Читаем без скачивания Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

– Свободные плантаторы Барбадоса зовут на собрание! Собрание начинается!

Гарольд засунул часы в чехол и пошел к дому.

24

Уильям Норингэм, который стоял, прислонившись к колонне, оттолкнулся от нее и коротко поклонился дамам:

– Прошу прощения, меня призывает долг.

Прежде чем удалиться, он улыбнулся сначала Элизабет, затем своей сестре. Собрание плантаторов должно было проходить на открытом воздухе, в большом дворе, между двумя боковыми крыльями дома, под парусиновым навесом от солнца.

– Уильям так добр, – сказала Анна со смешанным чувством гордости и сострадания. – Он всегда очень старается сделать все правильно. И при этом никогда не думает о себе!

Элизабет посмотрела вслед Уильяму. Прямая спина, задумчивое, немного озабоченное лицо, обращенное к ней в профиль, – казалось, даже его внешний вид подтверждал слова сестры, которая искренне сочувствовала ему. Затем неожиданно на его лоб упала прядь волос, немного смягчив выражение серьезности и снова придав его лицу моложавый вид, что очень нравилось Элизабет, которая чаще видела Уильяма в постоянной заботе о благе других людей. Поскольку через несколько часов должен был начаться праздник обручения, он уже сейчас надел свой праздничный костюм, шелковую жилетку, кружевное жабо, а также короткие штаны до колен из бархата и туфли с серебряными пряжками.

Элизабет невольно спросила себя, как оденется на собрание Дункан. Она еще никогда не видела его в праздничной одежде. И тут же немедленно запретила себе думать о нем. Она решила в дальнейшем действовать так, словно его просто не существовало.

Со всех сторон сюда шли мужчины, которые до этого находились за пределами дома. Никлас Вандемеер тоже пришел с побережья, ведя под руку Фелисити, а за ними, словно на буксире, плелась Марта, вечная блюстительница нравственности. Капитан коротко поклонился дамам, а затем торопливо направился к тыльной стороне дома. Оттуда слышались возбужденные голоса, казалось, что некоторые участники уже заранее, еще до предстоящих дебатов, яростно обсуждали «Акт о навигации» Кромвеля.

На веранду зашла Фелисити, разгоряченная, с порозовевшими щеками. На ее плече небрежно лежала ручка соломенного зонтика, который она носила с собой в качестве защиты от солнца. В этот раз она отказалась от жесткой объемной нижней юбки и выглядела прелестно в своем украшенном рюшами, развевающемся шелковом платье.

Марта, тоже принарядившаяся, таяла от жары. Ее лицо, несмотря на зонтик от солнца, было красным, как вареный омар, а обширное декольте представляло собой море пота. Роскошное платье из темно-синего сатина с огромным количеством жемчужин на подоле было насквозь пропитано потом.

Роберт прибыл вместе со своими родителями приблизительно час назад и за это короткое время успел выпить так много, что разволновавшейся Марте пришлось умолять его взять себя в руки. Однако Роберт лишь закатил глаза, утверждая, что у него все под контролем и он сам знает, сколько спиртного может позволить себе.

Он сидел на веранде с наполовину пустым бокалом шерри перед собой, подперев голову рукой и глядя в пустоту. Его светлые волосы падали на лицо, и Элизабет в который раз отметила про себя, какой же он все-таки красивый. Чисто внешне Роберт, как и прежде, был подобен посланцу богов на картине в холле Рейли-Манор, мифическому сияющему творению, который неизбежно привлекал к себе восхищенные взгляды. Высокий, безукоризненно одетый и благословенный этим лицом, Роберт излучал такую притягательную силу, что никого не могло удивить, как быстро большинство женщин начинало боготворить его.

– Если ты хочешь принять участие в заседании, то тебе уже сейчас надо идти туда, – осторожно произнесла Элизабет.

– Да, твой отец тоже пожелал бы этого, – добавила Марта с боязливым выражением на дородном лице.

Роберт, не двигаясь, продолжал молча смотреть куда-то перед собой. Затем он вдруг поднял глаза.

– Джонатан спрашивал про тебя, – сказал он. – Мальчик скучает…

Это неожиданное замечание заставило Элизабет вздрогнуть. До сих пор она не брала малыша с собой к Норингэмам, потому что считала, что в обстановке, к которой он привык, ему будет лучше. Кроме того, ее визиты в Саммер-Хилл никогда не продолжались больше двух или трех дней.

– Я завтра уже вернусь домой, – сказала она, чувствуя себя виноватой.

Роберт выпрямился, встал, заставив стул скрипнуть. Внезапно его лицо осунулось и стало выглядеть очень усталым.

– Да ладно. Кстати, я еще хотел тебе сказать, что сожалею. – И поспешно добавил: – Смерть отца, наверное, была тяжелым ударом для тебя.

Он имел в виду совсем другое, и они оба знали это.

– Я благодарю тебя за соболезнование, – сказала Элизабет. А затем с растущим беспокойством наблюдала, как он уходит с веранды, чтобы во дворе присоединиться к остальным плантаторам.

– Бедный мальчик, – выразительно вздохнула Марта.

Ее слова прозвучали как утверждение, требующее сочувствия, и, хотя Элизабет точно не знала, на что намекает свекровь, она понимала, что ей нужно ответить, пусть даже для того, чтобы сменить тему.

– И что может дать это собрание?

– Бог его знает. Я лишь надеюсь, что они не придумают никаких глупостей. Хотя бы таких, которые приведут к тому, что англичане будут обстреливать нас из пушек. – Марта развернула свой веер и стала обмахиваться. Она так потела, что на платье, особенно под мышками, красовались огромные пятна и почти не было видно сухих мест. Ловким движением она схватила бокал с шерри, который пил Роберт, и двумя глотками осушила его, а затем кивнула служанке, ожидавшей на почтительном удалении.

– Принеси-ка мне еще, – повелительным тоном сказала она.

– Конечно, мадам.

Служанка, молодая худощавая ирландка неопределенного возраста и с лицом огородного пугала, поспешно удалилась. По крайней мере на нее Роберт не обратит внимания.

Элизабет проклинала себя за то, что рассматривала каждую женщину только с точки зрения безопасности от ее мужа. Однако с тех пор, как Гарольд отхлестал плетью Деирдре, она жила в постоянном страхе, что нечто подобное может повториться. Интересно, что сделал бы ее свекор, если бы когда-нибудь узнал о ней и Дункане? Элизабет, содрогнувшись, прогнала эту мысль из головы. На веранде появилась леди Гэрриет.

– Все ли здесь соответствует вашим желаниям? – учтиво поинтересовалась она. – Элизабет? Марта, могу ли я приказать подать тебе еще что-нибудь?

– Нет, – коротко ответила Марта.

Элизабет смутилась, услышав грубый ответ свекрови, однако леди Гэрриет лишь любезно кивнула и снова исчезла в доме.

Марта непримиримо уставилась в пустоту, а когда Элизабет спросила ее, все ли в порядке, она промолчала и лишь пожала плечами. Элизабет чувствовала себя в присутствии Марты так неуютно, что не могла больше сидеть рядом с ней. Она извинилась и встала, чтобы пойти в дом. Наверху, в спальне Анны, она нашла свою подругу и кузину Фелисити. Анна лежала в постели, а Фелисити стояла рядом с ней и обмахивала ее веером.