Читаем без скачивания Маршал Жуков: Опала - Владимир Карпов

— Сильная у тебя интуиция, Владимир Васильевич, если бы ты тогда согласился пойти на ту работу, еще неизвестно, как лично для тебя, с твоим прошлым, все обернулось бы при разгоне.

Он имел в виду то, что много лет назад, я уже побывал «врагом народа».

— Не было у меня никакой интуиции, Николай Михайлович, просто любовь к литературе оказалась сильнее романтики разведывательной работы.

Трусов печально, многозначительно вздохнул и сказал:

— Да, романтика… Многим она стоила жизни за кордоном, да и у нас… Смертельно опасна наша романтика и на той, и на своей стороне. Но все же она неизлечима: кто один раз ее вкусил — это уже на всю жизнь. Ты вот вроде бы с активной работы ушел, а когда пишешь о разведчиках, я ощущаю, как сердце твое замирает.

И он был прав, я всегда пишу о работе разведчиков с волнением, и нередко в эти минуты мое старое, много видавшее сердце замирает.

Так Жуков пострадал за свою прозорливость и желание держать армию на уровне современных требований военного дела. А политик Хрущев из–за своей амбиции и недальновидности не только «улучшил» партполитработу в армии и избавился от Жукова, он подставил страну под крупное поражение на одном из этапов третьей мировой «холодной» войны.

Через несколько месяцев после Пленума Жуков случайно встретился с Коневым у дома, в котором они оба жили на улице Грановского. Конев увидел Жукова, остановился у своей машины и ждал его. Конев заговорил первым:

— Добрый день. Ты чего же не заходишь, совсем от нас оторвался. Забыл старых друзей.

— О каких друзьях, Иван Степанович, ты говоришь? Если говоришь о себе, так ты же заявил на Пленуме, что никогда не был другом Жукова.

— Ты, конечно, всего того не знаешь, что предшествовало Пленуму ЦК. А тогда вопрос стоял очень серьезно. Заходи, поговорим.

— Как же это ты так перепугался, Иван Степанович, что стал открещиваться от дружбы со мной? А вообще–то я тебя не понимаю, ты же маршал Советского Союза, член ЦК, ты знал хорошо: все, что говорилось обо мне является фальшью, сфабрикованной против меня с определенной целью. Как же ты не возражал против всей этой затеи? Что касается твоего приглашения заходить в Министерство обороны, думаю, мне там делать нечего…

Прохожие, узнав маршалов, стали останавливаться и слушать их разговор. Маршалы посчитали неприличным выяснять отношения на улице и разошлись.

Жизнь под колпаком

Итак, маршал проспал пятнадцать дней и когда немного пришел в себя, встал вопрос — как жить дальше?

Русский богатырь Илья Муромец тридцать три года просидел «сиднем», набирался сил, а затем начал вершить подвиги во славу Отечества. Русский богатырь Жуков сорок три года отдал ратным делам и вот теперь ему предстояло превратиться в «сидня».

Он жил среди людей, они были в соседних квартирах, встречались на улицах, в магазинах. Но те, кто служил с ним раньше, завидев издали, переходили на другую сторону улицы, чтобы не встретиться. Полная изоляция в окружении живых людей оказывается возможна. Газеты, журналы, радио, телевидение, даже когда рассказывали о сражениях, которыми руководил Жуков, не упоминали его. Да, что там эти дешевые ежедневные угодники и прислужники, откройте в Советской Военной энциклопедии первый том, стр. 493–497. (Вышел в 1976 г. через два года после смерти Жукова). Статья «Битва под Москвой».

В этой битве, где блестяще проявился полководческий талант Жукова, — (надо же докатиться до такой подлости — не нахожу другого подходящего слова) не названо имя предводителя наших войск и победителя в этом великом сражении, спасшем столицу!

В 12–томной «Истории второй мировой войны» (вышла в 1973–1982 гг.), в 10 томе, при описании Берлинской операции Жуков упоминается на стр. 327 только потому, что войска под его руководством не смогли взять Зееловские высоты при первом штурме. И все — больше ничего Жуков в Берлинской операции не совершил! Если вы посмотрите титульные листы этих изданий, где указаны составители и ответственные редакторы, то встретите там много знакомых имен, но нет в их числе главного оскорбителя и уничижителя — Хрущева, он только указания давал!

Вот так, через четверть века после Октябрьского Пленума 1957 года продолжалась травля и предпринимались усилия в государственных масштабах, направленные на то, чтобы придать забвению, вычеркнуть из истории маршала Жукова.

Как же нелегко было ему, человеку гордому и благородному, переносить эти унижения и надругательства! Только несгибаемый характер и железная воля помогли Георгию Константиновичу не сломиться и пережить все это. И еще большая любовь. Все эти годы рядом с ним была горячо любимая Галина Александровна. Можно без преувеличения сказать, что она спасла Жукова, травмированного стрессовыми ситуациями. Своим теплом, вниманием и заботами продлила его жизнь и помогла Георгию Константиновичу совершить еще одно дело величайшей важности, я имею в виду его работу над книгой «Воспоминания и размышления».

Много написано и рассказано о создании мемуаров маршала и, как во многих других случаях, немало и вокруг этой его работы порождено слухов, легенд и выдумки. Располагая достоверными документами, я не буду вдаваться в дискуссии, кого–то и что–то опровергать. Просто по порядку изложу, как все происходило в действительности.

Мысль о написании воспоминаний пришла Жукову без чьей–либо подсказки. Появилось много свободного времени. Одолевали размышления о случившимся. Хотелось не оправдаться, он не чувствовал себя в чем–то виноватым, хотелось написать правду. Придет время, люди прочтут его записи, узнают, почему с ним так обошлись.

Размышляя о наболевшем, Георгий Константинович расширял свои намерения. Почему писать только о несправедливостях последних лет? Надо бы и о войне сказать правду. Появилось много мемуаров и всё они какие–то причесанные, не передают реальный ход событий, приукрашивают, скрывают трудности. Война получается фальшивая, победы легкие, враги всегда глупы, их громить не представляло трудностей. Надо, обязательно надо изложить все, как было.

Еще будучи министром обороны, Жуков, понимая ценность опыта войны, специальным приказом от 15 июня 1957 года создал группу военных историков для написания фундаментального военно–исторического труда «развитие военного искусства в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». В эту группу вошли 49 генералов и 11 полковников, опытные военачальники и ученые историки. Возглавлял этот авторский коллектив начальник военно–исторического Управления Генерального штаба генерал армии Курасов В. В.

Был включен в эту группу мой старый знакомый, участник войны, кандидат военных наук, полковник Стрельников Василий Семенович, в то время старший научный сотрудник военно–научного Управления Генерального штаба.

Он не только рассказал мне о событиях, которые будут изложены ниже, но и ознакомил с дневниковыми записями тех лет. Так что принцип — вести рассказ через участника или очевидца событий — нам поможет пробиться к истине и в этом случае.

Во время разработки вопроса о контрнаступлении под Москвой в декабре 1941 года авторы создаваемого труда оказались в очень сложном положении. В связи с «развенчанием» Жукова появилось несколько статей, излагающих те события по–разному. К тому же в докладе на Октябрьском Пленуме Хрущев требовал навести порядок в изложении хода войны, что на практике означало снизить заслуги Жукова до минимального предела.

На одном из заседаний, когда опять был поднят вопрос, как же поступить, чтобы правду соблюсти, но (это прямо не высказывалось) и на себя не навлечь недовольства больших руководителей, выступил с предложением полковник Стрельников:

— Лучше всех знают и скажут правду участники того контрнаступления — маршал Соколовский был начальником штаба Западного фронта, генерал Покровский был начальником оперативного управления. Ну и, наконец, сам командующий этого фронта маршал Жуков жив и здоров.

При упоминании опального маршала Жукова наступила тишина. Никто не знал, как выйти из затруднения, в которое всех поставил Стрельников. Чтобы разрядить обстановку, объявили перерыв. Через несколько дней Стрельникова вызвал генерал Курасов.

— Вот прочтите эти вопросы, может быть, еще какие–то посчитаете нужным добавить? Поедете к Жукову. Мы договорились о встрече.

И по лицу Стрельникова был виден вопрос — почему я? Но потом вспомнилась шуточная армейская поговорка «Не проявляй инициативу, ибо тебе придется ее осуществлять». Да и встреча с Жуковым предстояла интересная.

А генерал, уловив немой вопрос, сказал:

— Вы сами предлагали такую встречу, не хотим у вас отбирать хлеб.

Жуков назначил встречу в воскресенье 23 ноября 1958 г. (прошел первый год после Октябрьского Пленума). И поскольку день воскресный, маршал приглашал Стрельникова к себе на дачу с семьей, и машину прислал свою. Жена полковника не могла поехать из–за болезни сына. Стрельников прибыл с дочерью Леной. Их встретил во дворе сам маршал, в непривычном гражданском костюме. Было только лицо Жукова, весь в этой одежде он как–то не воспринимался. Отправив дочку на попечение домочадцев, маршал предложил гостю прогуляться по саду.