Читаем без скачивания Игра Саида. Желанная - Ая Кучер

– Ладно, - один короткий взмах руки, и вся охрана выходит за дверь. – Но тебе же хуже, пташка.

– Почему?

– Потому что сейчас мы вдвоем. И ты ответишь на все мои вопросы.

Саид больно сжимает плечи, толкает меня глубже в коридор. Прячет от глаз Адама, и это главное. У него только что был срыв, незачем мальчику знать о том, какая жестокая взрослая жизнь.

– Саид.

– Заткнись, - бросает в лицо, прижимает к себе. Пальцы зарываются в мои волосы, оттягивая голову назад. – Молчи, пташка, когда я не спрашиваю. Потому, блядь, моё терпение на исходе. Поняла меня?

– Да.

– Прекрасно. Кто тебе помогал?

– Что?

– Помогал прятаться кто?!

Кусаю губу, пытаясь найти правильную ложь. Нет, Саид убьёт, как только узнает имя. И даже родство не спасёт Эмина. Потому что семь лет прятать меня от своего дяди – это смертный приговор.

А парень, уже мужчина даже, слишком сильно мне помогал. Всё время, не бросал, не отступал, когда Саид был близко. Присылал деньги, документы, спасал всё время.

И я не могу ответить предательством. Только не так. Сначала Эмин должен точно узнать, что меня поймали. Подготовить защиту, что-то решить. Я себя не прощу, если скажу Саиду правду.

– Помогал? – переспрашиваю, а сердце бешено колотится в груди. Давит спазмами, не могу вдохнуть кислород. – Я не понимаю… Я сама, я переезжала, меняла города. Я знала, что задерживаться нельзя.

– И деньги с воздуха брала?!

– Я преподаю шахматы. И официанткой работала летом. И няней была во Франции. И… - облизываю пересохшие губы, когда взгляд мужчины темнеет. Его ледяные глаза прожигают всё внутри. – И многое другое.

– Что? С другими трахалась? Понравилось? – ладони Саида перемещаются на мои ягодицы. Сжимают, впечатывая в крепкое тело. – Да, пташка? Со мной не понравилось, решила перед другими ноги раздвигать? И как тебе? Или платили хорошо? Так со мной бы цену обсудила.

– Я не… Я не шлюха!

Шиплю ему в лицо, упираясь ладонями в плечи. Только мужчину не сдвинуть, он гранит. Разгоряченный, злой гранит. Его лицо застывает, превращается в маску.

А к своему ужасу, только сейчас замечаю деталь.

Шрам, который тянется по щеке Саида. Грубый, жесткий. Спускается линией от лба до самого подбородка. Посветлевший, а оттого так выделяется на загорелой коже мужчины. В машине левая часть лица была скрыта, а в остальное время… Я была слишком напугана, чтобы обращать внимание.

– Твоя щека, - шепчу вместо обиды, прикасаясь пальцами. Мужчина вздрагивает, но моей руки не убирает. – Я не заметила.

– Ну естественно. За семь лет многое изменилось, пташка. Не переводи стрелки. Я всё ещё собираюсь узнать с кем ты кувыркалась, что родила сына. Наигралась в матери? Потому что с собой ты его не заберешь.

– Что? Это не… Господи, Адам.

– Я жду, Ника, - мужчина едва встряхивает меня, придавливая к двери. – От кого ты залетела? С кем трахалась?

– Ни с кем, ясно?! – кричу ему в лицо, потому что меня топит в его глазах. Я захлебываюсь, слезы стекают по щекам от страха, что Саид что-то сделает Адаму. – Ни с кем! После тебя… После тебя никого не было.

Мужчина усмехается, точно не верит в мои слова. А у меня нет никаких доказательств, что так и было. Что за семь лет я не нашла мужчину, на которого бы реагировала так же?

Смесью страха, ужаса и возбуждения. Это словно сбой в организме, какая-то поломка. Потому что нельзя тянутся к Саиду, зная о его темных делах, о его жестокости.

А тело тянется. Знает, как было хорошо с этим мужчиной. Как ни с кем и никогда. У меня не было опыта, только муж. И на его фоне Саид взрывал всё, затмевал.

И всё время в розыске… Не могла даже посмотреть на другого. Знала, что невиновному достанется за нашу связь, если Саид узнает. Знала, что не смогу терпеть другие руки на теле, только не после Хаджиева.

Знала…

– Никого, - повторяю шепотом, опуская взгляд. Признаюсь словно в чём-то постыдном. Не могу смотреть на мужчину в этот момент. – Я ни с кем не спала после той ночи. Нашей ночи. Ты был последним моим мужчиной.

– А ребенок из воздуха взялся?

– Нет, он не…

– Не пытайся навязать отцовство мне, пташка. Не получится. Малой ни капли на меня не похож.

– Похож. Глазами, темными волосами. У вас много схожих черт. Поэтому я…

– Не пытайся задурить мне голову! Я прекрасно знаю, как делаются дети.  И тебе продемонстрирую, если забыла. Смотри, блядь, на меня. Ты должна усвоить это правило.

– Я ничего не должна, - но всё-таки поднимаю взгляд. Саид не верит, на его лице отчуждения маска. Которая трещит, показывает всю ярость мужчины. – Я не говорю, что это твой сын. Конечно, не твой. Но вы похожи, я об этом.

– Ну да. И от кого родила? От своего ублюдка-мужа?!

– Пусти её!

За всеми переживаниями я не замечаю Адама. А мальчишка выскакивает к нам, толкает Саида. Совсем не боится, глупыш. Бьёт мужчину по ногам, дергает за штанину.

Маленький воин.

– Уйди! Ты плохой. Ты должен уйти! У нас шахматы, уходи.

– Слышишь…

– Адам, тише, - вырываюсь из хватки Саида, присаживаясь. – Всё хорошо, милый. Ничего страшного.

– Он кричал и обижал тебя. Скажи ему уйти.

– У него была… Просто истерика, - прижимаю мальчишку к себе, и Адам позволяет. Успокаивается, когда касаюсь его волос. Обычно он этого не любит, но мне позволяет. – У тебя же бывают, да? Вот и у Саида была, у взрослых такое случается.

– Разве?

– Конечно, Адам. Это нормально.

Не нормально, меня до сих пор потряхивает. Но зато отличный пример для мальчика, чтобы он не стыдился своих слез и срывов. Пусть верит, что в этом ничего такого нет.

Адам всё ещё хмурится, недовольно рассматривая Саида. Но больше не бьется, это уже хорошо. Я пользуюсь заминкой, увожу его обратно на кухню, где расставлены шахматы.

– Мы сейчас сыграем, Адам. Ты какими хочешь играть?

– А ты? Я хочу с тобой вместе.

– Ну, кто-то ведь должен играть за другой цвет. Помнишь правила?

– Да… Он пусть играет! – Адам кивает на Саида, замершего в дверном проеме.