Читаем без скачивания Луна твоей жизни (СИ) - Лафф Кира

— В общем, Кира, я жду вас, как ассистента Миронова сегодня днём на кафедре. Он тоже придёт, и мы все вместе обсудим стратегию развития нового направления в учебной программе.

Я села обратно на стул. Голова идёт кругом, я ничего не понимаю. Что ОН задумал?..

— Я…я сегодня никак не могу! Я… эээ… я должна проверить экзаменационные работы третьего курса. — понимаю, как глупо это звучит, но это единственная отговорка, которая пришла мне на ум. — дайте ему другого ассистента. Я уверена, многие будут рады.

— Я уже предлагал ему других, более опытных, не обижайтесь, Кира. Но он согласился только при условии, что это будете именно вы. Сказал, что вы — старые знакомые. Уж мне, Кира, вы могли бы рассказать о вашем знакомстве, ни к чему скромничать. Откуда вы его знаете? — декан переходит на заговорщический шёпот.

— Он — мой дальний родственник, дядя моего двоюродного брата, седьмая вода, как говорится. — Что за бред я несу? Я встаю и начинаю ходить из стороны в сторону. — я его с детства знаю. — молчание декана в трубке заставляет меня придумывать небылицу дальше. Не могу же я рассказать ему, как послала его драгоценного автора в курилке? — Я его в детстве называла «дядя Кирилл», — О, боже! Надеюсь ему хотя бы больше тридцати лет, иначе весь этот бред о родстве даже отдалённо на правду не похож. — Он меня с горки катал, помню. Но потом я его лет пятнадцать не видела. — заткнись, Кира, просто заткнись! Я зажмуриваюсь и замолкаю. Не умею врать — меня всегда выдаёт румянец. Даже на экзаменах в университете по этой причине не списывала, однокурсники ещё надо мной смеялись.

— Кирочка, теперь всё встаёт на свои места! Понятно, почему научный руководитель так хвалит вашу диссертацию. Литературный талант у вас в крови! Вы случайно больше ни с кем из известных писателей в родстве не состоите? — он смеётся над своей же шуткой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, что вы! — я выдыхаю с облегчением. Он поверил в мой бред про «дядю Кирилла».

Мы с Анатолием Степановичем обмениваемся ещё несколькими любезностями. В итоге он ставит меня перед фактом, что встреча с моим «родственником» состоится сегодня днём на кафедре. О, Боже! В какую игру «писатель» пытается меня втянуть?

Я прибыла на кафедру на 30 минут раньше назначенного часа, и всё оставшееся время нервно и бесцельно бродила по коридору возле кабинета декана. Но вот, наконец-то дверь открылась, и секретарь позвала меня внутрь. Меня любезно пригласили присесть за большой стол для переговоров, предложили чай, кофе и даже торт. Но мне кусок в горло не лез. Не понимаю, как преступники в камере смертников с удовольствием едят свой последний ужин, зная, что через несколько часов простятся с жизнью? Может быть, дело в каком-то смирении или раскаянии? Они понимают, что заслужили казнь. Но я ничего плохого не сделала, поэтому смириться с неизвестностью мне было очень нелегко. Зачем я нужна «писателю»? Что я ему плохого сделала? Чувствую себя ягнёнком из басни Крылова, который с ужасом спрашивает волка, чем заслужил быть съеденным, а волк отвечает ему: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать.» Сказал и в тёмный лес ягнёнка поволок.

Но, как говорила героиня моего любимого фильма, «Красота по-американски», I refuse to be a victim. Собираюсь с духом и готова взглянуть в лицо опасности. «Нет, я не буду жертвой, не буду…» — повторяю про себя я эту мантру, пытаясь в неё поверить. Внезапно слышу звук открывающейся двери и сжимаю край стола ладонью до побелевших костяшек.

— О, вот и вы! Проходите, присаживайтесь — Анатолий Степанович показывает на место напротив меня, — Мы с Кирочкой вас уже ждём.

— Спасибо, мне удобнее будет тут. — Кирилл подходит к месту рядом со мной и садится на стул.

Не смею сдвинуться с места. Почему я инстинктивно боюсь его? Он же ничего не сделает мне. Пока с нами Анатолий Степанович.

— Ну, привет, Кирочка. — он делает ударение на моём имени. Чувствую его взгляд на себе. Ощущение его близости заставляет коленки трястись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Здравс… то есть привет — говорю почти шёпотом, не поднимая глаз.

— А я сегодня узнал от Киры, что вы родственники! — радостно сообщает декан. — а она скрывала, представляете?!

— Конечно, она никогда не любила открывать козыри сразу. — чувствую усмешку в его голосе.

— Да, она мне рассказала, каким заботливым дядей вы были в детстве. Катали её с горки, гуляли с ней, когда она была ребёнком. Я не знал, что у вас есть родственники в Самаре.

— Да, мы с племянницей были очень близки. — в отличие от меня «писатель» врёт с лёгкостью. Конечно, это же его хлеб — выдумывать истории. — Она была моей любимой девочкой, хоть и тем ещё сорванцом! Когда она плохо себя вела, мне приходилось её наказывать. Вы же знаете детей, без кнута их не воспитаешь достойными людьми. — он улыбается, потом протягивает руку к моему лицу и треплет меня за щёку. От его внезапного бесцеремонного прикосновения я ужасно краснею, вся кровь приливает к месту прикосновения его пальцев к моей коже.

— Но я надеюсь, что ты, Кирочка, меня давно простила за вынужденные воспитательные меры? Смотри, какая ты теперь самостоятельная девочка. И преподаёшь в университете. Горжусь племянницей. — он продолжает похлопывать меня по щеке как собаку, которая радостно виляет хвостом и ждёт похвалы. Я не могу вымолвить ни слова, даже руку его убрать не могу, меня будто парализовало.

— Да, мы гордимся Кирой Петровной, её кандидатская диссертация подаёт большие надежды, — вставляет Анатолий Степанович. Неужели только мне происходящее кажется ужасно неприличным и полным двойного смысла?

— Ну что, давайте обсудим наш контракт, — декану уже не терпится перейти к делу. Я благодарна ему как никогда, потому что Кирилл нехотя убирает руку от моего лица, и его внимание переключается на Анатолия Степановича.

Они обсуждают суть учебной программы, количество рабочих часов и число студентов, которые смогут посещать лекции, и прочие официальные вещи. Я не могу сконцентрироваться на нюансах и, слава Богу, их не особенно волнует моё мнение, так как мне не задают ни одного вопроса. Через час декан наконец говорит:

— Кирилл, я очень рад, что мы так быстро пришли к пониманию по всем вопросам. Вы готовы сегодня подписать контракт?

— Конечно — Кирилл говорит своим хрипловатым голосом, опять поворачиваясь в пол-оборота ко мне. — но у меня ещё есть условие. Мне нужно, чтобы мы официально закрепили за мной мою ассистентку. Дело в том, что её услуги мне понадобятся немного раньше, чем начнётся учебный год. Я бы не хотел, чтобы моя любимая племянница работала бесплатно.

— Я понимаю вас! — вдохновлённо говорит декан. — Конечно, мы готовы предоставить вам ассистентку прямо сейчас. Но скажите, в чём срочность?

— Я сейчас как раз начал работу над новым романом, и мне нужна личная ассистентка, что-то вроде секретаря. — он разводит руками. — найти ассистента с хорошим литературным вкусом сейчас очень сложно.

— Я уверен, Кира не будет против. Тем более, что такая практика будет ей очень полезна в профессиональном плане — Анатолию Степановичу явно не терпится заполучить новый трофей в свою коллекцию, и небольшая жертва с его стороны кажется весьма незначительной.

— Да, уверен, Кира сможет многому научиться за это лето. — Кирилл ухмыляется.

— Конечно, конечно! Я прямо сейчас попрошу отдел кадров внести изменения в её трудовой договор.

— Приятно иметь с вами дело, Анатолий Степанович, — Кирилл встаёт и протягивает ему руку, потом оборачивается ко мне — я тебе позвоню, мелкая. Передавай привет родне. — его тонкие губы кривятся в ухмылке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я поднимаю на него взгляд впервые за время встречи. Сегодня он выглядит так же небрежно, как и вчера: те же джинсы, та же недельная щетина. Его небрежность ярко контрастирует с деловой отглаженностью Анатолия Степановича. Кирилл проводит рукой по своим тёмным волнистым волосам и подмигивает мне. Потом быстро поворачивается и уходит.