Читаем без скачивания Роковая любовь - Француаза Бурден

– Я понимаю.

– Неужели? Уж не знаю, способен ли ты на это, да от тебя никто и не требует участия.

До них доносились приглушенные крики детей, а рядом с ними радостно чирикали воробьи.

– Я очень люблю тебя,– прерывисто сказал Нильс,– я так гнусно поступил с тобой. За это мне нет прощения. Но что касается твоей матери...

– Я знаю!

Виктору не хотелось выставлять напоказ свои чувства, он сел на корягу, сорвал травинку и принялся ее покусывать.

– Что я хочу,– сказал он наконец,– чтобы ты обратил внимание на Тома. Потому что ты будешь его воспитывать, ты не...

– Нет, Виктор. Не я. Точно не я. Посмотрев на Нильса, Виктор на секунду замялся и спросил:

– Лора от тебя уходит?

– Наверное, мы расстанемся, да.

– Ах так...

Он едва удержался от неприятной фразы. И фальшивой к тому же. Он не мог говорить о грязи, тогда как, наконец, осознал, что Лора никогда его не любила по-настоящему.

– Ой, у тебя новый шрам?

Наклонившись к нему, Нильс разглядывал его с внезапным любопытством, и Виктор улыбнулся.

– Ты не поверишь, но я подрался с бывшим дружком женщины, которой хочу тебя представить.

– Виктор! – воскликнул, рассмеявшись, Нильс.

– Кажется, с возрастом я становлюсь драчуном.

– Ты в самом деле влюблен?

– Да...

– Благодарю тебя, Господи!

Раздался треск сучьев, Лео выскочил из кустов прямо рядом с ними и помчался вперед по тропе. Виктор лишь увидел, как он скрылся в зарослях, и опять переключил внимание на брата.

– Попробуем забыть все это,– ласково сказал он.

– Это невозможно! – возразил Нильс.

– Я не сказал, что нам это удастся. Он встал, отряхнул от пыли джинсы.

– Пойдем домой?

Вместе они направились к дому, который виднелся среди деревьев.

– Как здесь красиво...– снова вздохнул Нильс и остановился.– Идеальные декорации. Ты осознаешь, что именно стало для тебя привычным, и ты находишь это обычным.

– Что?

– Всё! Скат крыши, цвет фасада, фриз, оконные переплеты, фронтоны! Все такое строгое, грандиозное, находящееся вне времени... А позади – обрыв над рекой, скалы... Даже цвет неба, посмотри!

Виктор смотрел не на Рок, а на Нильса. Брат чувствовал себя гораздо лучше, он был в этом совершенно убежден. Возможно, возникшая из прошлого истина излечила его от демонов? Возможно, он единственный, кто вышел победителем из этой драмы? Мимолетно Виктор вспомнил, как он ломал инкрустированную дверцу секретера, как обнаружил исколотые и изрезанные фотографии. Уж не тяжесть ли гнева, рассеянного по всему дому, действовала на него так удручающе?

– Ты, наверное, никогда не разрешишь мне снимать здесь?

– Конечно, нет. За исключением тех случаев, когда ты меня хорошенько об этом попросишь, и если речь будет идти об очень хорошем фильме.

– Что ты называешь хорошим фильмом?

– Фильм, на котором плачут.

– Тебе мало было слез за последнее время?

Они дошли до аллеи, посыпанной гравием, и оказались на самом солнцепеке.

– Виктор... Мне очень хотелось бы вам доказать, и тебе, и всем остальным, что у меня есть талант.

– Давай, доказывай!

Только Нильс собрался ответить, как из-за амбара показался отец, держа за руку Тома. Должно быть, он рассказывал малышу что-то очень интересное, потому что тот впился в него глазами, повернув за ним голову.

– С нами он не был таким терпеливым,– хотел пошутить Нильс.

– Только к тебе это не относилось.

С самого начала они были по разные стороны баррикад. Силуэт Марсьяля и вцепившегося в него мальчугана вернул Виктора на тридцать лет назад. Они с Максом с любопытством наблюдали за белобрысым малышом, только что потерявшим свою мать, и никто не предлагал им быть с ним добрыми, но они все равно были.

– Ну, пойдем, что ли,– сказал он Нильсу.

Если тайна, обнаруженная в Роке, не уничтожила их, теперь ничто не помешает им любить друг друга, что бы ни произошло.

Кати стояла на пороге дома и подавала им знаки, крича, что обед готов. За ней стояла Виржини и, прислонив к лицу ладонь козырьком, смотрела, как они подходят.

– Это она,– шепнул Виктор.

Нильс кивнул головой, слегка смешавшись.

– Да не волнуйся ты, история никогда не повторяется, слава Богу!

Протянув руку брату, он подтолкнул его вперед.