Читаем без скачивания Опасный поцелуй (Самозванка) - Элизабет Торнтон

Им так трудно было расстаться друг с другом.

— Я люблю тебя, — нежно произнес он. — А что ты мне скажешь в ответ?

Она молчала.

— Неужели тебе не хочется сказать вслух то же самое?

— Для меня это слово очень много значит. Я скажу это только один раз и только одному человеку в жизни.

— Так скажи это мне! Хватит меня мучить!

— Но тогда я полностью отдаю себя в твои руки.

— Я люблю тебя, ты любишь меня. Чего ты боишься?

Ее зеленые глаза, только что лучившиеся счастьем, затуманило раздумье.

— Я люблю тебя, Грей! — сказала она.

— Тогда надо готовиться к торжественной церемонии.

— Какой?

— К свадьбе.

— Кендал, ты никогда не откажешься от своих замыслов?

— Никогда!

Она улыбнулась чуть устало и сонно.

— Я еще подумаю об этом.

Дебора ушла в свою комнату, чтобы быть на обычном месте, когда горничная появится там с чашкой горячего шоколада. Грей же остался в своей постели. Он был доволен собой, доволен тем, что услышал наконец от Деборы заветное слово. Потом его мозг вновь занялся насущными делами. Смутная мысль, которая терзала его весь вчерашний вечер, вдруг обрела четкость. Он даже позволил себе в воображении представить конкретное лицо.

20

З ночь состояние Квентина ухудшилось. Во время завтрака царила тревожная атмосфера. Первой заговорила герцогиня.

— Не надо беспокоиться. Доктор Тейт все время при мальчике. Грей обо всем позаботился.

Дебора не стала ждать окончания завтрака, а поспешила в спальню к Квентину.

Мальчик сидел в кровати и пил что-то из стакана, поданного ему Джервисом.

— Не знаю, что это такое, но это очень вкусно.

Доктор и Грей о чем-то тихо переговаривались в углу комнаты.

— У меня очень болит голова, — пожаловался Квентин. — Ты можешь мне помочь, Деб?

Дебора ощутила свою беспомощность.

— Что сказал доктор?

— Он ни черта не понимает в его болезни, — ответил Грей, захлопнув за врачом дверь.

— Болезни? Какая у него болезнь? Что у него болит?

— Жуткие головные боли. Тейт утверждает, что это последствия пережитого им шока. А может быть, мучительный путь к возвращению памяти. Наш сельский эскулап подсказал мне имя человека, который может нам помочь.

— Кто это?

—Это не совсем обычный врач. Он ученик знаменитого Мессмера, знаменитого гипнотизера. Месье Маршан. К счастью, он дает сейчас сеансы в Лондоне, в кофейне на Пэл-Мэл.

— Он француз?

— Швейцарец.

— Это добром не кончится.

— Опять эти твои страхи! — Оглянувшись и увидев, что за ними никто не следит, Грей крепко расцеловал ее, хотя это вряд ли успокоило Дебору, — Честно говоря, я раньше не верил, что Бог наделил женщин душой. За две недели весьма странного общения с тобой, я, лорд Кендал, напрочь переменил свое мнение. Я самый счастливый охотник на свете. Мне досталась в добычу леди Дебора Монтегю.

— Ты уверен, что она стала твоей добычей? Я еще не ответила «да» на твое предложение выйти за тебя замуж. И еще — не переоцениваешь ли ты завоеванное тобой сокровище?

— Ты сведешь меня с ума, Деб.

— Как еще примет меня твое семейство?

— У них не хватит пальцев на руках, чтобы подсчитать наших будущих детей. И по-моему, матушка уже занялась вязанием кой-каких детских вещичек. Послушайся меня хоть раз — отоспись днем за прошедшую бурную ночь, а я сегодня же найду мсье Маршана и проконсультируюсь с ним насчет сеанса гипноза. Я очень надеюсь на него. Но мне придется забрать Квентина в Лондон.

Лицо Деборы словно окаменело. Она поняла Грея с полуслова. Весь этот шум вокруг болезни Квентина служил одной цели…

— Неужели неразумно использовать этот шанс — вспугнуть предателя? Он почует опасность и предпримет какие-то действия, чтобы не быть разоблаченным.

— Ты хочешь драться сразу с двумя врагами?

— Ты этого боишься? Дебора промолчала.

Ли появился во дворе как нельзя кстати.

—Ты будешь нашей дуэньей, Деб. У меня прощальное свидание с Мэг перед решительной схваткой с отцом. Проводи меня в ее комнату.

— Грей возражает против ваших встреч.

— Все равно мы встречаемся в наших фантазиях, но сейчас я хочу лицезреть ее телесное воплощение.

У двери комнаты Мэг их встретил Грей.

— У меня отличная память, виконт. Кажется, я запретил вам на некоторое время видеться с моей сестрой.

— Даже в присутствии Деб? — осведомился Ли.

Мэг гордо вскинула свою головку на точеной шейке и выпустила в старшего брата две смертоубийственных стрелы из своих внезапно вспыхнувших глаз.

— Теперь в нашей семье всем заправляет Дебора? — язвительно спросила она. — Тогда мне, может быть, лучше сразу обратиться к ней? Грей сгреб ее в свои могучие объятия.

— Сестренка, надеюсь, ты не ревнуешь меня?

— Ты не можешь держать нас в отдалении… Это жестоко…

Две крохотные слезинки появились в уголках глаз Мэг.

Грей был настолько милостив, что позволил остаться им наедине на пару минут.

— Вы с Греем уезжаете уже сегодня? — спросила Мэг. — К чему такая спешка?

— Дела, моя дорогая, — напустив на себя важный вид, сказал Ли. — Я должен присмотреть приличный дом для нас обоих, повидаться с адвокатами и узнать в конце концов, насколько я богат.

— И постарайся развеять дурную славу, которая тянется за тобой по пятам. Такова моя воля, — произнесла Мэг твердо.

— Это не так-то легко, — вздохнул Ли, — но ради моей любви к тебе…

Грей вошел в комнату без стука. Это помешало влюбленным слиться в прощальном поцелуе. Женщины проводили экипаж с мужчинами и Квентином до развилки дорог.

Дебора согласилась на верховую прогулку с Мэг. Когда она вернулась в Чаннингс, печать усталости лежала на ее лице и чувствовалась в походке.

Они с Мэг и грумами долго осматривали старый дом в Соммерфильде, которым так гордились Грейсоны. Он был типичным зданием эпохи Тюдоров без мрамора греческих колонн и прочих украшений. Теплого оттенка панели из дуба покрывали его стены, а большой холл освещался узким, но высоким окном на все три этажа. В помещении, где каждый камень напоминал о суровых временах войны Алой и Белой Роз, тоже была своя коллекция — но это было собрание оружия, доспехов и старых молитвенников, переплетенных в толстую кожу. Сюда, прямо в холл, на своем боевом коне въезжал старый Уорвик — «делатель королей», и поэтому Дебора почувствовала некоторую гордость, что она вольется в семью, причастную этому зданию, где роскошь ценилась ниже, чем честь и достоинство рода.

Ей хотелось сказать Грею, как она полюбила его дом, и, может быть, написать ему письмо, нежное и искреннее, но сразу по возвращении ее перехватила старая графиня. Она протянула ей листки, торопливо исписанные рукой Грея, которые привез вернувшийся из Лондона кучер.