Читаем без скачивания Французский поцелуй - Эрик Ластбадер

Кто же это следит за ней? Конечно, не иезуит, с которым она уже имела удовольствие столкнуться в туалете ресторана «Сафари». Наверно, кто-то повыше? Интересно, признался иезуит в грехах или сумел скрыть их? Скорее всего, первое, поскольку он не показался ей человеком с сильным характером.

Ее тень была явно из Азии, возможно, из Вьетнама, и это ее весьма беспокоило. Как она уже рассказывала Крису, ей приходилось сталкиваться с врагами Муна до того. Убив любовницу Муна, Сутан оказалась втянутой в такую спираль ненависти к самой себе, что чуть не покончила с собой. Не важно, что ее действия были продиктованы необходимостью отвести удар от Муна. Она действовала против своей натуры. Таким образом война и ее последствия ворвались в ее жизнь, как сумасшедший в дом, перевернув все в ней вверх дном.

Терри спас ее от самой себя. Если бы не он, она бы точно не выжила. Как она любила его! Заботясь о нем больше, чем о самой себе, она смогла выйти из саморазрушительного состояния. И, раз увидав темницу, сотворенную ею же самой, она могла поостеречься входить опять за ее самозапирающиеся двери.

И теперь она опять видела перед собой эту мрачную цитадель, где она уже сиживала, прижав острый нож к голубым венам на своем запястье, и понимала, что здесь, в Турет-сюр-Луп ее карма. И смерть Терри, и сама его жизнь, — все подталкивает ее к этому. Ее собственная судьба переплелась с его судьбой, как будто он и не умирал.

Звуки шагов ее преследователя, повторяемые эхом, заставляли ее ускорять свой шаг. Сейчас она оказалась в улице, полностью затененной. В голубоватом свете искусственных сумерек было холодно, и она вздрогнула, обхватив себя руками.

Она была рядом с церковью Богоматери из Бенва. На ее строгом каменном фасаде образы страдания и искупления возвышались, как химеры, чья физическая уродливость символизировала разгул человеческих страстей.

Где-то башенные часы отбивали время. Прислушиваясь к их звуку. Сутан вжалась в холодный камень. Она слышала шаги ее преследователя, доносящиеся с другой стороны храма. Оставаться на улице не было смысла, но она, тем не менее, ждала, чтобы у ее преследователя не было сомнений относительно того, куда она направлялась.

Повернувшись, она проскользнула в окованные железом дубовые двери внутрь церкви, почувствовав, как шевельнулись ее волосы, будто от дыхания Бога, обитающего там.

Внутри храма царствовали тишина и полумрак. Только сквозь стрельчатые освинцованные окна проникал пыльный свет и падал на серые камни пола.

Она увидела каменную купель и, в глубине, — нишу. Свечи мерцали перед небольшим алтарем. Кто-то стоял там, склонив в молитве голову. Дальше — кажущиеся темными в пыльном свете ряды деревянных скамей, ведущих к роскошному главному алтарю.

Воздух казался густым от курений и молитв. Сутан прошла мимо мраморной фигуры Богоматери из Бенва, покровительницы путешествующих, а немного дальше — Мадонну и распятого Иисуса.

— Слишком много страданий, — подумала она. Слишком много крови.

Грехи человечества, казалось, висели в воздухе, как белье, сохнущее на веревке.

Она слышала, как что-то распевалось на латыни: молитва, евхаристия, псалом, а, может, что-то еще — она точно не могла сказать.

К этому времени она уже сориентировалась на местности, прикинув стратегические возможности разных мест внутри храма, только мимоходом подумав, где, интересно, был убит Терри, и где его кровь растеклась по холодному граниту пола, смешавшись с кровью Христовой.

Повернувшись, она быстро прошла назад по проходу между скамьями к тому месту, где была статуя Богоматери из Бенва. На противоположной стороне богомолец все еще стоял, склонившись в молитве. Сутан скользнула за мраморную статую.

Она почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, когда она прислонилась к каменной стене. Мышцы напряглись. Втиснувшись в узкую щель между статуей и стеной, она прижалась щекой к гладкому в прожилках мрамору: с этого ракурса лучше просматривался вход в храм.

Наконец появился ее преследователь. Это был, точно, вьетнамец. Она в этом сразу же убедилась, только заметив его лицо. В нем не было ни искры человеческой души. Как будто он уже давно умер.

Сутан почувствовала, что дрожит. Плохой знак. Ее страх придаст ему силы, с которыми ей будет не просто совладать, и она начала мысленно укреплять свой дух для предстоящего испытания.

Сутан находилась в центре одного из пучков света, отбрасывающего ее удлиненную тень на серые камни пола. Тень омывала ступни Богоматери из Бенва, как темные морские волны, подымающиеся с приливом.

Он не стал поворачиваться туда-сюда, как другие стали бы, пытаясь найти глазами кого-то. Вместо этого он замер на входе, как вкопанный. Только его голова вертелась, как у совы, выискивающей свою поживу.

Губы цвета засохшей крови слегка приоткрыты, будто он пробовал воздух на вкус, как ящерка, пытаясь определить ее местонахождение. Глаза, как черные прожектора, разделили площадь на четыре сегмента и обшаривали каждый с такой тщательностью, что Сутан подумала, что так он, пожалуй, просверлит взглядом мрамор, за которым она пряталась.

Прекрати немедленно! Приказала она себе. Ты сама себя пугаешь. Но факт остается фактом: этот человек действительно пугал ее не меньше, чем ее пугали темные силы внутри нее самой, которые его присутствие выпускало наружу. Она почувствовала к нему дикую ненависть за то, что он принуждал ее к действиям, противным ее внутренней сущности. Постепенно эта ненависть подавила страх и она, наконец, почувствовала, что готова.

Тело сгруппировалось вокруг нижней части живота, сознание растворилось в Пустоте, куда запрещено входить мыслям о победе или поражении.

Данте все еще стоял в пыльном снопе света, когда Сутан отделилась от своего укрытия за спасительным мрамором. Ее тело перемахнуло через тень, падающую от статуи, и бесшумно опустилось позади него.

Но он все-таки почувствовал ее присутствие, голова его дернулась в ее направлении, и взгляд вцепился в нее, как коготь хищной птицы.

— Зачем ты меня преследуешь? — спросила она.

— Преддверие Ночи был продан нам, — ответил он страшным шепотом. — Я пришел, чтобы потребовать его у тебя.

— А где деньги? — спросила Сутан. — За него заплачено?

— Нас обманули, — ответил он. — Подсунули копию, которая гроша не стоит.

— Ты убил его, — глядя прямо в лицо Данте, Сутан никогда в жизни не была более уверена в своей правоте. — Ты подло убил Терри. Зачем?

— Я даже не присутствовал при совершении сделки, — сказал он в тщетной попытке разубедить ее. Хотя он помнил предостережение Мильо насчет нее, но он как-то не мог убедить себя в том, что она настолько опасна. — Я совершенно не в курсе, что там произошло.

Сутан пожала плечами и он, почувствовав опасность, попытался прочесть по ее глазам, что она замышляет.

— Это не важно, — сказала она странным, каким-то отрешенным голосом.

Услышь, Боже, голос мой в молитве моей: сохрани жизнь мою от страха врага. Укрой меня от мятежа злодеев...Звуки вечерки коснулись их слуха. Псалом царя Давида на французском языке...

— Он мертв.

... от происков коварных людей...Руки пусты. Наполнены лишь Пустотой. Медленно двинулась на него, говоря:

— Вот что важно. Не Преддверие Ночи, не ваши грязные сделки. Человеческая жизнь важна.

— Я ничего об этом не знаю, — сказал он, подготавливая себя к атаке, — моей вины в этом нет.

... которые изострили язык свой, как меч; напрягли лук свой — язвительное слово...

Она атаковала, используя атеми,быстрые, рубящие точные удары ребром ладони и напряженной кистью руки, целясь под ребра, в сердце, в печень. Он ожидал нападения и молниеносными движениями рук отбил атаку, хотя она и действовала очень быстро.

Сутан захватила его правую кисть левой рукой и, когда он приготовился встретить ее атеми,откинулась направо в айкидо ирими,используя его собственную силу инерции, заломила его руку назад и врезала ему тыльной частью ладони в подбородок.

Данте откинулся назад и от боли чуть не потерял сознания. Но он вовремя затаил дыхание, и это спасло его. Используя запасной источник энергии, он нанес ей сильный удар ногой в верхнюю часть бедра, попав точно в нервный узел. Правая нога Сутан сразу же онемела. Она покачнулась, и ее захват ослабел, когда она пыталась удержаться на ногах.

Данте ударил ее ребром ладони в плечо, и Сутан упала на четвереньки. Видя, что он надвигается на нее, попыталась отпихнуть его, но у нее ничего не получилось. Его нога ударила ей под ребра, и, задыхаясь, она в отчаянии протянула руку и вцепилась ногтями в материю его брюк, прорвала ее и не отпускала ногу, сознавая, что еще один пинок в ребра — и ей конец.

Стиснув зубы, когда от очередного удара ребром ладони боль захлестнула плечо и спину, она удержала его ногу, усилила хватку, сужая фокус в точку. Теперь, когда она боролась за жизнь, всякая боль и страх улетучились.