Читаем без скачивания Желанная для диктатора (СИ) - Мила Дали

— Давай я оплачу!

— Перестань. Подай лучше чемодан.

Придется тащиться с вещами в школу. Накидываю пальто, повязываю шарфик. Аришка топчется рядом.

— Мам, а можно сегодня побыть с тобой на родительском собрании?

— Нет, деткам туда нельзя, — поправляю шапочку дочери. — Поможешь Ивану Ивановичу выстругать табуретку.

— Но я не хочу опять сидеть целый час с трудовиком. Мам, от него плохо пахнет.

Я слышу вздох подруги за спиной. Оборачиваюсь. Она виновато подталкивает чемодан. Беру наши вещи, пропускаю Аришку вперед, выходим в подъезд.

Глава 5

Дочка вызывает лифт, я тащу за собой чемодан. Спускаемся на улицу.

— Ариша, не прыгай по лужам — простудишься!

Серое небо и противный дождь не радуют. Ёжусь от промозглого ветра, беру за руку дочь. Топаем к остановке через двор. Голые деревья, скользкая земляная дорожка и сонные странники. Такие же заспанные люди в ожидании автобуса. Прячемся от ветра за толстого мужичка. Выпускаю изо рта пар, щурюсь.

С перекрестка выруливает долгожданный семьдесят третий автобус. Практически пустой салон за пару секунд забивается до отказа, успеваю посадить Аришку на одиночное место, сама становлюсь рядом.

— За проезд передаем!

— Два, пожалуйста.

Забираю билеты, бездумно смотрю то на дочь, то на грязное автобусное стекло. Под недовольные вздохи-намеки о том, что мой чемодан мешает в узком проходе между сиденьями, мы доезжаем до школы. Пыхчу, просачиваюсь между спинами к выходу.

Выпрыгиваю с Аришкой из автобуса. До школы рукой подать. Перед глазами возвышается серое — под цвет моей повседневности — здание в три этажа. Государственный флаг над входом горделиво колышется. Если опустить взгляд ниже и постараться, то можно увидеть пыльный натянутый баннер «Ученье — свет».

Дочка вырывается из моего захвата и бежит обнимать подружку. Я осторожно маневрирую между червяками на растрескавшемся асфальте.

— Здравствуйте, Вероника Сергеевна! — со всех сторон доносятся приветствия.

В гардеробе снимаю вещички. С Аришкой теперь уже встретимся только после звонка. Договариваюсь с охранником и оставляю чемодан у него. Провожу карточкой по турникету, громко отстукиваю сапогами по каменной плитке. На лестнице меня чуть не сшибает детвора. Но я уже натренирована, изловчаюсь и без вреда для здоровья захожу в учительскую.

— Вероника Сергеевна, за пять минут до начала урока явилась. Так нельзя!

Упрекает завуч, что приходит на полтора часа раньше. А мне неохота сидеть с ними и слушать жалобы про систему образования, маленькую зарплату и неблагодарных мужей. Извольте.

Как всегда, отшучиваюсь, ускользаю поскорее в свой кабинет.

Первый урок начинается ровно в девять. Открываю журнал в синей обложке, провожу традиционную перекличку. Аришка на первой парте уже приготовила тетрадь и ручку. Девочка на удивление охотно тянется к знаниям.

Чиркаю мелом на доске дату. Возвращаюсь к столу, смотрю план урока. Бегло читаю материал про себя и вздыхаю. Под каким зельем только выдумывают вот этот мрак?

— Сначала Лену пугали две вошки, потом им стала помогать еще одна, а после на помощь прибежали еще три. Сколько вошек пугали, да так и не смогли напугать Лену?

Детки упорно думают, поднимают глаза в потолок.

— Да, Мурад?

— Шесть!

Хвалю приятеля моей дочери. Он сын весьма успешного человека. Даже удивительно, почему столь богатые родственники определили наследника в обычную школу, а не частный лицей.

Традиционно обедаю с коллегами в столовой. Цены приемлемые, но все равно не шикую. Беру только суп и пару булок. Аришку кормлю по полной. После занятий остаюсь заполнять журнал и дожидаюсь родителей учеников в классе. Дочь, вопреки протестам, отдаю на временное попечение трудовика. Он обещал сменить Аришке развлекательную программу. Вместо табуреток будут выжигать узоры на досточках.

Кабинет постепенно заполняется недовольными родственниками с видом, мол, опять деньги тянуть на всякую «ерунду» будут. Да, будем, у нас запланирована экскурсия в музей и поход в кукольный театр!

Как хорошо, что мне повезло с главой родительского комитета. Виктория Александровна Алиева знает толк в усмирении негодующих. Мы с ней на одной волне, но мне по статусу нельзя что-то сказать не так. Ей — за здрасте.

— Здрасти, тысячекратно извиняюсь за опоздание! — вваливается в класс Алиева.

— Виктория Александровна, без вас не начнем.

Низенькая женщина в теле радушно улыбается, кладет мне на стол шоколадку, с грохотом отодвигает стул, усаживается за парту.

Упираюсь локтями в стол, стискиваю пальцы в замок, набираю воздуха в легкие.

— Ну что ж, перейдем к главному… — Успеваю проговорить, но меня перебивает стук в дверь. Окидываю взглядом присутствующих. Вроде все собрались. — Войдите.

Белая дверь распахивается, и я замираю. И не дышу вовсе. Перестаю чувствовать тело, душу и мир вокруг. Он рушится по крупицам. Распадается в прах. Стихают все голоса и шорохи. Я снова под взглядом холодных, как арктический холод, глаз. Они въедаются в меня, будто просвечивают насквозь.

— Вы кто?! — громкий вопль Виктории заставляет очнуться.

Я вздрагиваю.

— Отец Арины Фортуна.

Скриплю зубами. Абсолютно все присутствующие в курсе, что я мать-одиночка. Щеки краснеют от жгучего стыда, я растерянно оглядываю родителей.

До первого шага Громова повисает неловкая пауза. Он по-прежнему безупречен. Сильный. Жесткий. Как и семь лет назад. В нашу первую и единственную ночь. С годами стал еще крупнее. Черты лица огрубели, и скулы теперь очерчивает щетина.

Мужчина в позиции правителя невозмутимо прикрывает за собой дверь. Плевать он хотел на мое негодование, а на посторонних — тем более. Проходит дальше по кабинету и как истинный двоечник усаживается за последнюю парту.

При других обстоятельствах я бы тут же сорвалась с места и бежала куда глаза глядят. Но у нас родительское собрание, ошибки исключены. А я ипотечница, я не могу потерять работу.

Поджимаю губы, утыкаюсь в листочек с подготовленной речью. Стараюсь держаться гордо, но всем прекрасно видно, как полыхают мои уши, потеет лоб. Коллективное молчание угнетает.

Виктория рядом суетится, места себе не находит. Нерасторопно приподнимается, через парту тянется к моему столу, шепчет:

— Я вспомнила его. Он страшный человек. Не волнуйся, ща мужу позвоню, Фархад защитит…

— Нет. Не нужно. — Осекаю. — Все хорошо, Вик, продолжаем собрание.

Разборок мне еще не хватало. Директор узнает — три шкуры спустит. Не то чтобы я так тряслась за эту должность, просто в городе реальная напряженность с работой.

Выпрямляю спину, пальцами сминаю края бумажки. Вообще, от природы голос у меня низкий. Если совсем польстить, то искушенный. Но сейчас моя гортань сжимается в спазме. Отвратительно искажается голос:

— Товарищи! — Господи, Фортуна, ну какие товарищи? — Мне нужны ваши деньги. Нет, не так, нужно собрать денежки… — говорю совсем не то,