Читаем без скачивания Человек с железного острова - Алексей Свиридов

Тролли мерно шагают, солнце печет, я мерно покачиваюсь, руки из суставов скоро выскочат. Спина, который час уже согнутая, болит, и я потихоньку начинаю терять восприятие окружающего. Все вокруг постепенно теряет свои очертания, мир становится все более бледным и белым – сознание я теряю. Сколько это продолжается, я не знаю, но, видимо, долго, ибо в себя я прихожу уже на дне долины, около двух валунов в человеческий рост, опирающихся друг на друга, а дорога проходит рядом. Тролли стоят как вкопанные, а остальной конвой как-то очень нервно топчется на месте, глядя назад, то есть туда, куда я при всем желании повернуться не могу. И вообще, весь обзор у меня ограничен – по бокам здоровенные камни, впереди – мост под насыпную дорогу и еще одна насыпь. А беспокойство нарастает, даже тролли начинают делать какие-то движения, и тут сзади раздаются звуки наподобие собачьего ворчания, усиленного до размеров близкого грома. Тролли просто-напросто роняют меня на дорогу – хорошо, не одновременно руки отпустили, а то бы спину сломал, а так упал больно, но удачно. Пока я шипением и мычанием выражаю свои ощущения, носильщики с неожиданной резвостью исчезают в расселинах камней, а плащеносцы пришпоривают коней и скрываются за поворотом. Мелкота в панике повалила телегу, и теперь двое или трое пытаются поставить ее на колеса, но мешает рвущаяся и бьющаяся лошадь, а остальные удирают на своих двоих. Прямо на них несется лошадь с бочкой и, затоптав насмерть одного из мелких, скрывается за поворотом. Я эту картину наблюдаю, лежа в неудобном положении боком и немного вверх ногами. Мне тоже хочется бежать, скрыться, исчезнуть, и не куда-нибудь, а вполне конкретно в сторону подальше от чего-то за моей головой. Я дергаюсь как змея на стекле, но в результате только откатываюсь к полого уходящему вверх плоскому обломку. Взревывающий звук повторяется, и ему уже немного с другой стороны отвечает сипящее шипение, от которого я теряю последние остатки самообладания и начинаю биться, пытаясь разорвать ремни, но получается только боль в почти вывихнутых суставах, и она немного приводит меня в себя. То ли в глазах у меня темнеет, то ли свет дневной ощутимо меркнет, а со спины надвигается нечто страшное, наводящее ужас одним своим существованием. Нет уж, пока у меня над собой контроль есть – спасибо изрезанным веревкой рукам – не буду я кочевряжиться бестолку. Сгибаюсь, достаю свободной кистью кинжал – слава лентяям, которые не только рот не заткнули, но и не обыскивали! Зажимаю рукоятку в коленях, режу ремни на руках, а потом, морщась и кривясь от боли, освобождаю ноги, пытаюсь встать, но они не держат, и я вновь брякаюсь на камни. Нет, глаза не врут, вокруг действительно становится темнее, и центр этой темноты там же, откуда раздается ворчание и идут волны кошмара. Лошадь уже рваться перестала, лежит и даже не ржет, жалобно скулит, пузыря пену на губах, да и мне не по себе, но я-то с первым приступом справился, и теперь надо по-быстрому поставить какую ни на есть защиту, чтобы хоть немного здраво рассуждать. Колдовства здесь очень мало, все больше психология, и с первым слоем я справляюсь довольно быстро. Ноги уже отошли, и я потихоньку иду к насыпи, шатаясь и вихляя. С насыпи-то, наверное, можно разобраться, что случилось? Забраться наверх оказывается делом непростым, а забравшись, я озираюсь, и несмотря на защиту чуть не падаю на каменные плиты – колени подкосились, да и есть с чего. Этих туманистых фигур больше нету – последний купол на моих глазах растекается серым обыкновенным дымом, теперь вся долина усеяна просто облаками, расползающимися наподобие краски в воде, а из них лезут страшилища, которых и разглядеть трудно – вокруг них совсем уж черная тень клубится. Какие-то членистые, многоногие тела, плоские, вроде как крабы или пауки, а то и просто сгустки темноты переливающиеся, и все размерами под стать своим гнездышкам. То одна, то другая тварь все чаще издает какой-нибудь звук – то рев, то шип, но все с силой грохота средних масштабов обвала. Ближе всего ко мне – это в полукилометре примерно – сидит вполоборота величавый дракон, совсем такой, как мне в Лихом Лесу рассказывали, его тоже окружает темнота, и лишь глаза горят красными прожекторами. Когда он поворачивает голову и зацепляет меня взглядом, создается впечатление, что получил удар током и одновременно мягким молотком по голове, но взгляд скользит дальше, и я снова могу что-то думать. Думаю, впрочем, несложно: вся эта погань шевелится все активней и активней, а попасть к такому даже не на зуб, а хотя бы просто на глаза – это верный конец. Значит, надо делать ноги, причем без паники и судорожных движений, а сначала – усилить защиту до максимума, сколько сил и способностей хватит.

Начинается и продолжается неизвестно сколько времени адова работа – пробираться между камней, таиться в щелях, перемахивать трещины, и все не просто так, а прячась от этих порождений, часто угадывая их присутствие только по атмосфере и внешнему фону, который нет-нет да и пробьет мою шкурку. В долине стоит уже полнейшая темень – что вперед, что вверх, чувство времени у меня полностью потеряно. Чудовища орут уже почти непрерывно, кажется, лопнут перепонки, но нет худа без добра – пару раз я только так и спасаюсь – услышав впереди взвой и спешно изменив маршрут. Многие из зверюг светятся, сами, или глазами там, пастью разинутой. Наверное, мне все же повезло – если б я оказался в середине этого бредового зверинца, рано или поздно напоролся бы на кого-нибудь тихого и незаметного, а так все же до склона горы добрался, хотя кое-какие моменты были весьма опасные – к примеру, когда пришлось ждать, когда дорогу переползет неимоверно длинная двухголовая змея, слабо светящаяся и пахнущая нашатырем. Но теперь, чем дальше я ползу наверх, тем легче на душе: во-первых, рад, что ушел живым и невредимым, а во-вторых, фон все-таки снизу идет слабей, чем когда я там бродил. Синяки не в счет, это дешевка.

Где-то в середине склона у меня наконец хватает духу глянуть вниз. Все межгорье усеяно светящимися и мерцающими силуэтами, они извиваются, переползают с места на место, но вверх не лезут, что весьма радует. Я устал, блокировка тоже силы выкачивает, но тормозиться здесь никакой охоты нет, я лезу вверх и вверх. Еще через час сквозь темноту начинает проглядывать сначала робко, а потом все ясней и ясней круг полной луны, а потом и звездочки появляются, и наконец темно-синее небо со светлой полосой на востоке. Я почти на гребне горы, до рассвета не больше часа, уже не карабкаться можно, я просто ногами иду, топча редкую жесткую траву. Вокруг, насколько хватает глаз, резкие очертания кромок хребтов, затянутые туманом долины, и лишь та, из которой я выбрался, как черной ватой заполнена, и оттуда ощутимо тянет страхом и опасностью. Я подхожу к краю обрыва – снизу доносится хоть и ослабленная расстоянием, но все же омерзительная какофония зверинца.