Читаем без скачивания Нашествие - Юлия Юрьевна Яковлева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От хруста крошечного черепа Шишкин поморщился: «Ну и тип». Стало неуютно в собственном кресле, в собственном доме. Всё так же не сводя взгляда маленьких острых глаз, Норов отчеканил:
— Нет, я не уголовный. Дознаватель.
— Я предположил, поскольку вы интересуетесь этим… происшествием.
— Убийством, — поправил Норов. — Но дело завёл не суд, а консистория.
— Консистория?
Шишкин, пожалуй, слишком уж тряхнул колокольчиком.
«Только попов не хватало», — теперь он уже костерил себя на чём свет стоит за то, что выкобенивался перед генералом Облаковым. Думал отбрыкаться от армейских. Отбрыкался? Теперь жри. Дур-рак.
— Что-то я не вполне понимаю, какое дело епископу…
— Обер-прокурору Синода, — поправил Норов, не сводя глаз.
— …обер-прокурору — до убитых мужиков. Они к тому же уже и не мои, по строгости говоря, а отданы в рекрутский набор.
«Вот и полоскайтесь с Облаковым. Нечего мне плешь проедать».
Вбежал лакей.
— Пашка, — приказал Шишкин, — очисти барину башмак. И убери… остальное.
Лакей невозмутимо присел перед Норовым на корточки. За пятку стянул испачканный штиблет. Каминным совком подобрал мышь.
— И пришли девку пол замыть, — прикрикнул Шишкин.
Лакей ответил поклоном. Вышел с полными руками.
Норов подождал, пока дверь за ним закроется.
— Без вас в этом деле никак, господин Шишкин. Убийство произошло на вашей земле.
Внезапно перед Шишкиным блеснул выход:
— А вот и не на моей.
— Мои сведения ошибочны? — Норов откинулся на спинку кресла, заложил ногу на ногу. Одна нога блестела чёрной лайковой кожей. Вторая показывала чулок.
Шишкин с трудом отвёл взгляд от ступней собеседника.
— Лес, где их укокошили, не мой, а господина Бурмина.
— Вот как? Я слыхал обратное.
— Ваши сведения неверны. Вам бы потолковать с господином Бурминым да с генералом Облаковым. Они к тому же изволили прибыть на место и всё осмотреть.
Норов кивнул, но взгляд его не смягчился.
— Хорошо, значит, мои сведения о том, кто владеет Борщовским лесом, неверны. Что ж, потолкую и с господином Бурминым. Но прежде — с вашими крестьянами. Живыми, — уточнил он, чтобы предупредить очередное «не мои, не знаю, ни при чём».
Шишкин сделал правдивое лицо:
— А с ними-то что? Наплетут с три короба. Только запутают. От человека благородного, образованного, дворянина толку больше.
Норов позволил себе усмехнуться. Наклонился к Шишкину так глубоко, что тот вжался в спинку кресла, отступать было некуда.
— Дорогой господин Шишкин, — тихо, как бы устало заговорил он. — Как человек, я вполне понимаю ваши усилия меня отвадить. Я правда понимаю! — не дал возразить. — Кто ж из нас, смертных, любит неприятности. Но тут, видите ли, какое дело. Мужички ваши болтают. Кто-то уж навестил родню или приятелей в окрестных сёлах и деревнях, покалякал, потолковал, те потолковали с другими, другие с третьими. Теперь только и разговоров в губернии — о мочалинском оборотне.
— Что-с?! — Шишкин присвистнул. Но против его воли щёки стали наливаться жаром. — Оборотень?
И даже изобразил смех.
Норов всё так же тихо шелестел:
— Что с них взять, скажете вы. Мужичьё, мол, быдло.
— Нешто вы приехали слушать сказки?!
— Я приехал выяснить это дело.
— Но оборотень — не дело. Это сказки! Дребедень!
Норов чуть скривился — то ли его смутил запах изо рта, то ли брызги слюны. Отодвинулся, точно отполз себе в кресло. Полюбовался свекольными щеками Шишкина, побарабанил пальцами по подлокотникам, кивнул:
— Да. Сказки. Но не дребедень. Дело государственной важности.
Шишкин хлопнул по коленям ладонями:
— Вы надо мной смеётесь.
— Ничуть. Видите ли, дорогой господин Шишкин. Колдуны, ведьмы, наговоры, сглаз, порча, оборотни, вурдалаки, вовкулаки… Мы, образованные просвещённые люди, понимаем, что сие есть старинный вымысел, древние плоды народной фантазии. И добро бы оставить их нашим господам литераторам, а не отвлекать консисторию, Синод и господина обер-прокурора Яковлева. Вот только россказни эти баламутят народ. Болтать о мочалинском оборотне в губернии уже начали. Потом начнут роптать, затем — бунтовать. Такова чернь. Положить этому конец необходимо как можно скорее. Особенно сейчас, когда повторяют слухи о войне и государь вот-вот объявит дополнительный рекрутский набор, и…
В дверях маячил лакей.
— Входи же! Входи! Что? — Шишкин обеими руками ухватился за соломинку, которая могла вытянуть его из опасного разговора.
— Господин Бурмин просит принять.
Бровь Норова изогнулась. Соломинка хрустнула пополам.
— Бурмин? — пробурчал Шишкин. — Убей бог, не возьму в толк, какое у него до меня может быть дело.
— Прикажете не принять?
У Норова приподнялась и вторая бровь.
Шишкин махнул на лакея:
— Проводи, разумеется! В кабинет. Проси обождать.
— Простите великодушно, — прошелестел Норов. — Я не хотел мешать вашим с господином Бурминым… секретам.
От его улыбочки у Шишкина окаменел желудок.
— Впрочем, нет, — остановил он лакея, — пригласи господина Бурмина сюда.
