Читаем без скачивания Тайна пациента - Лорет Энн Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я испугался. Она велела мне ждать на кухне, пока она собирает вещи».
«Она захотела собрать вещи? Когда все в доме были мертвы?»
«Да. Я… Я пытался ждать на кухне. Я кричал, чтобы она поторопилась, но она так долго копалась, что я не выдержал. Я свалил. Побежал к фургону, поехал обратно в трейлер, принял душ, убрался, выпил еще».
«В трейлере еще кто-нибудь был?»
Винсент покачал головой.
«Ты уверен, что ушел без нее? Потому что у нее другая версия».
«Да. Точно. Меня колотило, трясло. Я не мог оставаться в том доме с… с ними со всеми, после случившегося».
«А что Софи сделала потом?»
«Приехала к моему трейлеру на такси. Привезла сумку с вещами и меренговый торт, который стоял на столешнице у нее на кухне. Она сказала, что вызывала такси и поняла, что у нее нет денег. Нашла мамину кредитку и побежала в ближайший к дому супермаркет. Там есть круглосуточный банкомат. Она сняла наличку и побежала домой, где уже ждало такси. И приехала ко мне».
«А потом?»
«Мы съели в моем трейлере весь чертов торт и уехали на фургоне».
Лили
Тогда
19 июня, воскресенье
День ее смерти.
– Я их не убивала, – тихо говорит Лили.
– У присяжных другое мнение, – возражает Арвен. – Присяжные согласились с прокурором, который сказал: не обязательно держать оружие, чтобы быть убийцей. Ты стала провокатором. На отдельных судах и тебя, и Винсента признали виновными в четырех убийствах первой степени.
– Я отсидела свой срок.
– В институте Марго Явински? Где можно было спокойно разгуливать без решеток? Где ты находилась под надзором в обществе, пока тебе не исполнилось восемнадцать? И запись полностью удалили к двадцати двум годам? Разве это плата за твои деяния?
– Я получила лечение. Я много работала – и выполнила работу. Я выздоровела, Арвен. Я была ребенком. Двенадцати лет. Я была сбита с толку, нездорова и попала под чары извращенца, похожего на Чарльза Мэнсона и Пола Бернандо. Если бы я не встретила Винсента Элвуда, ничего бы не случилось. И, как сказал судья, в этой стране не выбрасывают детей, не бросают их в темницу. Я – доказательство эффективности психотерапии. У меня все получилось.
– Точно? Ты уверена, Лили Брэдли? Или ты просто очень хитрая мошенница? Возможно, в институте ты научилась правильно себя вести, заставила всех поверить в желаемое. Перед судом твой интеллект оценили как выше среднего, а еще диагностировали расстройство поведения и опозиционно-вызывающее расстройство. Разве это не детский вариант социопатии?
– Когда меня выпускали, психиатры сказали, я образцовый ребенок после реабилитации. Я больше не представляла никакой опасности. Вероятность рецидива была оценена как нулевая. Поэтому я решила стать психологом сама. Я увидела, что людям можно помочь. И насколько важны ментальное здоровье и своевременное вмешательство.
Лили наклоняется вперед, увидев в глазах Арвен сомнение.
– Я пыталась узнать, что с тобой случилось, Крисси. Арвен. Я слышала, твоя семья переехала. Я знала – твои родители любили тебя. Я думала, ты получила необходимое лечение, и…
– Да пошла ты!
Лили моргает.
Арвен указывает бокалом на Лили.
– Лжешь. Тебе всегда было плевать, что случилось с девочкой, которая, как ты потом узнала, пряталась под кроватью. Ты представить не можешь, через что я прошла и прохожу до сих пор. Ты забрала у меня все.
Лили сглатывает и пытается не смотреть на дверь.
– Прости. Мне ужасно жаль. Скажи. Скажи мне, что случилось.
Арвен отмахивается.
– Ой, только не думай, что на меня подействует твое психологическое дерьмо.
– Я хочу знать, Арвен. Разве не за этим ты пришла ко мне на прием? Пусть и замаскировавшись. Возможно, ты сама не понимаешь, чего от меня хочешь, а знаешь только, что я должна тебя увидеть. Ты хочешь посмотреть мне в глаза. Словно в разбитое зеркало. Хочешь встретиться с человеком, ставшим твоей темной половиной на всю твою жизнь, с того дня, как ты принесла в наш дом меренговый пирог.
У Арвен начинают дрожать губы. Ее глаза блестят от эмоций.
– Пожалуйста, расскажи мне. Что с тобой случилось?
Арвен встает, начинает ходить, пьет, снова ходит. Дождь бьется в стекло. Лили чувствует, как уходит время. Эта женщина – бомба, которая вот-вот взорвет ее жизнь. Она должна сделать все возможное, чтобы ее обезвредить и снизить разрушительный потенциал. Любым способом. Фиби, Мэттью, Том – никто не должен узнать, что она была Софи.
Наконец Арвен садится перед Лили.
– Родители перевезли нашу семью – ее остатки – в Онтарио. В новый маленький город, где можно начать сначала. Где, как они надеялись, я снова научусь говорить. Они сочли благословением мои утраченные воспоминания о случившемся. И не хотели этого менять. Держали меня подальше от судов и новостей. Они решили называть меня вторым именем, Арвен, пытаясь начать все сначала. С посторонней помощью я снова начала говорить. Но не восстановила воспоминаний о том проклятом дне. Это случилось гораздо, гораздо позже. После рождения Джо. Мы ведь обе знаем, верно, Лили, что тело никогда не забывает даже заблокированную разумом травму? И в конце концов она просачивается наружу в виде дисфункций. Это проявляется в поведении – например, в саморазрушительной сексуальной зависимости – да, эта часть о Пейсли правдива. А еще в злоупотреблении психоактивными веществами и психических расстройствах, – Арвен медлит. – И в попытках самоубийства.
Она делает большой глоток. Ветер снаружи усиливается, и на крышу падает все больше обломков.
Лили переводит взгляд на шрамы на запястьях собеседницы. Она страдает. И виновата во всем Лили.
– Потом, когда Джо было шесть, я пошла на фильм ужасов, – продолжает Арвен. – Там показали жестокую поножовщину. И меня перемкнуло. Я совершенно утратила разум – сцена спровоцировала психотический эпизод. Причин я не знала. Полиция подобрала меня в трех кварталах от кинотеатра, в бреду и пораненную битым стеклом, и я попала в больницу. Я вредила себе, била окна, испытывала галлюцинации, защищалась от людей, пытавшихся перерезать горло мне и моему ребенку. Меня отправили в психиатрическую лечебницу, где поставили диагноз и лечили от шизоаффективного расстройства. Джо попал во временную приемную семью. Меня выпустили под его ответственность. И мне повезло – если это можно назвать везением – наткнуться на врача, который посчитал, что, возможно, у меня посттравматическое стрессовое
