Читаем без скачивания Книга и братство - Айрис Мердок

— Нет!..

— Говоришь, что хочешь знать, о чем она, но бессмысленно мне пытаться рассказывать о ней сейчас, слишком много там всего.

Господи, подумал про себя Джерард, да это просто полный провал. Конечно, идея подобной встречи была совершенно идиотской, о чем он и предупреждал. Надо придумать, как закончить этот нелепый разговор, не потеряв лица.

— Мы не намерены вмешиваться, Краймонд.

— Рад слышать.

— Просто хотим…

— Перестраховаться?

— Будем исходить из того — и я хотел бы иметь возможность сказать это остальным — исходить из того, что это… должен быть… попросту говоря… некий серьезный философский труд, а не призыв к оружию! Я имею в виду, что книга ведь не будет походить на тот знаменитый памфлет о вечной борьбе?

Краймонд, задумчиво хмурясь, смотрел на Джерарда холодным взглядом:

— То было краткое изложение позиции.

— Памфлет — да… но, полагаю, направленность книги будет иной… я о том, что твои тогдашние политические взгляды были довольно крайними и наивными… нам всем когда-то были свойственны бескомпромиссность и наивность… может, мы изменились раньше тебя… но теперь…

— Но теперь ты думаешь, что мои политические убеждения должны быть такими же, как твои, Дженкина и Роуз?

— Я не говорю, что в точности такие же! Я о сути.

— Поясни.

— Ты веришь в парламентскую демократию?

— Нет.

— Как ты относишься к терроризму?

Краймонд по-прежнему не сводил холодного взгляда с Джерарда. Потом сказал:

— Мой дорогой Херншоу, так у нас ничего не получится, если хочешь продолжить, давай как-нибудь иначе.

— Пожалуй, продолжать нет необходимости. Ты говоришь, что не веришь в демократию, и не ответил на вопрос о терроризме. Этого достаточно, чтобы ясно было…

— Что вы не можете чувствовать себя застрахованными.

— Послушай, извини, что попросил тебя прийти. Конечно же, что тут обсуждать. Мы обещали тебе поддержку и будем ее оказывать, и ты совершенно прав, указав, что нам теперь не на что жаловаться! Не задерживаю тебя. Еще раз извини.

Джерард привстал, но, поскольку Краймонд не двинулся с места, сел обратно. Краймонд сказал:

— Ты хочешь знать, о чем книга. Я готов что-то рассказать. Можно бы и подискутировать.

Джерард колебался. Он было нашел, как достаточно мирно и с достоинством разрешить неприятную ситуацию. Действительно ли ему хочется поговорить с Краймондом?

— Хорошо, давай.

Краймонд уселся поудобней:

— Ну так начинай, задавай свои вопросы.

— Ты сказал, что не веришь в парламентскую демократию. Почему?

Краймонд раскрыл блокнот и подался вперед. Помолчал и сказал:

— Преждевременный вопрос. Сейчас не могу на него ответить, может, позже. Попробуй другой.

— Ты входишь в какую-нибудь политическую партию?

— Нет.

— В комитет, группу влияния, тайное общество, боевое крыло, ну и тому подобное?

— Будь это что-то тайное, вряд ли бы я сказал тебе… но нет, я не вхожу ни в какую подобную группу.

— Одинокий волк?

— Да — в настоящее время.

— Но входил?.. Почему вышел?

— Из-за книги. Не хотел терять время на споры с людьми, которые ничего не понимают.

Джерард начал успокаиваться. Все в порядке, говорил он себе, не о чем волноваться, это и впрямь философская книга, безвредный теоретический труд. Зря мы так суетились.

— Значит, это аналитическая книга?

— Разумеется.

— Ты по-прежнему назвал бы себя марксистом?

— Да. Но в нынешние времена это мало о чем говорит.

— Ты ревизионист?

— Я не сталинист, если ты подразумеваешь это. И не ленинец. Мне не нравится термин «ревизионист». Я приверженец марксизма.

— На чьей ты стороне?

— На чьей стороне?

— Ну, чьи взгляды ты оспариваешь в книге, кого поддерживаешь?

— Ни с кем не спорю, никого не поддерживаю.

— То есть это беспристрастное исследование, нечто вроде истории идей? Рад слышать…

— Любая книга о политике упоминает о старых идеях, Гегель, Маркс и Ленин не обходились без этого.

— Так по-твоему, это все же книга о политике?

— Разумеется!

— Но о чьей политике?

— Моей собственной!

— Имеешь в виду, что это оригинальный политико-философский труд?

— Да, оригинальный, — ответил Краймонд раздраженно. — Неужели воображаешь, что я годами тружусь, как вол, корпя над чужими мыслями? Это мои мысли, мой анализ, мои предсказания, моя программа!

— Значит, это не философская книга?

— Что за нелепое разделение на категории! Философская, если тебе так нравится — что бы это ни значило, — это и осмысление, и программа действий. Вот что это такое.

— Что-то вроде очень длинного памфлета?

— Нет. Ничего общего с раздутой популярной брошюрой, никакого упрощения. В книге будет все.

— Все?

— Все, кроме Аристотеля. Я расцениваю его как неудачную интерлюдию, теперь, к счастью, закончившуюся.

— С этим мы можем согласиться. — Джерард рискнул едва заметно улыбнуться, но Краймонд смотрел в стол и скреб ногтем его блестящую поверхность. — Но, Краймонд, если ты, по твоим словам, отошел от обыкновенной практической политики и стал волком-одиночкой, как ты можешь говорить о программе действий? Заявляешь, что ты марксист, значит, знаешь, что политика дело тонкое, требующее постоянного участия в процессе, какого-то воздействия, давления, чтобы вообще что-то двигалось. Или воображаешь, что можно начать революцию, выступив с какой-то теорией?

Краймонд перестал скрести стол, уставился на Джерарда широко раскрытыми голубыми глазами, вытянул тонкие губы. Его тонкий нос, все его лицо яростно устремились к Джерарду. Может, он правда слегка ненормальный, подумалось Джерарду. Как-то не воспринимал это всерьез. Поскольку Краймонд не ответил на вопрос, Джерард продолжил, спокойно и терпеливо:

— Аналитическая книга может быть очень ценной и принести большую пользу. Так что если то, что ты называешь своей программой, облечено в форму идей, тем лучше.

— Херншоу, — проговорил Краймонд, — я не сумасшедший, как ты, похоже, воображаешь, и не страдаю манией величия…

— Прекрасно!

— Я просто верю, что пишу очень важную книгу.

Дверь резко отворилась, Патрисия сунула голову, потом вошла сама:

— Как вы тут, не желаете кофе?

— Спасибо, нет, — ответил Джерард, повернулся к Краймонду: — А ты? Тоже не хочешь? Пат, ты, наверное, помнишь Краймонда, я вас как-то знакомил, давным-давно.

Краймонд встал и, явно не помня ее, слегка поклонился.

— Тогда чай, шерри? Печенье?

— Нет, ничего. Пат, дорогая, оставь нас одних!

Дверь закрылась. Краймонд сел. Пока Джерард думал, как возобновить разговор, Краймонд, который вновь погрузился в исследование стола, поднял голову, взъерошил волосы и сказал:

— Слышал, ты ушел в отставку, чем собираешься заняться?

— Буду писать, — ответил Джерард, раздраженный бесцеремонным тоном Краймонда.

— О чем?

— О Плотине.

— Зачем? Ты не историк, да и к философам вряд ли можешь себя отнести. Наверное, давно уже перестал мыслить. Для того, чем ты занимался на службе, мозги не нужны, можно и во сне все делать. Осмысление — это мука. Твоя книга о Плотине обернется статьей о Порфирии.

— Посмотрим, — сказал Джерард, решив держать себя в руках. Неужели они все же кончат ссорой?

— В Бога веришь?

— Разумеется, нет! — возмутился Джерард.

— Веришь, и сам это знаешь. Ты всю жизнь ощущал себя исключительной личностью. Считаешь, ты спасен Идеей Блага[80] просто потому, что знаешь это платоновское учение. Планета гибнет, но ты и твои друзья чувствуете себя в безопасности. Ты слишком большое значение придаешь дружбе.

— Чтобы не превращать разговор в «обмен любезностями», лучше закончить его сейчас. Я хотел составить мнение о тебе и твоей книге, и я его составил.

— Тебя никогда ничего по-настоящему не волновало, кроме твоего попугая.

Джерард был поражен.

— Откуда ты, черт возьми, знаешь о…

— Его звали Жако. Ты рассказывал мне о нем в первый же день нашего знакомства, когда мы по дороге с лекции зашли в Ботанический сад и в оранжерею. Вспоминаешь?

Джерард не помнил:

— Нет. — Он был поражен и расстроен. — Я никогда никому не говорил о нем. И тебе точно.

— Говорил. Прости и не сердись. А то, что я только что сказал, это ерунда, просто чтобы подколоть тебя. Я действительно хочу поговорить с тобой. Это наш с тобой второй иннинг, пользуясь крикетной терминологией.

— Не вижу сходства, — сказал Джерард, приходя в себя. — Не было у нас никакого первого иннинга. Но продолжай.

— Ты и об этом забыл. Второй иннинг всегда играют иначе, нежели первый. Ладно, не обращай внимания. Другая твоя беда в том, что ты боишься технологии.