Читаем без скачивания Шлем из Городца - Андрей Негин

Домонгольское русское происхождение крутобоких золоченых шлемов доказывается датировками двух находок — так называемого «шлема Ярослава Всеволодовича» и полумаски из Вщижа. Однако в обоих этих случаях датировка более чем спорна. Особенно это касается находки у села Лыково. Этот шлем был найден в двадцати верстах от поля битвы при Липице по дороге во Владимир. Данный факт позволил президенту Академии художеств Алексею Николаевичу Оленину предположить, что он мог принадлежать князю Ярославу Всеволодовичу, бросившему его во время бегства[77]. В пользу этой версии могло бы свидетельствовать крестильное имя Ярослава — Федор, действительно содержащееся в благожелательной надписи на челе шлема: «Вьликъй архистратиже ги Михаиле помози рабу своему Феодору». И правда, летопись свидетельствует, что после битвы при Липице братья Ярослав и Юрий Всеволодовичи бежали. Но побежали они разными дорогами. Ярослав побежал в Переяславль, а во Владимир сбежал Юрий. Следовательно, более логично было предположить, что шлем мог бросить по дороге во Владимир только Юрий, тем более, именно о нем летопись говорит как о сбросившем всю верхнюю одежду во время бегства[78]. Впрочем, в Новгородской первой летописи, где читается исходный текст «Повести о битве на Липице»[79], этой детали нет. Поэтому она может быть результатом творчества летописца XV в.[80]

При рассмотрении обстоятельств находки также возникают вопросы. Произведенное сельским заседателем Кулаковым следствие показало, что 9 августа 1808 г. крестьянки Анисья Ларионова и Настасья Васильева с целью сбора орехов посетили орешник, который находился в трех верстах от села Лыково. По словам Ларионовой, она увидела «что-то светящееся в кочке». Вдвоем с Васильевой они извлекли из кочки «шапку железную» с вложенным в нее «железной проволоки панцирем» и, принеся находку в дом Ларионовой, сообщили сельскому старосте Павлу Семенову и сотскому Илье Андрееву. Те, в свою очередь, рассказали о необычной находке с образами святых сельскому священнику, который забрал ее в церковь, а затем передал своему церковному начальству. Побывавший на месте находки сельский заседатель Кулаков обнаружил там яму глубиной «четверти две» (около 40 см) и, произведя дальнейшие раскопки, более ничего не обнаружил[81]. Спрашивается, зачем было рыть яму, если шлем находился на поверхности и был виден? Почему крестьянки рассказывали об обстоятельствах находки по-разному, если они были вместе? А Настасья Васильева, вообще, показала на дознании, что об обстоятельствах находки ничего определенного сказать не может (!)[82]. Кроме того, до сих место битвы на Липице в 1216 г. не локализовано. Как бы то ни было, сейчас остается лишь принять версию о случайном характере находки.

Рис. 45. Полумаска из Донецкой области. Частная коллекция.

Другое дело, насколько верна версия, связывающая утерю шлема именно с битвой на Липице 1216 г.? Исследователи уже давно заметили следы трех переделок шлема. А.Н. Кирпичников отметил, что первоначально наголовье могло быть неукрашенным, а украшения появились на нем позднее. Очевидно, что другой человек, прикрепивший к тулье шлема серебряные пластины, сделал это без особой сноровки, так как часть заклепок прорезала налобную пластину, повредив буквы и орнамент. В дальнейшем на макушку шлема, прямо поверх чеканных изображений, было приклепано шпилеобразное навершие, а добавленная полумаска грубо перекрыла часть ног начельного архангела. Таким образом, переделки шлема могут свидетельствовать о том, что у него сменилось несколько владельцев[83].

Кроме того, иную атрибуцию шлема дал В. Янин, правда и у него шлем относился к домонгольским древностям[84]. По мнению М.В. Горелика, шлем был утерян во время вторжения «Неврюевой рати» уже после его последней переделки, когда к нему была добавлена полумаска, изображающая горбатый нос. А полумаски именно такого типа исследователь считает привнесенными на Русь после монгольского нашествия[85].

В любом случае обстоятельства находки не способствуют узкой датировке шлема. К тому же золоченые шлемы могли принадлежать не только князьям, но и боярам, учитывая то, что те иногда не уступали по накопленным богатствам некоторым удельным князьям. Таким образом, не следует ограничивать кандидатов во владельцы шлема, обнаруженного возле села Лыково, узким кругом князей, причем рассматривая только кандидатуры домонгольского периода. Шлем мог быть оставлен совершенно при других обстоятельствах, поскольку Владимирское княжество в XIII–XIV вв. было ареной многочисленных столкновений и неоднократно подвергалось разорению. В 1252 г. именно по этим местам прошла т. н. «Неврюева рать»[86]. В 1281 г. войска хана Туда-Менгу, приглашенные сыном Александра Невского князем Андреем Александровичем Городецким на помощь в борьбе со своим братом великим князем Дмитрием Александровичем, вновь опустошили Владимирское княжество и практически оккупировали всю Северо-Восточную Русь до границ Новгородской республики[87]. В 1293 г. хан Токта, в ответ на очередную жалобу Андрея Городецкого на Дмитрия Александровича, посылает на Русь своего брата Тудана (которого русские летописи именуют Дюденем или Деденем). «Дюденева рать» прошла по всей Владимирской Руси, разорив Владимир и еще четырнадцать городов, в том числе Юрьев-Польский, Боголюбов и Переяславль-Залесский[88]. В 1320 г. карательный отряд, посланный ханом Узбеком, вновь разоряет Владимир и его округу[89]. В 1382 г. здесь похозяйничали отряды из войска Тохтамыша[90], а в 1408 г. — воины Едигея[91]. Приведенный список показывает, насколько беспокойными были Владимирские земли и то, что побег разгромленного на реке Липице князя — только один из возможных эпизодов, с которым можно связать потерю шлема. Поэтому небезосновательным представляется предположение, выдвинутое М.В. Гореликом. Согласно его гипотезе, шлем из села Лыково мог принадлежать сыну Ярослава — Андрею (младшему брату Александра Невского). Он вполне мог быть спрятан, когда карательные отряды «Неврюевой рати» разгромили дружину князя Андрея в окрестностях Переяславля-Залесского[92].

Второй экземпляр, который считают подтверждением домонгольского происхождения крутобоких шлемов с полумасками, — полумаска из Вщижа[93]. В расчищенном состоянии на ней виден точно такой же декор, как и на остатках полумасок на «шлеме Ярослава Всеволодовича» и на шлеме из Городца, а именно посеребренная поверхность с наведенными золотом бровями и веками. Проводивший во Вщиже раскопки Б.А. Рыбаков связывал находку с богатым домом, разрушенным во время осады Вщижа в середине XII в. Но учитывая немногочисленные чертежи и сам уровень раскопок, можно предполагать и более позднюю дату утраты полумаски — первую половину XIII в. или непосредственно монгольский погром.

Датировка находок других экземпляров, происходящих с территории Древней Руси, как правило, также спорна. Так, о фрагментах боевого наголовья из Изяславля вообще что-либо конкретное сказать трудно. Высказана гипотеза о том, что данный археологический памятник следует отождествлять с одним из пограничных центров Волховской земли, а шлемы, в нем найденные, могут иметь чуть более позднюю датировку— вплоть до 1257 г., и, возможно, не относятся к событиям монгольского погрома[94]. Если принять гипотезу М.В. Горелика, то многочисленные наконечники стрел характерных для монголо-татар типов, обнаруженные при раскопках, причем даже в бревнах заборов, могли принадлежать штурмовавшим город воинам Даниила Галицкого. Летописи сообщают, что он вооружил свою дружину оружием монгольского типа[95]. Кроме того, имеющиеся прорисовки остатков шлема, которые можно принять за фрагменты двух разных экземпляров, крайне схематичны, а сама находка должным образом не была опубликована и, к сожалению, практически разрушена небрежением ее хранителей[96].

По данным А.Н. Кирпичникова, фрагменты принадлежат двум разным боевым наголовьям, одно из которых было найдено на голове воина в кольчуге, павшего в воротах городка[97]. В результате неудовлетворительного хранения фрагментов сложилось мнение, что обломки могли принадлежать разным шлемам. Так, на одном из фрагментов рифленого купола (хранится под одним инвентарным номером, вместе с обломками кольчуги) хорошо видна пайка двух элементов бронзой. Другой же кусок с полумаской не рифленый, а гладкий. Несмотря на это логично предполагать, что все фрагменты принадлежат все же одному наголо-вью. В этом случае следует полагать, что грани на нем были откованы только на верхней части тульи, так что шлем имел гладкий околыш и, кроме того, на нем отсутствовала роскошная дорогая серебряная золоченая обтяжка (она нигде не упоминается). Несмотря на это предположение, на карте находок, представленной в этой книге, фрагменты из Изяславля помечены двумя номерами (№ 4–5).