Читаем без скачивания Новый мальчик - Дорин Тови

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мы похоронили его в нашем лесу. На полянке напротив коттеджа, где весной растут желтые нарциссы и где как-то раз, когда он был молодым, мы наблюдали, как он, точно идущий на нерест лосось, взмывал в воздух, стараясь схватить испуганно квохчущего фазана. Мы похоронили его в той самой корзинке, в отверстие которой он еще котенком, пока мы ехали в Холсток, умудрился просунуть свою головенку, и я с трудом водворила его внутрь. Всю жизнь это была его корзинка, а теперь он лежал на ее дне такой неподвижный!

Потом мы вернулись в коттедж к Шебе и новой проблеме. Как она перенесет его утрату?

Довольно спокойно, казалось вначале. Она мурлыкала, и беседовала с нами, и ела, словно ничего не произошло. Однако вечером, чтобы немножко отвлечься от тяжелых мыслей, мы отправились в гости к друзьям, а Шебу, как всегда в таких случаях, оставили с грелкой на нашей кровати в гнездышке из свитеров. Прежде, когда мы возвращались домой и открывали дверь, тут же слышался глухой удар (Соломон спрыгивал с кровати), стук-стук-стук по ступенькам, и, когда мы входили, парочка бок о бок приветствовала нас. И никогда они не поднимали голоса, разве что требуя, чтобы мы Поторопились. Однако, когда мы в этот вечер, вернувшись, шли по дорожке, из дома донеслись звуки, поразившие нас в самое сердце. Шеба в темноте плакала от одиночества.

И она снова заплакала, когда мы легли спать. Она не всегда спала рядом с Соломоном. Ему нравилось спать на кресле в гостиной на одеяле с грелкой, но Шеба, если ночь была теплая, или она сердилась на него, или он сильно храпел, уходила и устраивалась на кушетке. И когда он болел, она с ним не спала. И до этой ночи спала отдельно от него более недели. Однако спали они всегда в одной комнате, и это ее поддерживало. Но, может быть, она вообразила, что он у нас в спальне, а ее бросили внизу. Как бы то ни было, она плакала так, что мы хорошо ее слышали наверху. А потому Чарльз спустился и принес ее в спальню.

Весь следующий месяц она спала у меня на плече каждую ночь. В прошлом это место принадлежало Соломону, а Шеба устраивалась прямо за ним, готовая в любую секунду соскочить на пол и Стать Изгнанницей, если Соломон или я соизволим подвинуться хоть на дюйм. Теперь она нежилась в моих объятиях и мурлыкала, когда я с ней заговаривала. Наконец-то Главная Кошка, товорила она.

Будь так, не знаю, что бы мы делали. Всегда в глубине нашего сознания жила мысль, что мы заведем новую кошку, если потеряем одну из наших. И сразу же. Шумного кота силпойнта, говорили мы, или миниатюрную кошечку блюпойнт… Дом без пары сиамов перестанет быть нашим домом. Но будет ли это честно теперь, когда Шеба по ночам чувствует себя счастливее, чем когда-либо прежде?.. Но как она несчастна днем…

День-другой она, видимо, считала, что Соломон где-то загулялся. Затем, сообразив, что давно его не видела, она принялась искать. Вдруг переставала есть и оглядывалась — где он? Под столом? Сейчас войдет в дверь? Но он не показывался. Вечером она сидела перед огнем и поглядывала через плечо. Почему он не приходит, не садится рядом? Выражение на ее мордочке говорило, что она этого не понимает — он же всегда сидел рядом с ней тут!

Одним из излюбленных ими местечек было гнездышко из свитеров на нашей кровати. В холодную погоду, или если мы куда-то собирались, или просто у них было такое настроение, кто-то из них являлся в спальню, пока я была там, и с надеждой оглядывал кровать. И — будучи слабовольной тряпкой — я поднималась в спальню с грелкой, а они следовали за мной, садились и следили, как я укладываю свитера, а потом располагались рядышком на грелке, точно пара львов с Трафальгарской площади, проводя в такой позе счастливые часы.

А теперь только одна маленькая кошечка просила грелку, а когда я ей ее приносила, изо дня в день сидела только на своей половине, оставляя вторую для Соломона и поглядывая на дверь — когда же он придет. А иногда, когда ожидание и недоумение становились невыносимыми, она уходила сама и начинала его звать. И тяжелее всего для нас было слушать эти тоскливые надрывные стенания, потому что она Искала, а он Все Не Шел.

Как-то вечером она плакала наверху, и мы пришли за ней. Но отыскали не сразу. Она пряталась за креслом в свободной комнате, как когда-то еще котенком, звала его, чтобы выскочить на него из засады, едва он придет. Столько лет прошло с тех пор, как они играли в засады вокруг этого кресла! Значит, она тосковала по нему всем своим существом, раз вспомнила про эту игру и прибегла к этому способу, чтобы заставить его вернуться.

Вот тогда мы и решили окончательно взять котенка. Но тут опять возникла проблема… Шебе нравится быть ночью нашей единственной кошкой… в ее возрасте, примет ли она котенка… да и мы, если дойдет до дела, сможем ли так скоро после смерти Соломона… Но, несмотря на все это, приходилось рискнуть. Главное — найти ей товарища. Иначе горе может отнять у нас и ее.

Когда мы посоветовались с ветеринаром, он сказал, что это самое лучшее, что можно придумать. То же сказали и Фрэнсисы, знатоки психологии сиамских кошек. Мисс Уэллингтон сказала, что из этого ничего хорошего не выйдет и она просто не понимает, как мы можем!! Со смешанными чувствами и родословной Соломона мы отправились на поиски.

Родословную и его фотографию котенком мы взяли, потому что хотели найти наиболее близкое его подобие. Столько людей утверждало, что заменить его нам не сможет никто. «Возьмете другого и полюбите его, — говорили они, опираясь на собственный опыт. — И даже так же сильно, но совсем по-другому. Прежнее не повторится. Такого не бывает. Двух одинаковых характеров просто не может быть».

Нет, может, говорила я себе. Другого характера мне не нужно. Не хочу, чтобы то, чем мне был дорог Соломон, ушло в прошлое. Мне нужен кот, который бы стал для меня Соломоном. Настолько идентичным, чтобы со временем всякая разница стерлась. Если мы найдем котенка, внешне на него похожего, рассуждала я… если удастся, с теми же предками… так будут все причины надеяться, что их повадки тоже окажутся сходными, разве нет?

— Ну, попробовать мы можем, — сказал Чарльз.

Все оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Во-первых, шел октябрь и котят было мало — по большей части их появление на свет планируется с учетом ноябрьских кошачьих выставок и повышением спроса перед Рождеством. Кроме того, Соломон родился у нашей первой сиамочки четырнадцать лет назад, а с тех пор мода на сиамов претерпела изменение. Теперь их предпочитали более миниатюрными, с мордочками, как у лесных куниц. Ничего похожего на Соломона. Мне нужен кот с большими ушами, большими лапами и пятнистыми усами, объясняла я, а на меня смотрели как на помешанную.