Читаем без скачивания Кириньяга. Килиманджаро - Майк Резник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но почему?
– Потому что как только мы в первый раз предадим наши традиции, этот мир перестанет быть Кириньягой и превратится еще в одну Кению – скопище людей, неуклюже пытающихся притворяться теми, кем они не являются.
– Я могу поговорить на эту тему с Коиннаге и другими вождями, – намекнула она.
– Они не ослушаются моих указаний, – уверенно сказал я.
– Вы обладаете такой властью?
– Таким уважением, – поправил я. – Вождь обеспечивает выполнение закона, а мундумугу толкует сам закон.
– Тогда давайте обсудим другие варианты.
– Нет.
– Я пытаюсь избежать конфликта между Техподдержкой и вашим народом, – ее голос стал глухим от огорчения. – По-моему, вы могли хотя бы попытаться сделать шаг навстречу нам.
– Я не обсуждаю ваши мотивы, мемсааб Итон, но в моих глазах вы – пришелец, представляющий организацию, не имеющую законного права вмешиваться в нашу культуру. Мы не навязываем Техподдержке свою религию или мораль, и пусть Техподдержка не навязывает свои взгляды нам.
– Это ваше последнее слово?
– Да.
Она встала.
– В таком случае мне пора идти и предоставить свой отчет.
Я тоже встал. Ветер изменил направление и принес с собой запахи деревни: аромат бананов, запах котла со свежим помбе и даже пронзительный запах крови забитого еще утром быка.
– Как пожелаете, мемсааб Итон. Я позабочусь о вашем эскорте.
Я подозвал мальчика, пасшего трех коз, и велел ему сбегать в деревню и прислать ко мне двух юношей.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Знаю, что причиняю вам неудобство, но просто не могу чувствовать себя в безопасности, когда вокруг свободно бродят гиены.
– Не за что. Кстати, не желаете ли, пока мы ждем ваших сопровождающих, послушать сказку о гиене?
Она непроизвольно вздрогнула.
– Они настолько уродливы! – сказала она с отвращением. – Такое впечатление, будто у них сломаны задние лапы. – Она покачала головой. – Нет, спасибо. Не хочу о них слышать.
– Но эта история будет вам интересна.
Она посмотрела на меня с любопытством и кивнула:
– Хорошо. Расскажите.
– Верно, что гиены – животные уродливые и неприятные, – начал я, – но когда-то давным-давно они были такими же красивыми и грациозными, как импала[5]. Однажды вождь кикуйю дал гиене молодого козла и попросил отнести его в подарок Нгаи, который обитал на вершине священной горы Кириньяга. Гиена сжала козла своими сильными челюстями и отправилась к далекой горе, но по пути туда она оказалась рядом с поселком, где жили европейцы и арабы. Там в изобилии были машины, ружья и прочие удивительные вещи, которые она никогда не видела, и восхищенная гиена остановилась поглазеть на эти чудеса. В какой-то момент араб увидел, как гиена внимательно рассматривает все вокруг, и спросил ее, не хочет ли она стать цивилизованным человеком, и, когда гиена открыла рот, чтобы сказать «да», козел упал на землю и тут же убежал. Когда козел скрылся, араб рассмеялся и объяснил, что он просто пошутил, ведь гиена, конечно же, не может стать человеком. – Помолчав, я продолжил: – Так вот, гиена отправилась дальше к Кириньяге, и, когда она добралась до вершины, Нгаи спросил у нее, где же козел. Когда гиена рассказала о том, что с ней произошло, Нгаи столкнул ее с вершины горы за то, что у нее хватило наглости поверить, будто она может стать человеком. Гиена не погибла при падении, но покалечила задние лапы, и Нгаи объявил, что отныне все гиены станут такими. А в напоминание об их глупости, когда они решили стать теми, кем они стать не могли, он заставил их смеяться дурацким смехом. – Я снова помолчал и внимательно посмотрел на нее. – Мемсааб Итон, вы не услышите, как кикуйю смеются дурацким смехом, и я не позволю им стать калеками вроде гиен. Вы меня поняли?
Она ненадолго обдумывала мою историю, затем посмотрела мне в глаза.
– По-моему, мы прекрасно друг друга поняли, Кориба.
Тут как раз подошли двое юношей, и я попросил их проводить ее до корабля. Они отправились в путь через сухую саванну, а я занялся своими делами.
Сперва я обошел поля, благословляя пугала. Поскольку за мной увязалась кучка малышей, я чаще обычного останавливался отдохнуть под деревьями, и они всякий раз упрашивали меня рассказать сказку. Я рассказал им истории о слоне и буйволе; о том, как элморан масаи подрезал своим копьем радугу, и поэтому она теперь не опирается на землю; почему девять племен кикуйю названы именами девяти дочерей Гикуйю, а когда солнце стало слишком жарким, то отвел детей в деревню.
После полудня я собрал мальчиков постарше и еще раз объяснил им, как они должны раскрасить лица и тела для предстоящей церемонии обрезания. Ндеми, тот самый, что требовал рассказать сказку о Кириньяге, захотел поговорить со мной наедине и пожаловался, что не сумел поразить копьем маленькую газель, а потом попросил заколдовать его копье, чтобы оно летело точнее. Я объяснил ему, что настанет день, когда ему придется выйти против буйвола или гиены с незаколдованным копьем, так что он должен еще потренироваться и лишь потом прийти ко мне… Надо бы приглядывать за этим Ндеми, уж больно он порывист и бесстрашен; в былые времена из него получился бы великий воин, но сейчас на Кириньяге воинов нет. Если мы останемся такими же плодовитыми, то когда-нибудь нам потребуется больше вождей и второй мундумугу, и я решил присмотреться к пареньку повнимательнее.
Вечером, поужинав в одиночестве, я вернулся в деревню, потому что Нджогу, один из наших юношей, собрался жениться на Камири, девушке из соседней деревни. Выкуп за невесту был давно оговорен, и обе семьи ждали меня для совершения церемонии.
Нджогу, с разрисованным лицом и головным убором из страусовых перьев, очень волновался, когда стоял передо мной вместе с невестой. Я перерезал горло жирному барану, которого отец Камири откармливал специально для этого случая, и повернулся к Нджогу.
– Что ты хочешь мне сказать? – спросил я.
Парень шагнул ближе.
– Я хочу, чтобы Камири пришла ко мне и стала обрабатывать землю моего шамба, – произнес он хриплым от волнения голосом традиционные слова, – потому что я мужчина, и мне нужна женщина, чтобы присматривать за шамба и окапывать корни растений на моих полях, и тогда они вырастут большими и принесут богатство в мой дом.
Он плюнул на ладони в доказательство своей искренности, глубоко с облегчением вздохнул и шагнул назад.
Я повернулся к Камири.
– Согласна ли ты возделывать шамба для Нджогу, сына Мучири? – спросил я ее.
– Да, – тихо ответила она, склонив голову. – Согласна.
Я вытянул правую руку, мать невесты поставила на ладонь небольшую тыкву-горлянку с помбе.
– Если этот мужчина тебе не нравится, – обратился я к Камири, – я вылью помбе на землю.
– Не выливай его, – ответила она.
– Тогда пей.
Я протянул ей тыкву-горлянку. Она
