Читаем без скачивания Бездна - Роберт Силверберг

Мартин Янсен с «Трех лун» сообщил по радио: «Старика Свейнера, стеклодува, ранила в лицо пролетавшая рыба-ведьма. Теперь он постоянно жалуется на сильнейшую боль и не может держать голову прямо». Лоулер тут же дал несколько советов, порекомендовал некоторые виды водорослей для компрессов.

С «Креста Гидроса», на котором плыли монахини, поступил довольно специфический запрос: «У сестры Боды возникла сильная боль в левой груди». О том, чтобы плыть туда для осмотра, не могло быть и речи: сестры, — он прекрасно знал об этом — скорее всего, не позволят ему осматривать пациентку. Поэтому Вальбен порекомендовал болеутоляющие порошки и попросил связаться с ним после очередных месячных Боды. Больше о больной груди монахини он не слышал.

Кто-то на «Звезде Черного моря» свалился с реи и вывихнул руку. Лоулер подробно, шаг за шагом, объяснил Пойтину Стайволу, как вправить вывихнутую конечность.

У кого-то на «Золотом солнце» началась рвота черного цвета. Оказалось, больной пробовал икру рыбы-стрелы. Вальбен порекомендовал больше не проводить подобных кулинарных экспериментов.

Некто с «Богини Сорве» жаловался на постоянные кошмары. Лоулер предложил выпивать глоток бренди перед сном.

Словом, работы у врача хватало всегда. Скучать не приходилось. Отец Квиллан, возможно из зависти, заметил, что, наверное, так приятно ощущать себя нужным людям, эдаким незаменимым членом их сообщества, способным исцелять человеческие страдания, избавлять от боли и недугов.

— Приятно? Думаю, да. Но мне это как-то и в голову не приходило. Ведь это — всего лишь моя работа.

Так оно и было на самом деле. Но Лоулер понимал, что в словах священника есть какая-то доля правды. По своему авторитету и значимости среди жителей Сорве он если и не уподоблялся божеству, то уж, по крайней мере, почитался почти как маг и волшебник. Но что значило быть доктором на острове на протяжении двадцати пяти лет? Ведь Лоулер держал в руке яйца всех мужчин Сорве, засовывал руку во влагалища всех женщин, а всех тех, кто на острове моложе двадцати пяти, вытаскивал на свет божий, окровавленных и брыкающихся, и первым пошлепывал их по заднице. Все это создало между ним и островитянами особую, нерасторжимую связь, наделило врача определенным правом на них, а их — на него.

«Нет ничего удивительного в том, что люди повсюду почитают своих врачей, — думал Лоулер. — Для них я — Целитель, Маг, Доктор… Тот, кто утешает, оберегает и избавляет от боли. Так сложилось со времени пещерных жителей на той давно утраченной далекой Земле. Я всего лишь очередное звено в сей длинной цепи. И в отличие от злополучного отца Квиллана и других представителей его профессии, чей неблагодарный жребий заключается в раздаче благословения невидимого Бога, я предоставляю реальную и вполне ощутимую помощь. Да, да, да, я — могущественнейший человек в своем сообществе, благодаря своему призванию обладающий властью над жизнью и смертью, уважаемый всеми, всем нужный и, возможно, внушающий многим страх… Черт возьми! Ведь приятно осознавать это! Прямо-таки здорово… Хотя, какое значение имеет сие для меня лично?»

Теперь они находились в Зеленом море, где из-за густо разросшихся колоний довольно привлекательных водных растений кораблям стало практически невозможно двигаться дальше. Водоросли оказались очень сочными, с плотными блестящими листьями в форме ложек, росшими из коричневого центрального стебля, и с трубкой, наполненной спорами, завершавшейся желто-лиловым органом размножения. Воздушные пузыри поддерживали растения на плаву. Их перистые серые корни свивались под водой подобно щупальцам, сплетаясь в густую темную массу. Водоросли так тесно переплелись, что образовали сплошной ковер, который раскинулся на все море. Корабли уткнулись в него носами и застыли в неподвижности.

Кинверсон и Нейяна Гольгхоз прихватили с собой мачете, сели на страйдеры и отправились расчищать путь для кораблей.

— Бесполезно, — произнес Гхаркид, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я знаю эти растения. Ты их рубишь, а из одного срубленного вырастает пять новых.

Натим оказался прав. Гейб с жаром и злостью уничтожал красивые водоросли, а Нейяна изо всех сил крутила педали легкого кораблика, но все их усилия пропадали впустую — в зарослях не появилось даже намека на просвет. Одному человеку, какой бы силой он ни обладал, невозможно прорубить брешь в этом живом ковре, чтобы корабли могли плыть дальше. Оторванные куски зеленых растений мгновенно начинали жить собственной жизнью: прямо на глазах они врастали обратно в густую массу своих сородичей, закрывая собой только что расчищенное место и выпуская новые корни, новые ложечки своих листьев и трубки со спорами.

— Дайте-ка я пороюсь в запасах медикаментов, — предложил Лоулер. — Может, найду что-нибудь такое, чем можно будет опрыскать их…

Он спустился вниз, в грузовой отсек. Неожиданно Вальбен вспомнил о той большой фляге черного густого масла, которое когда-то прислал ему его коллега с острова Салимин, д-р Никитин в обмен на одну услугу. Предполагалось, что это вещество может использоваться для уничтожения огнецвета, неприятного жгучего растения, которое время от времени причиняло серьезное беспокойство пловцам, хотя джилли, казалось, не обращали на него ни малейшего внимания. Лоулеру, однако, это масло ни разу не пригодилось: последний случай появления огнецвета в заливе Сорве имел место во времена его детства. Но сие вещество во всем запасе таблеток, микстур, бальзамов и мазей было единственным средством, предназначенным не для спасения, а для уничтожения живого. Возможно, оно окажется эффективным в борьбе и с этой формой растительной жизни. Что ж, попытка — не пытка.

К фляге д-р Никитин прикрепил бирку, где своим убористым почерком написал, что раствор одной части вещества на тысячу долей воды достаточен для очищения гектара поверхности залива от огнецвета. Лоулер приготовил состав с концентрацией один к ста и собственноручно разбрызгал его со шлюпбалок на заросли вокруг носовой части «Царицы Гидроса».

Вначале показалось, что на растения это не произвело никакого воздействия. Но по мере просачивания черного вещества сквозь травяную кашу и распространения в воде под ней в зарослях стало заметно некое замешательство, быстро перешедшее в настоящее смятение. Из глубин внезапно показались косяки рыб тысячи разновидностей, миллионы маленьких кошмарных тварей с огромными разверстыми пастями, изящными змеевидными телами и широкими хвостами. Должно быть, под «ковром» обитали целые колонии этих существ, и теперь они все, как по команде, поднялись на поверхность. Они прорывались сквозь переплетенные водоросли и тут же, наверху, с каким-то страстным неистовством вступали в соитие. Масло д-ра Никитина, будучи совершенно безвредным для зарослей, тем не менее оказало сильное возбуждающее действие на существа, обитавшие под ними. Дикая сумятица, возникшая в воде, коловращение огромного числа змеевидных тварей вызвало такую бурю, что «ковер» из плотно сросшихся растений разлетелся в клочья, и суда смогли продолжать свой путь по освободившемуся от водорослей пространству. Вскоре все шесть кораблей выбрались из района зарослей и уже спокойно двигались по чистой воде.