Читаем без скачивания Повелители волков - Виталий Гладкий

Шум нарастал. Вскоре начали раздаваться крики: «Долой!», «Прочь с агоры, пес!», «Убить наглеца!», «Бросить его в море на съедение рыбам!». Горящие гневом глаза, сжатые кулаки, а кое-где и замелькавшие в воздухе дубинки не предвещали послу Дария ничего хорошего. Итобаал смешался, ссутулился и бросил умоляющий взгляд на Алкима, который по-прежнему торчал на трибуне как гриб-поганка на лысом бугорке. Но земледелец лишь тупо глядел на бурлящую толпу, а в его голове билась только одна мысль: «Лишь бы никто не узнал, что я помогал персам! Лишь бы никто не узнал…»

— Тихо! — У первого архонта голос был лишь немного слабее, чем у Итобаала. — Замолчите все! Стыдитесь! Перед вами посол, особа неприкосновенная! Своей несдержанностью вы позорите Ольвию! Вы свободные граждане, а не толпа безумствующих рабов!

Поднятый вверх золотой жезл со скульптурным изображением дельфина на верхнем конце — знак власти первого архонта — и его увещевания, перемежающиеся угрозами лишения гражданства и изгнания из Ольвии тех, кто коснется посла и его свиты, возымели свое действие. Агора постепенно начала успокаиваться, но тихое, угрожающее ворчание толпы все равно не сулило Итобаалу ничего хорошего.

— Мы дадим тебе ответ, посол, но не сейчас, — сказал архонт. — А пока вас проводят в отведенное посольству здание и обеспечат всем необходимым.

Итобаал попытался сказать, что хотел бы вернуться на триеру, но архонт его даже не стал слушать, и вскоре в сопровождении двух десятков вооруженных гоплитов посольство увели с агоры словно под конвоем. Спустя какое-то время опустела и площадь — все разговоры и решения оставили до следующего раза, пока не утрясется вопрос с персидским посольством…

Тем же днем, ближе к вечеру, весь магистрат и уважаемые люди полиса собрались в пританее — общественном помещении, где обычно заседал суд и старейшины, размещался магистрат, а также получали стол люди, оказавшие важные услуги Ольвии, чтобы посовещаться в тесном кругу, как быть дальше. Конечно же мнения опять разделились: одни советовали сражаться, а другие — сесть на корабли и на время перебраться всей громадой в безопасное место, пока Дарий не уведет свое войско домой. Все были уверены, что полчища царя зимовать здесь не останутся, иначе теплолюбивым персам придет конец. Разговоры о том, что надо покориться Дарию, даже не возникали; всех сильно задел самоуверенный посол персидского царя, который решил, что ольвиополитов можно купить.

В какой-то момент в пританей вошел помощник стратега, который командовал охраной здания — на всякий случай, чтобы никто не мог подслушать, о чем идет речь на совете, в качестве стражников привлекли гоплитов — и что-то шепнул на ухо архонту. Архонт удивленно поднял брови, немного подумал, а затем кивнул в знак согласия. Когда помощник стратега вышел, архонт объявил:

— К нам прибыл полномочный посланник царя Иданфирса!

Новость была из разряда потрясающих. Все разом зашумели, загалдели, стараясь перекричать друг друга. Несмотря на то, что на Торжище собирались почти все степные племена, официальных отношений между скифами и греками-колонистами практически не существовало. Все текло как-то само собой: скифы и ольвиополиты обменивались продуктами своего труда, продавали и покупали все, что им нужно было, получая от этого немалую выгоду, старались не конфликтовать, но отношения между ними были сухими и даже несколько натянутыми. А тут — полномочный посланник!

— Чудеса, да и только, — прошептал фесмофет Мегасфен на ухо полемарху Гелиодору.

— Мы еще много увидим таких «чудес», пока Перс не уползет в свои пределы, — мрачно ответил Гелиодор. — Когда надвигается общая беда, только безумцы устраивают распри или отвергают дружескую помощь. Думаю, что Иданфирс именно для этого и направил к нам посланника — предложить Ольвии свою сильную руку.

— Скифам что — они снялись с места со своими шатрами и повозками — и были таковы, — проворчал фесмофет. — А у нас дома, склады, святилища… С собой это не заберешь.

— Не думаю, что гордый Иданфирс позволит Дарию разгуливать по скифской равнине как у себя дома. Уверен, он готовит персам достойный ответ. А если к нему присоединятся и другие племена, то Дарию несдобровать.

Мегасфен скептически фыркнул:

— У Перса хорошо обученная армия, а кто стоит за спиной Иданфирса? Варвары, которые только и умеют, что нападать толпой и при первом же достойном отпоре разбегаются кто куда.

— Один скифский стрелок стоит пяти персов, — парировал Гелиодор. — А насчет того, что разбегаются… Это всего лишь тактика, мой друг. Вспомни, как ловко заманили эти варвары персидского царя Кира в смертельную ловушку. Молчишь! Нечем крыть? То-то же…

Посланник царя Иданфирса в отличие от разодетого в пух и прах ханаанина Итобаала не впечатлял. Похоже, ему пришлось преодолеть немалый путь — его дорожная одежда была в пыли, на лбу блестели капельки пота, но держался он уверенно и по осанке все сразу определили, что перед ними бывалый воин, тем более, что посланник не имел левого уха, срезанного под корень.

— Царь Иданфирс шлет всем вам, достойные мужи Ольвии, свой привет и лучшие пожелания, — сказал посланник на добротном эллинском языке и поклонился. — Меня зовут Радагос.

Судя по всему, богатые дары не предполагались; видимо, они должны были заключаться в словах посланника. Так оно и получилось.

— Я не буду рассказывать, какая беда идет на Великую Скифию и на ваши полисы, — начал свою речь посланник. — Вы уже все знаете. Великий царь скифов собирает степные племена под свое крыло. Он будет сражаться и за свой народ, и за вас. Это решено. Перс будет повержен, хоть он и ведет за собой тьму. Царь Иданфирс наказал передать вам, что вы получите любую нужную вам помощь. А еще он просил вас не поддаваться на лживые посулы царя Дария, чтобы не омрачить наши дружественные отношения. Я все сказал. — Посланник снова поклонился.

Омрачить дружественные отношения! Это означало только одно: если колонисты пойдут под руку царя Дария, им больше не жить на берегах Понта Эвксинского. Уж чего-чего, а сил у скифов хватит, чтобы смести всех греков в море. Тем более что на забывчивость Иданфирса можно было не надеяться.

Какое-то время в пританее царила тишина. Но решение, похоже, уже вызрело в головах магистрата и старейшин, поэтому ответная речь архонта была воспринята не только спокойно, но и с подъемом:

— Мы дорожим дружбой с великим царем Иданфирсом. И мы будем сражаться с персами, защищая свою хору и полис. К сожалению, на большее у нас сил не хватит.