Читаем без скачивания Слепящий нож - Брент Уикс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, значит, это ты бастард, – промолвила она. – Рея говорила, что ты придешь. Входи, входи.
Глава 44
Первое, что заметил Кип в доме Янус Бориг, – это ужасный беспорядок, какого он не видел нигде за всю свою жизнь. Уши беспорядка торчали из каждого угла, все щели были забиты его шерстью. Пола не было видно из-за комков смятой одежды, насобиравшей на себя пыли и волос; стопки книг возвышались, словно деревья или столбы, которыми беспорядок пометил свою территорию. Очевидно, беспорядок не разделял человеческую систему ценностей: старые обгрызенные куриные кости соседствовали здесь с нитками жемчуга и драгоценными камнями – впрочем, это могло быть и цветное стекло, похожее на драгоценности в достаточной степени, чтобы обмануть Кипа.
Затем он увидел оружие. Янус Бориг явно питала страсть к огнестрельному оружию. Один ствол, установленный на шарнире сразу за дверью, был направлен в сторону дверного глазка – очевидно, на случай если Янус решит, что посетителя лучше убить, чем впускать в дом. Пистолеты, новомодные мушкеты с кремневым замком, фитильные ружья, мушкетоны с раструбом на конце дула – здесь было полно удобных орудий для убийства людей, разбросанных повсюду, словно дух беспорядка вселился и в них, разметав по всему дому.
– Ничего не трогай, – велела Янус.
«Спасибо, но разве это возможно?»
– Здесь полно вещей, которые могут убить, если их неудачно задеть.
«Как это мило».
Старуха развернулась и положила что-то на полку: это был крохотный пистолет, который она до этого держала в руках. Она затянулась своей длинной трубкой, сложила губы как бы в подобие улыбки и выпустила дым одновременно из двух уголков рта.
– Пообещай мне одну вещь, о незаконнорожденный отпрыск величайшего из когда-либо живших Призм.
Перевернув трубку, она выбила пепел поверх небольшой горки, уже скопившейся на столе. Потом подобрала еще один пистолет, взвела курок и принялась выскребать чашечку трубки выступающей задней частью бойка. С каждым поворотом ее кисти дуло взведенного – а как знать, возможно, и заряженного – пистолета указывало Кипу то в лоб, то в пах. Справа и слева от него возвышались стопки книг; он боялся шагнуть в сторону, чтобы не устроить обвал.
– Э-э, слушаю вас? – напомнил Кип.
– Пообещай, что ты меня не убьешь и не донесешь на меня тем, кто может это сделать.
– Обещаю, – пообещал Кип.
Старуха с чмокающим звуком пососала губы и сплюнула на пол. Не отрывая глаз от Кипа, она положила пистолет, взяла щепоть из кучи табака на столе и принялась набивать свою трубку. (Кип мог бы поклясться, что рядом с табаком возвышалась такая же горка черного пороха). Потом выдернула запальный шнур у одного из фитильных ружей, сунула в пламя светильника и поднесла к трубке.
– Поклянись, – буркнула она, окутавшись облаком дыма.
– Клянусь, – поклялся Кип.
– Еще раз!
– Клянусь!
– И этим словом да будешь связан. Ступай за мной, – велела она.
Кип принялся пробираться между грудами барахла, достигавшими уровня его коленей. Нет, эта женщина действительно не в себе.
Вслед за старухой он поднялся на верхний этаж. Здесь, очевидно, располагалась ее мастерская. Разница между помещениями была поразительной. Дальше лестницы грязная лапа беспорядка не имела власти. Здесь все было аккуратно и прибрано; все поверхности сияли безупречной чистотой, сплошь белый мрамор с красными прожилками. Ювелирные линзы, молоточки и резцы висели рядом с крошечными кисточками, какими-то особыми светильниками, палитрами и маленькими баночками с краской. Один стол представлял собой грифельную доску с разложенными на ней кусочками мела и разнокалиберными счетными досками, большими и маленькими. Напротив стоял мольберт с натянутым черным холстом; перед ним располагалось большое увеличительное стекло.
Одна стена была целиком посвящена законченным картам – они висели на ней так плотно, что самой стены не было видно. Эта стена была так велика и так густо увешана – от пола до потолка, – что если бы Кип не провел последние недели в библиотеке, запоминая все, что только мог узнать об этих картах, то даже не заподозрил бы, что каждая из них стоила целое состояние.
Это были сплошь оригиналы. И их было очень много. Кип невольно втянул воздух сквозь зубы.
– Черные карты. Еретические колоды, – сказала Янус, усаживаясь на маленький табурет напротив своего мольберта. – Ты знаешь, что это такое.
– Я слышал только намеки, – пробормотал Кип. – По правде говоря, я не…
– Какие цвета ты уже извлекал, Кип Гайл?
По спине Кипа пробежал холодок, ему было не по себе.
– Это не мое имя, – неловко выговорил он.
– У тебя не может быть никакого другого, Кип. Я видела твои глаза. Ты считаешь себя очень умным, но на самом деле…
– Вот именно, я знаю, мне все говорят…
– …на самом деле ты гораздо умнее, чем сам себе кажешься.
Как ни странно, это замечание обескуражило его еще больше.
– Ты Гайл до мозга костей, молодой человек, пусть даже ты и не законный сын. Бастард тоже может далеко пойти в этом мире. На всех Гайлах лежит проклятие, ты знаешь об этом? В этом семействе очень мало детей, и так было на протяжении нескольких поколений. Слишком яркие огни, и все слишком быстро погасли – по крайней мере, так рассказывают. Итак, какие цвета ты уже извлекал?
– Зачем вам это знать?
– Потому что я собираюсь нарисовать твою карту.
То ли она говорила на другом языке, то ли просто несла околесицу. Кип потер лоб кулаком.
– У меня есть дар, – продолжала Янус Бориг. – Очень, очень любопытный дар. Необычный. Конечно, у меня целая куча других талантов, достаточно часто встречающихся, хотя и нечасто собирающихся вместе; но один из них редкостью не уступает дарованию Призмы.
– Я так понимаю, рано или поздно вы расскажете мне о нем, – отозвался Кип.
«Что ж ты делаешь? В кои-то веки тебе решили рассказать что-то интересное, а ты не можешь заткнуть свою пасть хотя бы на минутку?»
Впрочем, старуха только рассмеялась.
– Зеленый, это понятно. Но и синий тоже. А еще что? Ты не простой бихром, в этом я совершенно уверена.
«Хочешь поиграть в эти игры? Ну ладно!»
– Вы рисуете, – начал Кип. – Очень талантливо. А еще вы хороший ювелир: вы можете тонко расколоть камень, чтобы можно было украсить им карты.
Старуха хихикнула, затягиваясь трубкой.
– Видишь ли, в чем дело, для меня эта игра гораздо проще. У меня осталось только девять цветов, из которых можно выбирать, и к тому же очень возможно, что ты способен извлекать больше, чем один из них. Перед тобой, с другой стороны, целый мир, полный разных необычных способностей, а ты должен угадать только одну.
«В каком смысле – осталось только девять цветов? То есть изначально было одиннадцать? О чем она вообще толкует, черт возьми?»
– Вы меня дразните, – сказал Кип.
– Может быть, когда-нибудь мы узнаем друг друга настолько хорошо, что ты действительно сможешь сам
