел Али Дженг, набросил на него мешок, перевернул добычу вниз головой и взвалил на плечо. Тотчас к Дженгу подскочил Бяшим, и они скрылись в кишлачном проулке. Примерно через полчаса они вернулись в отряд. Часовой, попав в мешок, чуть не испустил дух от страха, и когда его вытащили, не мог прийти в себя, хлопал глазами и разевал рот, щелкая зубами.

- Обыщите его, - сказал Лесовский, рассматривая английский винчестер и подсумок с патронами.

Дженг вынул из карманов пленного табакерку, спички, немного денег и свернутую многократно газету на русском языке. Сверху клочок от нее был оторван, но по слову «Азии» Лесовский без труда догадался - это белогвардейская газета «Голос Средней Азии». Бросилась в глаза заметка о недавнем митинге в собрании асхабадских железнодорожников, на котором присутствовал и Лесовский. «Ну, конечно, это они пишут о том самом митинге», - убедился он, читая сообщение: «Митинг 31 декабря в Асхабаде выявил наружу то, что давно уже накоплялось и оставалось незамеченным благодаря лишь нашей близорукости. Агитация большевиков ведется уже давно и довольно умелыми руками... Взорвать изнутри асхабадское движение, закрывшее советскому Туркестану сообщение с Астраханью и Кавказом, для большевиков из Центра и Ташкента было весьма заманчивой и благодарной задачей, и с самого начала они умело воспользовались нашей доверчивостью и гостеприимством... С июня месяца... проникло к нам немалое количество великолепных агитаторов... Случайно узнали Тузина, нашего бывшего громовержца, неизвестно зачем приехавшего к нам...» Увидев в заметке фамилию Тузина, Лесовский вздрогнул и почувствовал, как у него сжалось сердце от недоброго предчувствия. «Узнали Тузина, - повторил он про себя. - Но что значит - узнали? Вероятно, кто-то видел его, донес Фунтикову, сам Тузин на свободе? Или же узнали и схватили его?!»