Читаем без скачивания Форпост - Андрей Молчанов

Здесь он оставил спальный мешок, консервы, необходимую для жизни в полевых условиях мелочевку, и, вернувшись к машине, уже налегке продолжил свой путь, приведший к городку, где проживала Анна.

Попетлял местными улицами, остановился напротив дома, где, судя по всему, обреталась она и — заглушил движок, всматриваясь в глубь палисадника, за которым высился небольшой кирпичный дом в два этажа. Вскоре на крыльце появилась пожилая полная женщина с дымящейся кастрюлей выкипяченной воды, слила ее на газон под старыми замшелыми сливами и — вернулась обратно.

Создалось впечатление, что эта женщина жила здесь одна и кроме нее в доме никого не было. Где же Аня, сын? Или он вышел на ложный адрес?

Перевел взгляд на двор, возле которого остановил машину. Во дворе долговязый парень в потертой спортивной куртке, сидя на табурете, починял видавшие виды мотокосилку. Разбросанные части движка лежали у него под ногами на стареньком махровом полотенце, непоправимо измаранном бурыми пятнами машинного масла.

Серегин вылез из машины, подошел к калитке, окликнул парня.

Оторвавшись от ремонта агрегата, тот коротко и оценивающе взглянул на незнакомца. Взгляд его Серегину не понравился: был в нем какой-то недружественный просчет, тут же, как показалось, сложившийся в некое решение… Или его, Серегина, изначальная настороженность будоражила в нем пустые подозрения?

— Простите, есть вопрос, — выдавив из себя улыбочку, обратился он к парню. — Приехал сюда по делам, можно сказать, в командировку, хотелось бы остановиться на недельку, снять жилье… Заплачу, естественно. Не посоветуете, где? Вот — дом напротив приглянулся. Хозяйка, вроде, одна, а места, там, думаю, — и взвод разместится…

— Попробуй, договорись, — медленно произнес парень, не отводя от него изучающего взгляда. — Только Евдокия Святославовна женщина пугливая, вряд ли сподобится… А хочешь — ко мне во флигель вселяйся. Возьму недорого. Телевизор там, радио… Рукомойник. Душ — в доме, полотенце выделю. А по каким делам здесь?

— Работаю в американской фирме, — сказал Серегин, неторопливо приближаясь к собеседнику. — Продаем исключительно продуктивные семена помидоров. Послан, так сказать, с ознакомительной целью в перспективный сельскохозяйственный район.

— Что ж, — заметил парень философским тоном, — Штаты везде свою выгоду ищут, в том им прыти не занимать. Даже в помидорном вопросе. Начинают с семян, кончают кетчупом, что в любой забегаловке.

У этого человека, несомненно, было свое представление об экономической экспансии США на рынках третьего мира и, судя по интонации, представление негативное. Как, впрочем, и у большинства простого народа, рассуждавшего незатейливо: за что нам любить страну, уже более полувека готовую в любой удобный момент скинуть на наши головы атомную бомбу? Серегин на сей счет тоже не обольщался, полагая, что гостеприимным народам мира надо помнить, что индейцы тоже когда-то пустили к себе американцев…

Прошли во флигель, оказавшийся уютным спальным помещением. Серегин, присев на стул, огляделся: шкаф, обеденный стол, застланный крахмальной скатеркой, вазочка с хризантемами на тумбочке возле кровати, задернутой шелковым покрывалом…

— У нас тут скромно, — донеслись до него слова хозяина, — но зато честно и чисто.

— Скромность и чистота — прекрасный рецепт успеха в любом начинании, — самым серьезным тоном произнес Серегин. — Думаю, здесь мне будет не хуже, чем у этой… Евдокии…

— Святославовны, — подсказал парень.

— Ну да… А чего она одна в таких хоромах?

— Почему одна? — Парень пожал плечами. — Племянница у нее с сыном… Отъехали, правда… Но скоро вернутся. Думаю.

— Вот как! — сказал Серегин. — А глотком чаю не угостите?

— Это — пойдем в дом, — кивнул на дверь парень. — Заодно и персональный чайник вам выделю. Ну, и посуду кой-какую…

В доме на кухне хлопотала со стряпней невзрачная женщина лет пятидесяти, равнодушно оглянувшаяся на вошедших и тут же вернувшаяся к возне с дымящими на плите паром кастрюлями. Блеклая, болезненного вида, в ней не ощущалось ничего от самостоятельной личности.

Это был островок существования людей, замкнутых в скорлупе своего жалкого беспросветного быта. Однако они им дорожили, как основополагающей ценностью. Серегин почувствовал к этим мирянам снисходительную жалость, несмотря на второе дно их натур, — неизвестное, но с ощутимой подлой и каверзной темнотой…

— Вот, жилец у нас образовался, мама, — сообщил парень родительнице. — Чайник ему надо выдать и прочее…

— Вот и выдай, — не оборачиваясь, буркнула хозяйка.

Пока парень разогревал чай, повествуя Серегину, что прибыл тот в богатое хозяйство, бывший совхоз, чей директор ныне — владелец раскинувшихся вокруг земель и благодетель проживающего на них трудового народа, Олег извлек из кармана оперативный «жучок» и прилепил его под столешницу кухонного стола.

Попив чаю, оговорил цену аренды флигеля и двинулся в предоставленный ему сельский апартамент.

Закрыв за собой дверь, тут же вставил в ухо обтянутую поролоном горошину динамика.

— … этим домом интересовался, — донесся до него голос парня. — Почему, дескать, Евдокия в нем одна… А когда я про племянницу обронил, сразу напрягся… Не, мама, это фрукт загадочный, себе на уме. Говорит, в фирме американской работает. А акцент-то — московский, не спутаешь.

— Ну, так и звони, куда положено, — раздался степенный ответ. — Его Преподобие с ним быстро разберется. Приедут сейчас его хлопчики, вмиг этого проходимца упакуют, а там все и разъяснится, что почем… Денег с него покуда не бери, чтоб неприятность не вышла…

И вновь голос парня:

— Господин Агабек? Мирон это… Уж извиняйте, коли отвлек, но гость тут прибыл, странный мужик. Ну, и я, как ваши ребята меня инструктировали… Здесь, да! Флигелек на неделю снял. Можете бойцов присылать… Не, оружия, вроде, никакого… Я, когда с ним в дверь входили, поясницы его ненароком коснулся, за ремнем — ничего… Да, на машине, номер краевой, я запомнил… А Его Преподобию звонить? Не надо? Да, я по второму телефону, конечно… Парни ваши рядом? Только не в доме… Ну, понимаю, что дураков тут нет… Значит, его Преподобие не в теме, ясно…

Серегин перемахнул штакетник, не теряя ни секунды, завел машину и рванул прочь от капкана, готового захлопнуть свои стальные челюсти.

Его ждали! Значит, источники несостоявшихся московских покушений находятся именно здесь, и называются Агабеком и Его Преподобием. Владелец флигеля — судя по всему, слуга двух господ. Двойной агент. И во всю эту историю каким-то образом втянута Аня…

Теперь необходимо продумать дальнейшие действия и отсидеться в приготовленном загодя логове.

При всей своей осторожности он все-таки допустил одну ошибку, хотя ее можно было считать досадной случайностью: обнаружилось, что каким-то образом у него оказался включенным мобильный телефон. Скорее всего, рывшись в кармане, задел кнопку включения. И теперь, если его искали профессионалы, свое местонахождение он им простецки и незамысловато выдал.

Он притормозил у зелено-черной стекляшки свежеотстроенного торгового центра, решив запасти продукты. Поставив машину на паркинге, захватил с собой полупустую сумку с оперативной мелочевкой и прошел в многолюдный торговый зал. Едва потянулся к полке с консервами, увидел через затемненное облицовочное стекло въезжающую на площадку машину. Джип, «БМВ». Похожая тащилась за ним от дома осведомителя. Точно — погнутый, с завернутым углом, передний номер… Когда он заметил ее, то почувствовал нечто, сродни уколу страха. Машина ползла за ним, похожая на неуклюжего зверя. Страх возник от того, как она двигалась: неспешно, но при этом решительно. Тогда он весь подобрался, и его охватило чувство обнаженности — обнаженности жертвы. Потом машина пропала, и он беспечно и скоропалительно махнул рукой на свои подозрения. Но теперь она возникла вновь.

Из остановившего «БМВ» никто не вышел. Водитель и пассажир за затемненным стеклом различались смутно. Может, они — те самые бойцы Агабека, что были рядом?.. Тогда надо отдать должное: парни быстры на взлет, как шершни, сторожащие гнездо…

Ну, и что теперь? Понятно, что он столкнулся с серьезной силой, должной смять его при малейшей оплошности, и ни одного козыря в этой игре в его руках нет.

И — что делать? Выйти через черный ход и драпать отсюда? Но — куда? Раствориться, потеряться в Москве, сменив документы? И в чем будет тогда заключаться смысл жизни? В вечных страхах и в пресмыкании? В безответных вопросах, мучающих его сейчас и в невозможности получить на них ответ, скрывшись от расплаты за все до сей поры прожитое в какой-то норе?

Нет, боец, Серегин! Вставай, поднимайся на ноги. Надо идти навстречу опасностям и страхам, надо воевать. И — отдавать долги. В этом смысл.