Читаем без скачивания Я праздную себя. Будь спокоен и знай - Бхагаван Раджниш

Современная физика впервые использует язык мистики. Эддингтон сказал: “Вселенная больше не выглядит материальной, она подобна мыслеформам”. И это сказал ученый, лауреат Нобелевской премии, - он сказал, что вселенная больше похожа на мысль, нежели на материю. Это означает то, что вселенная, скорее, представляет собой сознание, чем материю. И он анализирует материю, и когда ученые смогли проникнуть в нее глубже, они выяснили, что материя состоит из атомов, а те, в свою очередь из электронов, протонов и нейтронов, и мы полностью ошибались, и нам даже трудно выразить то, с чем мы столкнулись. У нас нет языка, который мог бы выразить то, что мы познали, потому что раньше мы этого никогда не знали.

Теперь нужно найти правильный язык в словах мистиков: Будда очень поможет в этом отношении, Лао-цзы поможет. Ученые изучают язык Будды для того, чтобы найти подходящие слова для того, чтобы описать это, потому что Будда и подобные ему люди говорили о тайнах, о загадках. И теперь наука приближается к этим тайнам.

Самая большая тайна заключается в том, что электрон ведет себя таким таинственным образом, что у ученых нет языка для того, чтобы описать это. Электрон ведет себя одновременно как частица и как волна. Это невозможно, непостижимо с точки зрения логики, ум не может постигнуть этого. Предмет может быть либо частицей, либо волной, одна и та же вещь не может быть одновременно волной и частицей.

Вы знаете Евклидову геометрию: нечто может быть либо точкой, либо линией, одна и та же фигура не может быть одновременно и точкой, и линией. Линия - это множество точек, следующих одна за другой, последовательность точек. Единственная точка не может быть линией. Но именно так действуют электроны: одновременно и точка, и линия, частица и волна. Как это выразить, что с этим делать?

Ученые потрясены. Они не могут ничего сказать, они теперь знают то же самое, что знали мистики, которые всегда говорили на языке парадоксов. Они говорили, что Бог одновременно далеко и близко, они говорили то, что испытали на своем опыте. Мистики говорили, что жизнь и смерть едины, это не два отдельных понятия, - и впервые их слова стали близки ученым. Появилась новая наука, которая была названа теорией вероятности. Больше не было определенности! Она оказалась слишком грубой.

Махавира двадцать пять столетий назад сопровождал все свои высказывания словом: “возможно”. Если его спрашивали: “Есть ли Бог?” Он отвечал: “Возможно”. В те дни его не понимали, потому что отвечать так на такой вопрос казалось глупо. Бог либо есть, либо его нет. И его ответ казался таким нелогичным и примитивным: “Если Бог есть, то Он есть! А если Его нет, то Его нет! Что же вы имеете в виду, когда говорите - возможно?”

Теперь это могут понять. Махавира пользовался языком религии, подобным языку Эйнштейна в физике. Альберт Эйнштейн называет свою теорию - теорией относительности. Махавира пользовался в точности той же философией: сапекшавад - теория относительности. Нет ничего определенного, все подвижно, все течет. В тот миг, в который вы что-то сказали, этого нет больше. “Вещи не существуют, -говорит Махавира, - есть только события”.

Вот что говорит современная наука: что нет никаких предметов, есть только события. И мы не можем ничего утверждать абсолютно. Мы не можем сказать: “Это так”. Если кто-то утверждает: “Это так” -он ведет себя глупо. В прошлом человек думал, что знает что-то, и чем больше он был уверен в своем знании, тем большим знатоком считался, а неуверенный человек считался невеждой.

Вот почему Махавира не мог повлиять на мир так сильно: он пришел слишком рано, он пришел раньше времени. Теперь для него пришло время, теперь его бы поняли ученые, высшие умы планеты. Но он говорил с людьми, с обычной толпой, которая не могла понять его теории относительности, его “возможно”. Люди хотели определенного знания: “Есть ли Бог?” И Махавира отвечал им: “Возможно. В каком-то смысле можно сказать, что Он есть, а в другом смысле можно сказать, что Его нет. И оба смысла существует одновременно”.

Теперь пришло время Ананда Прабху, не пытайся примирять, это будет неправильно. Просто наблюдай, просто смотри вглубь на то, что есть, как есть. Все и так уже примирено, в существование нет конфликтов. Все противоречия только дополняют друг друга.

Ты говоришь: “Трудно примирить медитативность и науку”.

Если ты попытаешься примирить медитацию и науку, это будет не только трудно, но и невозможно. Этого нельзя сделать. Ты просто сойдешь с ума, само усилие примирить их сведет тебя с ума. Такое усилие тщетно. Скорее, наоборот, просто наблюдай.

Жизнь парадоксальна. Она уже представляет из себя синтез парадоксов, противоположности уже встретились в ней. И нам нужно только чистое зеркальное сознание, чтобы оно отражало жизнь как есть. И вы увидите в этом отражении встречу противоположностей, встречу Востока и Запада, встречу религии и науки.

Ты говоришь: “Когда мы рисуем картину, пишем стихи, решаем научные задачи, все это приносит нам одинаковую радость”. Одинаковую радость!

Да, так и должно быть, потому что искусство находится прямо посередине между ними, оно находится на равном расстоянии от религии и науки. И оно включает в себя качества и того, и другого. Одна сторона искусства научна, это технология. И как раз поэтому ученый так наслаждается тем, что рисует, и он чувствует ту же радость -мистик тоже может рисовать и будет чувствовать ту же радость - как от молитвы, как от медитации, несмотря на то, что они делают совершенно разные вещи, потому что картина мистика будет совершенно отлична от картины ученого.

Вы можете посмотреть: современные художники на Западе находятся под слишком сильным влиянием технологии. И их картины потеряли свою красоту, они больше не могут помочь вам прийти к божественному присутствию, которое пронизывает существование. Наоборот, их искусство теперь просто отражает безумный ум человека. Когда вы смотрите на работы современных западных художников, вы чувствуете невроз, напряжение, болезнь.

Дзенские мастера также рисовали, но их картины были совершенно другими. Когда вы смотрите на картины дзенских мастеров, вы чувствуете, что возвышаетесь, у вас появляется чувство тонкой радости. Вам хочется танцевать и играть на флейте, петь. Дзенские картины отражают жизнь мистика, они с другой стороны. Пикассо, Дали и подобные им идут со стороны науки. Между картинами Пикассо и картинами дзенских мастеров нет сходства. Это два совершенно разных мира. И причина в том, что это два разных художника.

Да, Ананда Прабху, ты можешь чувствовать одинаковую радость, когда рисуешь картины и решаешь научные задачи, и все это ум. Ум решает научные задачи, и стихи также пишет ум, твои стихи в большей или меньшей мере математичны, логичны. Они только внешне похожи на стихи, но обладают духом прозы.

Вот почему на Западе поэзия умирает, картины стали отвратительными, скульптуры больше не представляют природу. В них не хватает чего-то важного, духа, самого духа искусства: вот чего им не хватает. Когда же вы смотрите на дзенские картины, вас это переполняет, нечто высшее начинает снисходить к вам или изливаться на вас.

Вы смотрели на дзенские картины вблизи? Там есть некоторые вещи, которые вас удивят. Человеческие фигурки очень маленькие, настолько маленькие, что если вы посмотрите на них пристально и с близкого расстояния, вы просто упустите их из виду. Деревья большие, горы большие, солнце и луна, реки и водопады - большие, но люди - маленькие.

На западных картинах люди большие, очень большие, они занимают весь холст. Это неправильно, это непропорционально Это не истинный размер. Человек занимает весь холст - и это очень эгоистично, - но художник сам эгоист. Дзенские мастера были совершенно правы: человек - это только крошечная часть великой вселенной. Горы - большие, звезды, и луна, и солнце - большие, а человек - разве он виден среди них?

Вчера я смотрел дзенские картины. Человек на них такой маленький, две маленьких фигурки переходят по мосту - я бы даже упустил их из виду из-за огромных гор и деревьев, которые занимают весь холст. Но внизу была надпись, которая гласила: “Пожалуйста, не упустите из виду, там на мосту есть два человека”. Я присмотрелся очень внимательно: да, там были два человека, очень маленьких, они идут по мосту, взявшись за руки. Эти пропорции правильные, это не эгоистическое рисование.

На западных картинах вы обнаружите, что весь холст занимает человек. На дзенских картинах человек занимает лишь небольшое место, а все остальное пространство остается пустым. Это кажется растратой: если вы рисуете такого маленького человека на такой большой картине, к чему пользоваться таким холстом? Зачем брать такой большой холст и рисовать на нем такого маленького человека? Но люди дзен говорили, что именно так все и есть: “Пустота вокруг огромна. Все небо пусто - как же можем убрать небо с картины? Если мы уберем небо с картины, она не будет настоящей!”