Читаем без скачивания Невеста моего брата - Патрик Бессон

— Наша кусейла тебе не нравится? — спросила меня Катрин. Когда она упоминала страну, в которой родилась, часто посредством кухни, у нее появлялся североафриканский акцент, а между тем она была внучкой и дочерью французских военных, из старинного рода Шасераль, уходящего корнями в XVII век. Они были коренными французами из центрального региона Юра и ступили на алжирскую землю только с целью наведения там республиканского порядка. Они не насаживали там виноградников и не эксплуатировали местных жителей. Я сказал, что мне больше нравится паэлья. С моей точки зрения, манная крупа не очень хорошо сочеталась с креветками. Аннабель повернулась ко мне своими квадратными плечами, плоской грудью и пушистой челкой, протестуя:

— Как подумаю о том, как я старалась!

— Твое блюдо — просто объедение, — сказал ей Фабьен.

— Я знала, что из двух братьев ты самый любезный, — ответила она.

Я отодвинул тарелку и налил себе вина. Саверио достал из погреба моего отца две бутылки вина «Шато-игьем». Похоже, пришло время, когда я должен выйти из-за этого стола, из этого дома, выехать из города, из страны. Мой брат окончательно меня доконал. Это тайная цель всех младших братьев по отношению к старшим, даже когда они их любят. Фабьен любил меня, так как я всегда был к нему добр и отстаивал его интересы, особенно перед нашей матерью, хотя она уже тогда имела склонность ему покровительствовать. Я всегда его выслушивал, поддерживал, защищал. После смерти папы я чувствовал ответственность за него. Мне кажется, что мертв он из-за того, что мы перестали видеться, а значит, в этом есть и моя вина, даже если решение о разрыве, за несколько дней до аварии, принял именно Фабьен.

Проглотив десерт, Фабьен как обычно поднялся в комнату отдохнуть, Катрин и Аннабель с энтузиазмом взялись за мытье посуды, Саверио удрал в зал смотреть последние новости, и я остался один и без дела. Я сказал, что иду прогуляться по Маролю, что не вызвало ни приветствий, ни комментариев. По всей видимости, я был лишним на этом воскресном обеде. Неужели все они поняли, что я предал своего брата, даже если никто, кроме Аннабель, не знал каким образом?

Я гулял по тому же маршруту, что и в декабре прошлого года, когда сопровождал Катрин и Аннабель в их первой совместной прогулке: улица Мареше, улица Фобур-Сан-Марсо, улица Пьер Безансон. Как на парусах, наполненных хмельным ветром, я оббежал почти все местечко, опасаясь вернуться раньше, чем обо мне вспомнят и начнут беспокоиться. Вместо того чтобы по собственным следам вернуться на Розовую ферму, как мы сделали это на Рождество, я свернул на авеню Гросбуа и дошел до Тюильри. Мне нравилось бродить по пустым улицам своего прошлого, проглатывая один за другим бутерброды времени, которые улицы предлагали невидимому обжоре — забвению. Я направился к конноспортивному клубу Буасси-Сан-Леже, где, еще детьми, мы с братом обучались верховой езде. В дальнейшем это пригодилось Фабьену, когда он снимался в историческом фильме. Недавно и мне пришлось поблистать на морабе, смеси Моргана и арабского скакуна, сильном и мускулистом животном, умном и ласковом, во время командировки в Марракеш.

* * *

Когда к 17 часам я вернулся на улицу Бле, Honda Фабьена все еще стояла перед домом. В зале Саверио и Аннабель смотрели повторный показ финала парной мужской игры на международных соревнованиях в Австралии, где победу одержали французы Михаэль Лорда и Фабрис Санторо над американскими близнецами Бобом и Майком Брайан (7:6, 6:3).

— Я ждала тебя, — сказала Аннабель. — Нужно, чтоб ты меня отвез домой. Мне надо кое-что сделать в Батиньоле.

— А твой жених?

— Он смертельно устал и не выспался.

Что за дела были у нее в Батиньоле в воскресенье вечером? Наверное, они опять поссорились. Он еще не скоро состоится, переезд пары в 175 метров квадратных в Нейи.

— Без проблем, — сказал я, пряча радость за враждебным и ворчливым видом, который напускаю на себя, когда вступаю в переговоры с дирекцией моей газеты, где я выступаю в качестве делегата от персонала.

Это пришлось очень кстати, я только что купил новый Volkswagen Touran, и ни одна женщина в него еще не садилась. Может быть, думал я, распахивая дверь перед Аннабель, мы сделаем то, что не сделал мотоциклист, — мы поужинаем и проведем ночь вместе. Я уже присмотрел ресторан, на случай, если события будут разворачиваться по моему желанию: «Tokyo Eat» во дворце с тем же названием на авеню Президента Уилсона. Он открыт но вечерам в воскресенье, что является редкостью для Парижа. Если повезет, то мы встретим там известных людей, что так нравится женщинам, особенно если они работают в массмедиа.

Между нами возникла тишина, и я боялся ее нарушить, не зная, что за ней стоит. В этот вечер я полюбил пробки на автотрассе 19. Я вспоминал все воскресенья, когда, возвращаясь от матери, они меня приводили в бешенство, и думал, что любовь — самый сильный и безумный наркотик. Как только женщина и мужчина садятся вдвоем в машину, между ними появляется такая близость, как между людьми, которые ложатся вместе в постель, за исключением тот, что они не раздеваются. Volkswagen стал нашим первым общим домом, хоть мы еще были чужими друг для друга. Лимей-Бреван, Боней-сюр-Марн, Мэзон-Альфор, Альфорвиль: я уже не смогу ни видеть, ни слышать эти названия, не думая о девушке, сидящей рядом со мной во время нашей первой поездки на автомобиле. Мы выжидали, как два велогонщика на треке: никто не хотел начинать разговор. Я не включал музыки и злился на мотор, мешавший слушать, как дышит Аннабель. Париж был все ближе и ближе. Как угроза, как несчастье. Я понял, что моя соседка не сдастся и не заговорит. Уступить должен был я.

— Поужинаем вместе?

— Не хочу есть.

— Выпьем чего-нибудь?

— Пить тоже не хочу.

— Ты сердишься?

— Вчера ты зашел слишком далеко. Целовать в губы невесту своего брата!

— Вчера ты не была его невестой. И для поцелуя нужны двое.

— Ты дурак.

Я уже начал понимать, что, когда она обзывает меня дураком, — это хороший знак.

— Тебе не совестно ко мне клеиться?

— Я в тебя влюблен.

— Я люблю Фабьена.

— Разве это не противоречие: быть влюбленной в меня и при этом любить Фабьена?

— Нет.

— Ты это признаешь?

— Могу я узнать, что произошло вчера между вами?

Она мне рассказала сцену: телефонный звонок, ресторан «Ги Савуа», купчая, ночь в Батиньоле. Да, она мне солгала: не было никакого ужина с подругой. Тогда, перед аптекой, я напугал ее своими глазами, налитыми спермой.

— Такого я от тебя не ожидала. Я думала, что ты спокойный и уравновешенный парень, такой, что даже бровью не поведет. На Рождество ты на меня даже не смотрел, не говорил со мной. Я думала, что тебе до меня и дела нет.