Читаем без скачивания Охотники за мифами - Кристофер Голден

По обе стороны улицы тянулись ряды уличных фонарей, уже потушенных. Солнце поднималось все выше, заливая ярким утренним светом левую сторону улицы, а правую оставляя в тени. Оливеру страстно хотелось выйти на свет, но приходилось держаться теневой стороны.

С улицы он видел лишь верхушки сторожевых башен, мимо которых только что прошел, но не окна. Оливер был напряжен, как струна. Он каждую секунду ожидал окрика или другого знака, означавшего, что его заметили. Но все было тихо.

В доме через дорогу открылась дверь. Он испугался, но сделал глубокий вдох и быстро зашагал дальше. В этот момент он был единственным пешеходом на улицах Перинфии.

Женщина вышла из дома на той стороне улицы — старая, горбатая, в черном траурном платье. У нее был длинный, крючковатый нос, а глаза казались крошечными белыми бусинами. Встретившись со старухой взглядом, Оливер вздрогнул. Противные глазки буравили его.

Ее губы скривились в некое подобие улыбки, и Оливер почувствовал, как у него пересохло в горле. Он не сомневался: сейчас она заговорит с ним, спросит, что он делает на этой улице, где стоят одни жилые дома. У него нет никаких причин прогуливаться здесь, если он не местный житель и не вор. Но старуха лишь с любопытством осмотрела его и заковыляла на север, к центру Перинфии.

Оливер замедлил шаг, чтобы не догонять ее.

Улица уткнулась в перекресток — не только двух улиц, но и двух стилей. На запад отходила узкая улочка, скорее, переулок, по обе стороны которого стояли два здания, похожие на пагоды. Между ними виднелся залитый утренним светом двор. Несколько десятков человек стояли на коленях, приветствуя восходящее солнце. Среди них были и женщины в белых узорчатых одеяниях. А еще (сердце Оливера учащенно забилось) — солдаты в тяжелых доспехах. Большинство собравшихся казались азиатами, но далеко не все. Среди них попадались такие, кого и вовсе нельзя было назвать людьми. Например, огромная ящерица со странной мохнатой мордой и крохотными крыльями. Оливер поначалу принял ее за статую, настолько неподвижно она сидела.

Но вот солнечные лучи упали на ящерицу, и она зашевелилась — правда, очень медленно.

Были там и другие существа — маленькие коренастые человечки. Они открывали рты, как заведенные, точно распевая какие-то утренние гимны. А еще — кошки. Великое множество кошек. Оливер во все глаза смотрел на них, позабыв даже о солдатах. И лишь потом подумал: интересно, солдаты здесь по службе или каким-то образом участвуют в некоем ритуале, невольным свидетелем которого он стал?

Его внимание привлек скрип приближавшейся телеги. Возница сидел на высоком облучке — уродливый человечек в зеленой войлочной шляпе. Повозку, показавшуюся Оливеру очень древней, тащила пара вороных коней. Впрочем, здесь все было древним, старинным. При утреннем свете стали лучше видны высокие здания на улицах, простиравшихся к северу и востоку от перекрестка. Часы на башне пробили семь, но Оливер не был уверен, что здешнее время, с его слишком длинными днями и ночами, полностью совпадает с обычным. Город, расстилавшийся перед ним, казался гобеленом, сотканным из разных стран и эпох. Немножко викторианской Европы, лоскуток древней Азии, вполне солидный кусочек Америки двадцатых — тридцатых годов.

К своему огромному удивлению, на улице к северу от перекрестка Оливер увидел настоящий автомобиль — «Форд-Т»! Он тарахтел и подскакивал на булыжной мостовой.

— Ого! — прошептал Оливер и невольно улыбнулся. Страх, терзавший его всего несколько минут назад, испарился, уступив место восхищению.

Конечно, он помнил о том, что нужно разыскать Фроста и Кицунэ, но все же пошел именно по этой, северной улице. Было еще очень рано, но людей становилось все больше. Навстречу Оливеру протопали и удалились восвояси три огромных, лохматых создания, пол которых остался для него тайной, не меньше двенадцати футов ростом каждое. Один из них тащил тележку, как у рикши. На тележке лежали бочки и дощатые ящики, наполненные разнообразными овощами и фруктами. Зимние груши, бананы, яблоки — такие красные, каких Оливеру никогда еще не доводилось видеть, — пучки моркови и лука, ведра с перцем…

«На рынок идут», — подумал он.

Продолжая путь, Оливер встречал и других странных существ. В одном месте дорогу, шатаясь, переходил гоблин — в длинном сюртуке и белой сорочке, но без малейшего признака штанов. Он пьяно горланил какую-то песню, стараясь при этом избежать солнечных лучей и поскорее попасть в тень. Туда и сюда по улице носились красивые, изящные, гибкие существа в ярких цыганских одеждах, ростом не больше чем по колено Оливеру. Они играли в какую-то игру с чем-то, похожим на кусок простой бумаги, вот только бумага эта постоянно меняла форму, словно некий дистанционно управляемый шедевр искусства оригами. Постукивая копытами, мимо прошел красивый мужчина. На голове у него росли оленьи рога, а на рогах резвились какие-то бесенята. Один из них сделал неприличный жест в сторону Оливера, остальные тоненько захихикали.

Но большинство жителей Перинфии определенно являлись людьми, причем на первый взгляд вполне обычными. Они сильно различались и по стилю одежды, и по внешнему виду, но никто не обращал на это ни малейшего внимания. Все так спокойно занимались своими делами, что Оливер почти успокоился.

На следующем перекрестке он немного постоял, наблюдая, как пробуждается город. Он дошел до торгового центра. Вдоль улицы на каждом шагу открывались магазины, бары, рестораны. Одно из зданий по правую руку было настолько большим, что его можно было принять за собор. Но когда Оливер увидел, что дверь «собора» ведет уже к другому, просто огромному, входу — не меньше тридцати футов вышиной, — он понял, что это дом — или какой-то бизнес-центр — для великанов. Гораздо более крупных, тем те, что шли на рынок.

— Очевидно, никто не принимает тебя за чужака.

Оливер тихо вскрикнул и резко развернулся, готовый защищаться. Но это оказалась всего-навсего Кицунэ. Капюшон рыжего плаща был отброшен назад, и лицо освещало солнце. А Оливер даже не заметил, что и сам он перестал прятаться в тени.

Он глянул по сторонам, желая убедиться, что они не привлекли ничье внимание. Потом просверлил ее взглядом:

— Не делай так со мной. А то меня хватит инфаркт.

Солнце придало ее нефритовым глазам молочный оттенок.

— Сомневаюсь.

— А что ты имела в виду, когда…

Но тут он сам сообразил, что она имела в виду. Он бродил по южной части Перинфии уже минут пятнадцать или двадцать, но никто не проявил к нему никакого особого интереса. Никто даже не приглядывался к нему, если не считать той старой карги в черном.