Читаем без скачивания После – долго и счастливо - Анна Тодд

– Да! Рыженькая! Помнишь, та, которая занимается соцсетями?

Я пытаюсь вспомнить, но вино затуманивает голову.

– Я ее не знаю. Давно они встречаются?

– Всего пару недель. Но только послушай… – Глаза Кимберли разгораются от любимого занятия – офисных сплетен. – Кристиан слышал их вместе.

Я делаю глоток вина, ожидая объяснений.

– Ну, в прямом смысле «вместе». В смысле как он трахал ее в офисе! А что еще безумнее, так это то, что именно он слышал… – Она замолкает, чтобы рассмеяться. – Они занимались всякими извращениями. Говорю тебе, Тревор – настоящий шельмец в постели. Они шлепали друг друга, называли всякими грязными словечками, ну и все такое.

Меня разбирает смех, точно впечатлительную школьницу. Школьницу, которая слишком много выпила.

– Да ладно!

Представить себе не могу, чтобы вежливый Тревор кого-то шлепал. От одной этой картины я начинаю смеяться еще громче и, встряхнув головой, пытаюсь об этом не думать. Тревор симпатичный, и даже очень, но он слишком хорошо воспитан и мил.

– Клянусь! Кристиан убежден, что он поимел ее привязанной к столу или что-то в этом духе, потому что позже увидел, как тот отстегивает что-то с углов стола! – Кимберли отчаянно жестикулирует, и холодное вино ударяет мне в нос.

После этого бокала я прекращаю пить. Где Хардин, вечно следящий за тем, сколько я пью, когда он мне так нужен?

Хардин.

Сердце начинает биться чаще, а смех быстро угасает, пока Кимберли не добавляет еще одну грязную деталь к истории Тревора.

– Я слышала, он хранит у себя в офисе стек.

– Стек? – переспрашиваю я, понизив голос.

– Да, разновидность плетки. Набери в поисковике, – смеется она.

– Не могу поверить. Он такой милый и вежливый. Он не мог просто взять и привязать женщину к столу и совокупиться с ней! – Я даже вообразить это не могу. Мое вероломный пьяный разум тут же представляет Хардина, столы, веревки и то, как он меня шлепает.

– И вообще, кто занимается сексом в офисе? Боже, да там стены как бумага.

У меня отвисает челюсть. Реальные образы, воспоминания о Хардине, нагибающем меня через стол, вспыхивают перед глазами, и мои и без того раскрасневшиеся щеки, вспыхивают и заливаются румянцем.

Кимберли одаривает меня проницательной улыбкой и склоняет голову набок.

– Видимо, те же, кто занимается сексом в спортзале чужого дома, – хихикает она.

Я пропускаю ее слова мимо ушей, несмотря на смущение.

– Вернемся к Тревору, – говорю я, пряча, насколько это возможно, лицо за бокалом.

– Я знала, что с ним что-то не то. Мужчины, которые каждый день носят костюмы, всегда странные.

– Только в пошлых романах, – возражаю я, думая о книге, которую планировала прочитать. До нее так и не дошли руки.

– Ну а те истории ведь откуда-то взялись? – подмигивает она. – Я так и хожу мимо офиса Тревора в надежде услышать, как он ее шпилит, но не везет… пока.

Несерьезность этой ночи дала мне возможность почувствовать легкость, от которой я уже отвыкла. Я пытаюсь насладиться этим чувством и удержать его в груди как можно дольше – не хочу, чтобы оно ускользало.

– Кто же знал, что Тревор такой ненормальный, а? – Она вскидывает брови, и я качаю головой.

– Гребаный Тревор, – говорю я и замолкаю, а Кимберли разражается хохотом.

– Гребаный Тревор! – визжит она. Я присоединяюсь к ней, думая о том, откуда взялось это прозвище, и мы повторяем его снова и снова в лучших традициях автора.

Глава 48

Хардин

День выдался длинный. Слишком длинный, и я готов уснуть.

Задушевный разговор с Кеном меня совершенно вымотал. А потом еще эта Сара, Соня, или как ее там, и Лэндон, не сводящий с нее глаз за ужином, доконали меня окончательно.

Несмотря на то что я предпочел бы, чтобы Тесса не уезжала, не сказав мне ни слова, мне нельзя пожаловаться вслух: она не обязана отчитываться передо мной.

Я вел себя хорошо, как и обещал ей, и ел молча, а Карен и отец, или кем бы он ни был, осторожно косились на меня, явно ожидая, что я сорвусь и испорчу ужин.

Но этого не случилось. Я сидел тихо и тщательно пережевывал каждый кусок. Даже не клал локти на дурацкую скатерть, которая, по мнению Карен, добавляет весеннего настроения в пастельных тонах или что-то в этом духе, хотя на самом деле это не так. Скатерть просто ужасная, и, пока Карен не видит, кому-нибудь нужно ее сжечь.

После разговора с отцом мне стало немного лучше – чертовски неловко, но лучше. Удивительно, но я продолжаю называть Кена отцом, хотя в подростковые годы мне с трудом удавалось произнести его имя не нахмурившись: я мечтал, чтобы он никуда не исчезал, тогда можно было бы ему врезать. Сейчас, когда я хотя бы отчасти понимаю, через что ему пришлось пройти и почему он так поступил, злость, которая так долго бурлила во мне, утихла.

Странное ощущение, словно что-то выскользнуло из тела. В романах это описывают как прощение, но до сегодняшнего вечера я никогда не испытывал ничего подобного. Не уверен, что оно мне по душе, но, если начистоту, так проще отвлечься от постоянной муки и тоски по Тессе.

Я чувствую себя лучше… счастливее? Не знаю, но теперь все мои мысли о будущем. О будущем, в котором мы с Тессой покупаем ковер и полочки, или чем там еще занимаются женатые люди. Единственные известные мне супруги, которые могут вытерпеть друг друга, это Кен и Карен, и я понятия не имею, что они делают вместе. Кроме того, что строгают детишек, когда им уже за сорок. Я по-детски кривлюсь от этой мысли и делаю вид, что не думал только что об их сексуальной жизни.

Честно говоря, размышлять о будущем гораздо забавнее, чем мне казалось. Раньше я никогда ничего не ждал от него, да и от настоящего тоже. Всегда знал, что буду один, поэтому не строил дурацких планов. Еще восемь месяцев назад мне и в голову не приходило, что бывают такие люди, как Тесса. Я и не предполагал, что где-то поблизости одна несносная блондинка только и ждет, чтобы перевернуть мою жизнь с ног на голову, окончательно свести меня с ума и заставить полюбить себя до последнего вздоха.

Черт, если бы я знал, что она существует, то не тратил бы время впустую, трахая каждую встречную телку. У меня никогда не было такого: сила серо-голубых глаз не вела меня, не сопровождала в моей безумной жизни, поэтому я и совершил слишком много ошибок, и сейчас нужно очень постараться, чтобы все исправить.

Если бы я мог повернуть время вспять, то не прикоснулся бы ни к одной другой девушке. Ни к одной. И если бы я знал, как это прекрасно, – ласкать Тессу, то готовился бы, отсчитывал дни до того момента, как она должна была ворваться в мою комнату в доме братства и начать трогать книги и вещи, несмотря на мое недвусмысленное предостережение этого не делать.