Читаем без скачивания Презумпция виновности - Лариса Матрос

— Нет, дочь, ты слишком наивна. Ты слишком обольщаешься по поводу воздействия внешнего мира на нашу власть. А вообще я устала, — сказала Инга Сергеевна сникшим голосом, — тебе не нужно трудиться, чтобы меня в чем-то убеждать или переубеждать. Я бы ничего не изменила в своей жизни и прошла бы весь свой путь снова. Мне ни за что не стыдно. Мне только горько, что я не смогла пока помочь тебе обустроить жизнь достойно. Но я еще не потеряла надежду на то, что вот-вот отменят эту проклятую прописку и мы купим дом или квартиру. Главное, чтобы вы выбрались из этого общежития. А там уже все будет легче. Но если ты решила по-иному, делай, как ты считаешь нужным. Я не имею права тебе указывать и диктовать что-то. Но ты должна четко понимать, что я лично и, думаю, отец твой тоже никогда никуда не уедем. То, чего мы достигли, нам досталось нелегкой ценой, и мы дорожим этим.

Сейчас, прижавшись к подушке, Инга Сергеевна попыталась вспомнить все детали последующих событий. Анюта после этого тяжелого разговора не сняла с повестки дня вопрос об отъезде, но и никаких шагов, на которые шли все, кто настроился на эмиграцию, не предпринимала, ожидая чего-то, что сама смутно представляла. Но вскоре, словно наградой за страдания, случай представил решение проблемы самым наилучшим образом. Спустя несколько месяцев Игорь, встретившись на конференции в Москве с одним из крупных ученых, профессором Флемингом, дал ему понять, что не прочь был бы поехать поработать в Штаты.

Американский профессор, зная молодого ученого по его аспирантским публикациям, позитивно отреагировал на предложение Игоря и, получив крупный грант, выслал Игорю трехгодичный контракт для работы в США. Инга Сергеевна расценила этот вариант как подарок судьбы, так как отъезд дочери в связи с работой ее мужа давал свободу выбора и там, и здесь, и уж, во всяком случае, не означал эмиграцию и сжигание мостов.

Проконсультировавшись у юриста, они узнали, что после принятия закона о выезде, который стоит на повестке дня Верховного Совета, они смогут без всяких разрешений начальства поехать по контракту куда угодно. А пока нужна виза руководства того учреждения, где Игорь работает. Предчувствуя проблемы, которые могут возникнуть, они решили ждать принятия закона. Ни одной трансляции заседания Верховного Совета они не пропускали и внимали каждому слову депутатов, связывая теперь с их деятельностью свою судьбу. Уже наступало лето, Верховный Совет разъезжался на каникулы, а очередь до закона так и не дошла, и стало ясно, что еще не скоро дойдет.

Профессор Флеминг между тем недоумевал по поводу задержки приезда Игоря и в одном из писем дал понять, что полученный им грант для работы, на которую приглашен Игорь, должен быть задействован, и если молодой ученый изменил свои планы, ему необходимо сообщить об этом немедленно. Это вызвало волнение в семье, и было принято решение не связываться с принятием принятия закона о выезде, а действовать в рамках существующих (пусть и весьма расплывчатых) правил. Дождавшись конца лета, когда работники соответствующих служб вернулись из отпусков, Игорь пошел в президиум Академии наук, где ему сказали, что никаких проблем с поездкой у него не будет. Нужна только подпись директора института, где он работает.

Прервав воспоминания, Инга Сергеевна вернулась к событиям вчерашнего дня, и ощущение безысходности болью отозвалось в сердце. Уже было совсем светло, но Игорь и Катюшка посапыванием свидетельствовали, что крепко спят. Инге Сергеевне показалось, что и дочь погружена в сон.

— Мам, а какие у тебя планы на оставшиеся дни в Москве? — вдруг тихо спросила Анюта.

— Сегодня я уеду от вас часов в семь-восемь вечера, чтобы не очень поздно быть в гостинице, ибо завтра в семь утра поеду в Шереметьево встречать папу. Он прибывает в девять утра и через несколько часов улетает в Новосибирск. Я же еще останусь до конца недели в Москве, так как мне нужно подготовить все документы по защите для их отправки в ВАК.[1]

— А давайте все поедем в Москву, — сказал Игорь, встав с раскладушки, где он спал в спортивном костюме. — Я уже готов, как видите.

— В Москву, в Москву, в Магдонильс, — захлопала в ладоши проснувшаяся Катюшка.

— Сейчас девять, к двенадцати мы уже будем у тебя в гостинице, переоденемся и пойдем гулять по столице. Погода, судя по всему, ожидается отличная, — поддержала обрадованно Анюта.

Все быстро выпили чай с остатками вчерашних тортов и отправились на электричку. Когда они вышли из станции метро, Октябрьская площадь была вся залита солнцем. Два столбика всегда трудно доступной гостиницы Академии наук встречали их играющими от солнечных лучей улыбками окон. На сей раз по случаю защиты коллегам удалось забронировать Инге Сергеевне отдельный одноместный номер, куда семья отправились, чтобы привести себя в порядок после электрички.

Спустя час они уже гуляли по Красной площади. Собор Василия Блаженного — это чудо архитектуры, человеческой фантазии, гимн вечному стремлению человека к творчеству и красоте — в лучах солнца смотрелся одновременно и как что-то грандиозное, великое, и как маленькое игрушечное сооружение, которое можно поставить на ладонь. Не переставая восхищаться собором, Красной площадью, которую всегда посещали по приезде в Москву, они обошли их несколько раз и затем направились к улице Горького.

На главной улице столицы среди оживленной толпы вдруг Анютка, взяв мать под руку, прошептала: «Зачем нам, поручик, чужая земля…» — и горько заплакала. — А знаете что — сказала оживленно Инга Сергеевна, чтобы не дать себе впасть в уныние, пошли-ка в ресторан. Мы ведь слабо позавтракали, а время уже обеденное.

— В Магдонильс, — закричала радостно Катюшка.

— Нет, солнышко, сегодня мы в Макдоналдс не пойдем, так как там очень большая очередь, а времени у нас немного. Мы пойдем в другой, очень красивый ресторан.

Они заглядывали в каждый из попадавшихся на пути ресторанов, но ни в один из них попасть не удалось. В перестройку с ресторанами стало происходить что-то невероятное. Цены на все росли с каждым днем, а попасть становилось все трудней по непостижимым причинам. Катюшка проявляла все признаки усталости из-за длительной ходьбы, и Инга Сергеевна предложила:

— Я знаю место, где можно хорошо отдохнуть и вкусно пообедать: это Выставочный зал на Крымском Валу.

Минут через двадцать они уже сидели за столиком уютного кафе и ели, много вкусных вещей, в том числе деликатесов. Пообедав, они, довольные и повеселевшие, отправились в выставочные залы. Катюшка бегала, задыхаясь от восторга, со словами: «Как красиво!»- по новому, но уже изрядно потертому во многих местах из-за плохого качества паркету. На первом этаже их внимание привлекла зашторенная дверь, у которой отдельно продавались билеты. Наведя справки, Игорь узнал, что это отдельная выставка под названием «Улица», и они приняли решение посмотреть ее.

Перешагнув за шторку, они очутились в большой комнате, полностью имитирующей вид и атмосферу среднестатистической улицы любого советского города. Убогие витрины магазинов с обшарпанными дверями, отбитыми ступеньками и грудой уродливых, грязных ящиков предельно точно отражали вид снаружи типичного продовольственного магазина. Усталых женщин с тяжелыми авоськами с убогим набором продуктов изображали картонные манекены, выполненные с удивительной достоверностью. Поломанные, старые, грязные, с облезшей краской скамейки и фонари. В единственной побитой керамической урне — пожелтевшая страница «Правды» со статьей о превращении столицы в образцовый коммунистический город.

Все это сопровождалось бравурными песнями пятидесятых годов в исполнении Бунчикова и Нечаева. Выставка эта, удивительно простая в изобразительных средствах и в то же время социологически точная и злободневная, явила еще одну ступень возникшего в результате перестройки самопознания обществом самое себя.,…

Уже вечерело, и детям нужно было собираться домой на электричку.

— Знаете, что я придумала?! — обрадованно сказала Инга Сергеевна. — Я попрошу администратора, чтобы нам дали побольше номер на одну ночь или еще один одноместный для вас.

Обычно в субботу заезд в гостиницах небольшой, я объясню, что у меня была защита в Москве, что приехали дети поздравить, — не откажут. Как это будет замечательно. Мы утром все поедем встречать папу и проведем еще завтра полдня вместе. Сказав это, Инга Сергеевна вышла из номера.

Минут через двадцать она вернулась подавленная, пряча от детей глаза и не зная, что сказать им.

— Я хочу пить, — вдруг, как нельзя кстати, сказала Катюшка.

— Пошли все в буфет. Попьем чай с миндальными пирожными на дорогу, — сказал Игорь, обрадовавшись, что есть чем заполнить неловкую паузу.