Читаем без скачивания Городские легенды (авторский сборник) - Чарльз Де Линт

Эллен подняла глаза от тарелки и перехватила его взгляд. На ее губах заиграла легкая улыбка.

— Повар, наверное, в хорошем настроении, — сказала она.

— Почему это?

— Просто я слышала, что чем хуже у него настроение, тем острее соусы.

Рис улыбнулся ей в ответ, но улыбка вышла кислой. Хотелось пива, но здесь ему не подадут, несовершеннолетний. Он вдруг поймал себя на том, что жалеет о разнице в годах между ним и Эллен и о том, что сидит рядом с ней и выглядит как полный придурок. Впервые с тех самых пор, как он сделал эту прическу, ему стало стыдно своего вида. Ну почему нельзя просто сидеть здесь и радоваться, что она рядом, а не думать о том, что весь ресторан пялится на тебя как на урода какого-то.

— С тобой все в порядке? — спросила Эллен.

— Да. Конечно. Очень вкусно.

Вилкой он гонял остатки риса по тарелке. Все прекрасно, никаких проблем. Только вот пойти некуда, не нужен он никому. После вчерашней драки все болит. Женщина, которая сидит с ним за одним столом, выглядит что надо, но для него слишком стара, да и глаза у нее такие, что мороз по коже пробирает. И еще этот бугер проклятый за ним увязался. Да уж. Дела просто лучше некуда.

Он снова взглянул на Эллен украдкой, но та не заметила: поднеся бокал с вином к губам, она смотрела в темноту за окном.

— Эта книга, которую твой друг написал, — начал он.

Она перевела на него взгляд и опустила бокал.

— Про таких, как мой бугер, в ней ничего нет, — продолжал Рис. — Страшилок всяких много, но ничего похожего на бугера.

— Верно, — ответила Эллен. — Но объяснение все равно одно. Мы видим твоего бугера потому, что верим в него.

— Значит, он был всегда, просто раньше мы его не замечали? Или он существует потому, что мы в него верим? Он что, вышел из нас — из меня?

— Как птицы дядюшки Доббина, хочешь сказать?

Рис кивнул, не подозревая о темных крыльях, которые трепетали в груди Эллен.

— Я не знаю, — тихо ответила она.

«Птичий рынок дядюшки Доббина» назывался последний рассказ в книге Кристи Риделла, точно так же, как и зоомагазинчик в Санта-Ане, хозяином которого был Тимоти Джеймс Доббин. Там можно было найти любую птицу, какую пожелаешь, хоть домашнюю, хоть дикую. Мелкие певчие птички сидели в клетках, попугаи хозяйничали по всему магазину, да еще всякая пернатая живность, от воробьев до ворон и чаек, слеталась со всех сторон.

Герой этого рассказа, Ти Джей Доббин, бывший матрос, страстный любитель поэзии девятнадцатого века, настоящий бородатый морской волк с седеющей копной рыжих волос и кустистыми бровями, в неизменных мешковатых джинсах и вытянутой футболке, проводил дни в своем магазинчике, где чистил клетки, кормил волнистых попугайчиков, учил больших попугаев разным словам. Все, кто его знал, называли его дядюшка Доббин.

Была у него шестнадцатилетняя помощница по имени Нори Верт, она работала по выходным. У нее были коротко стриженные светлые волосы и глубокий загар, над которым она начала трудиться, едва подошел к концу учебный год. Чтобы подчеркнуть смуглоту кожи, она носила исключительно белые шорты и короткие топики. Ничего на свете не любила она так сильно, как пляж, не считая птиц в магазинчике дядюшки Доббина конечно, ведь она знала их тайну.

Узнала она ее не сразу. Не меньше года она регулярно заходила в магазинчик, слонялась поблизости, потом отработала в нем три выходных, и только тогда решилась подойти к дядюшке Доббину с вопросом, который давно не давал ей покоя.

— Я вот все думаю, — начала она, присаживаясь к краешку заваленного бумагами стола в глубине магазина. Провела пальцами по глобусу, стоявшему рядом с открытой торговой книгой, рассеянно толкнула его, отчего тот завертелся волчком.

Дядюшка Доббин, не переставая набивать трубку, вопросительно поднял бровь.

— Насчет птиц, — продолжала Нори. — Мы ведь не продаем их, ну, по крайней мере, с тех пор, как я здесь работаю, ни одной не продали. Люди приходят, осматриваются, но никто никогда не спрашивает, что сколько стоит, и ничего не покупает. Наверное, вся торговля идет в будние дни, нотогда зачем же вы меня нанимаете?

Дядюшка Доббин заглянул в трубку, убеждаясь, что табак примят как следует.

— Затем, что ты любишь птиц, — ответил он и чиркнул спичкой.

Клубы дыма поползли к потолку. Крупный зеленый попугай громко выразил свое возмущение с насеста у них над головами и повернулся к ним спиной.

— Но ведь вы их не продаете, правда? — Любопытство давно уже одолело ее, она порылась в его бумагах и не обнаружила ничего, кроме счетов за клетки и корма, никаких следов торговли птицами. Во всяком случае, записей об этом не было.

— Не могу.

— Почему?

— Они же не мои.

— Нори вздохнула:

— А чьи же?

— Спроси лучше, какие они.

— Ладно, — ответила Нори, награждая его странным взглядом. — Предположим, я клюнула на эту удочку. И какие же?

— Волшебные.

С минуту Нори пристально смотрела на него, но он отвечал ей спокойным, без тени насмешки, взглядом. Все так же серьезно он выпустил еще несколько дымных колечек, вынул трубку изо рта. Заботливо пристроил ее на стопе так, чтобы она не перевернулась, и облокотился о стол.

— У каждого человека есть своя магия, — продолжал он. — Но большинство из нас либо не нуждаются в ней, либо не верят в нее, либо верили когда-то, да позабыли. Тогда я беру их магию и превращаю в птиц, и они живут у меня, пока хозяева о ней не вспомнят или она не понадобится кому-то другому.

— Магия.

— Именно.

— А не птица.

Дядюшка Доббин кивнул.

— Но это же безумие, — возмутилась Нори.

— Разве?

С трудом, как человек, который отсидел ногу, дядюшка Доббин поднялся со стула и встал напротив нее, протянув к ее груди руки. Нори шарахнулась было от него, решив, что он окончательно спятил и собирается лапать ее среди бела дня, но в нескольких сантиметрах от ее груди руки замерли. Внезапно она почувствовала резкую боль, как колотье в боку, когда бежишь слишком долго или быстро, только в грудной клетке. Прямо в легких. Расширившимися от ужаса глазами она наблюдала, как ее грудная клетка разошлась и оттуда показался сначала острый клюв, голова, крылья, а потом и все тело большого разноцветного попугая.

Сначала он был прозрачным, как голограммы, которые она видела в «Доме с привидениями» в Диснейленде, но, выйдя наружу, стал плотным и непроницаемым для взгляда. Едва он высвободился, как боль утихла, оставив лишь неприятное ощущение пустоты. Дядюшка Доббин взял птицу, привычным движением руки пригладил ей перья, успокаивая, и снова отпустил. Нори ошарашенно следила за тем, как попутай перелетел на другой конец магазина, уселся в витрине и принялся чистить перышки. Чувство потери нарастало.